ая колода и «фальшивый аристократ», перемешав карты, предложил новичку подрезать. Тэд, изображая парня навеселе, наугад ткнул в кромку.
Послышались сдержанные смешки от рыжего и худого. Ну да, сейчас эти двое, глядя на новичка, пахшего бренди, заранее уже чувствовали себя победителями. Пока, во всяком случае, они были уверенны именно в этом. Тэд лишь хмыкнул на это про себя.
Носатый раздавал не спеша, но в этих обманчиво-вялых движениях Тэд увидел мастерство истинного каталы. Такому легко скользнет в ладонь туз, чтобы потом перекочевать до нужной минуты под манжету, или пара королей обзаведется меткой на ребре рубашки.
На улицах, в бытность щипача, Тэд видел подобное мастерство не раз, и то, чем заканчивали такие умельцы, не успей вовремя смыться с кушем — тоже. Но сейчас задача ловца была отнюдь не поймать каталу за руку. Потому Тэд сделал вид, что не заметил, как виртуозно ему подсунули не ту карту, очередь которой шла. «Наверняка мелочевку скинул, стервец», — про себя подумал ловец, беря сданные карты. Он оказался прав. Благодаря стараниям носатого ему в руки прыгнула лишь пара шестерок.
Впрочем, Тэд не сильно отстал от рыжего с тощим. Те хоть и не кривили лиц, но ловец кожей ощущал их недовольство.
Догадка относительно того, что пришло к двум другим «обуваемым» оказалась верной, когда все вскрылись. У обладателя браслета был марьяж, у надменного аристократа — и вовсе старшая карта, к которой даже товарку — и то не поставишь. Зато у носатого красовалось целых две пары.
— Без обид, — с этими словами он сгреб тэдовы сто талеров.
Зато во второй партии ловец уже не филонил. Блеф против блефа. Ложь против лжи. Вкус яблочной оскомины на языке, щедро разбавленной лимоном.
Казалось, что даже воздух меж шулером и ловцом заискрился. И рыжик, и лордообразный спасовали, поняв, что и сейчас победы им не видать, а вот катала и бывший щипач сверлили друг друга пристальными взглядом.
— Откуда же ты такой взялся? Раньше тебя здесь не видел, — держа перед собой веер карт, вопросил носатый.
— Откуда взялся, туда не вернусь, — ответил расхожей среди выходцев из рудного квартала фразой Тэд и жестко усмехнулся. — А вот ты кто такой?
— Я, в отличие от залетных, здесь постоянный клиент. Руферта тут все знают.
— Интересное имя, прямо как рафинад, — задумчиво протянул Тэд, про себя подивившись везению. Пальцем в небо, а попал.
Сейчас оба противника были обманчиво расслаблены. Как два тигра, что неспешным шагом ходят по кругу, глядя на противника, чтобы в следующий момент сцепится в отчаянном броске. Они оба поняли, что стоят друг друга.
— Занятно слышать рассуждения об именах от того, кто не представился.
— Теодор, — в свою очередь ответил ловец.
— Ну, Теодор, берешь прикуп или вскрываемся?
— А может, поднимем ставки? Скажем, имя против имени? — Тэд бил наверняка. Проиграть имя… что для аристократа, что для уважающего себя каталы равносильно отрубанию руки: жить можно, но жизнь уже точно никогда не будет прежний. Свои же заклюют.
— Еще скажи жизнь против жизни, — словно в шутку возразил Руферт, но глаза при этом оставались серьезными. Иногда от противников стоит избавляться быстро и кардинально.
— Зачем жизнь? Душа в залог мне ни к чему. А вот как насчет правды против правды?
— А если я не хочу знать твою правду?
— Хочешь, — уверенно возразил Тэд, — иначе ты бы не вел со мною этот диалог.
Рыжий и аристократ лишь переводили взгляды то на пьяного новичка, что вдруг вмиг протрезвел, то на благородного, который неожиданно вмиг овладел лексиконом гильдии воров.
— Ну так как? Играем? — прищурился ловец.
— Правда против правды? Принимаю. Честные ответы на три вопроса. Любые. — Руферт сжал губы.
Когда они вскрыли карты, то носатый не сдержался и сочно выругался. Его стрит не выстоял против фулхауса наглого блондина.
— Хотелось бы получить выигрыш, и немедля.
— Прямо здесь? — Руферт выразительно посмотрел на сидевших за столом, а потом с издевательской ноткой добавил, обращаясь к тем, чьи карманы он потрошил всю ночь: — Господа, мы временно должны вас покинуть.
С этими словами он поднялся. Тэд последовал его примеру. По лестнице шли молча. Правда, относительная тишина длилась недолго.
— Чувствую себя прямо как девочка из нумеров, — бросил Руферт. — И иду, к слову, туда же, с каким-то типом, который напоминает клиента шлюхи.
Он толкнул первую попавшуюся дверь. «Комната для уединений» оказалась свободной.
— Прошу, — жестом зазывалы он пригласил Тэда в номер и добавил: — Карточные долги нужно отдавать.
Тэд преступил через порог и сделал два шага вглубь комнаты, когда спиной почувствовал опасность. Ловец резко прыгнул вбок. Вовремя. Метательный нож просвистел совсем рядом, чиркнув по рубашке и располосовав ткань, впился в деревянную спинку кровати. От второго лезвия он увернуться уже не успевал.
Последней его мыслью перед падением было: «Попался, как щенок-первогодок!»
Пол встретила Тэда в лучших традициях необоснованного выговора начальника, жестко ударив по самому больному — мужскому самолюбию. Несколько заноз тут же впились в ладонь, будто ставя метку. Ловец перекатился и, не глядя, швырнул пульсар.
Сгусток плазмы впечатался в косяк, не задев нападавшего, зато сухое дерево тут же занялось.
Руферт отправил в полет третий нож.
Доля секунды, чтобы сделать выбор: увернуться и сохранить шкуру, или принять клинок и пустить в ответ аркан.
Тэд выбрал второе. Не из благородства. Просто он отчетливо понимал, что уход из-под этого лезвия — всего лишь миг отсрочки. Доля секунды, за которую его могут как вновь попытаться прикончить, так и улизнуть.
Ловец чуть подался вперед, навстречу ножу, и тот вгрызся своим острием в правое подреберье. Боль прошила, вспорола грудь, выбивая воздух, скручивая и выворачивая наизнанку. Но Тэда это не остановило. Аркан бездны, что не просто обездвиживает противника, а начинает пить его жизненные силы, считался условно-запрещенным. Зато плетение давало гарантию: попавший в него точно не сбежит.
Руферт заорал, но его крик заглушил звук упавшего косяка: дверь уже была вся в огне, и пожар медленно начал расползаться по комнате, поедая ткань обоев, закусывая ковром, плотоядно облизываясь на кровать.
Сознание Тэда так и норовило отправиться погулять куда-нибудь подальше от больного на всю голову хозяина, но ловец, упрямо сжав зубы и усилием воли прогнав мельтешащие перед глазами цветные круги, начал вставать.
Раненый поднимался под крик все больше похожий на агонию: шулер метался в путах аркана, а те рассекали его кожу, резали ее, впиваясь в вены, пропитываясь кровью, и, крепчая, затачивались до остроты лезвия.
Тэд, цепляясь за кровать, встал. Сначала на четвереньки, потом, уперев ладони в колени — разогнулся. Он не стал вынимать лезвия — слишком велика была вероятность того, что просто упадет, когда кровь хлынет из раны потоком.
До стены, к которой оказался прикован Руферт, было всего пять шагов. Пять шагов, как пять миль по дороге из битого стекла, когда из обуви — лишь босая кожа ног. Тэд прошел свой личный путь боли и уперся рукой в стену. В паре футов от его пальцев языки огня плясали свой безумный танец.
— Умирать, так вместе? — выдохнул в бледное до синевы лицо Руферта ловец.
Шулер, в полной мере осознавший, что вот эта минута — возможно, последняя в его жизни, забился еще отчаянней. Катале было уже наплевать на то, что путы способны перерезать его горло, отсечь руки, располовинить. Он рванул в безумном порыве, в одном лишь желании — жить.
— Не хочешь подыхать? — понимающе спросил Тэд и добавил: — И я не хочу… А придется. Хотя у тебя еще есть шанс… Говорят, что правда и только правда способна разорвать этот аркан.
Он блефовал, но лгал, как дышал, настолько правдиво, что и сам в этот момент почти верил в свои слова. Тэду было плевать, что сказанное — обман, что снять аркан может только лишь тот, кто его создал. Или путы опадут сами, со смертью их хозяина. Главное, что Руферту об этом было невдомек.
Катала сглотнул, но в его рту все равно остался вкус злости и отчаяния. Проиграл. Просчитался в этой короткой схватке.
Руферт был из тех, кто привык рисковать, но не сумасбродно, а расчетливо. Поэтому-то, как бы он сейчас ни желал убить этого наглого блондина, который (и это было уже очевидно), никакой не праздный повеса, а минимум — наемный убийца, пришедший за его испугом, а может — и вовсе за жизнью, согласно кивнул.
Его губы сжались, по лицу катился пот вперемешку с кровью — одно из лезвий аркана пришлось на лоб.
— Все, все с-с-скажу, — хрипя, подтвердил он. — Только дураки умирают в благородном молчании. Я предпочитаю жизнь.
— А как же благородство аристократа? — Тэд сцепил зубы от боли, но его язвительную натуру это не удержало.
— Благородство… да самый благородный в этой комнате — прожженный ковер. Он один молчит, как заправский аристократ, и все терпит, — не остался в долгу катала. — Так ты подставился лишь за тем, чтобы побеседовать о благородстве? Тогда могу сказать одно: ты знаешь толк в светской беседе.
— Томас Элгрис, помнишь такого? — зло оборвал его Тэд.
Руферт выдохнул, словно из всех вопросов ему задали самый неожиданный и легкий.
— Помню-помню… Я ему знатно проигрался три года назад. Думал все, в долговую яму сесть придется. А старик возьми, да окочурься.
— А не ты ли помог ему отправиться на тот свет? — ловец впился в лицо шулера взглядом, подмечая и упрямо поджатую нижнюю губу, и расширившийся от боли зрачок, и тяжелое сиплое дыхание.
Руферт сглотнул ком в горле и через силу произнес:
— Нет, не я. Да, были мысли такие, не скрою, но не успел.
Зато огнь — прожорливая тварь, поспевал везде и всюду. Он уже закусил меблировкой и полукругом выплясывал около стены, где так по-светски беседовали двое бывших игроков.
Тэд выматерился. Зло, отчаянно.
Зря. Все зря. Этот стервец не врал. Не было ни капли лжи, ни привкуса вранья в его словах. Ловец это чувствовал. Щелчок пальцами, и путы аркана опали.