— Вы… — начал было Тьяго.
— Да. Наутро выяснилось, что она больше не годилась в жертвы богам. За позор, который она навлекла и на свою семью, и на целую деревню, ее все равно хотели казнить. Но тут уже мы сбежали вместе. Добрались-таки до той самой церковной миссии и покинули север навсегда.
— Ты думаешь, что женщина, о которой говорил Адан, и есть Мария? — спросил Диего. — А Мария и есть маркиза де ла Буссар?
— Анжелика подтвердила, что де Вега говорил именно о ней, — Тьяго кивнул и добавил: — Но если вы помогли ей спастись, почему она обвиняет вас в изнасиловании?
Кальдера печально улыбнулся.
— В Деверине мы собирались пожениться, но этим планам не суждено было сбыться.
— Почему? — спросил Диего.
— Наши жизненные пути разошлись. Я поступил на службу в церковь, а Мария устроилась на работу в приют для одаренных детей. Так он назывался, но уверен, занимались они не только детьми. Она часто где-то пропадала, но из-за своих забот на службе я этого не замечал. Однажды увидел ее на улице в компании мужчины сильно старше. По молодости закатил сцену ревности, но она так ничего и не стала объяснять. А потом и вовсе обвинила меня в измене с Лаурой де Лауль. Мы поссорились, и Мария ушла навсегда. О том, что она сменила имя, я тоже не знал. Но если она и есть твоя прекрасная незнакомка, Сантьяго, то многое становится на свои места. Во всяком случае, понятно, почему она выбрала именно тебя и откуда у Адана такая ненависть ко мне.
— Она соврала ему, — высказал догадку Тьяго.
— И скорее всего, не только ему, — отозвался Кальдера.
«Анжелика выбрала меня, чтобы отомстить бывшему возлюбленному, — заключил про себя Тьяго. — Но как же тогда слова Лже-Учителя о том, что я был обещан ему еще до рождения?»
Диего потер затылок.
— Даже если мы разоблачим, что маркиза де ла Буссар — не та, за кого себя выдает, это никак не поможет делу, — сказал он. — Нам нужно что-то против Дюваля. Ну же, Александр, ты столько лет с ним работал!
Кальдера развел руками. Тьяго подумалось, что сеньору все же было, что сказать. Но возможно, не при Диего.
В дверь постучал стражник.
— Монсеньор, — обратился он к Диего. — Заседание сейчас продолжится.
За Кальдерой пришли еще двое, чтобы проводить обратно в зал суда. Тьяго пошел за ними, все время судорожно думая, что он упускает.
Ему вспомнилось, как Анжелика, то есть Мария, радовалась арестам в особняке де Лауль. И об этих арестах она знала заранее и пришла посмотреть. Почувствовать вкус мести. Точно так же она появилась в этом здании, чтобы посмотреть, как будут судить Кальдеру.
«Она все еще здесь, — решил Тьяго. — Если не среди зрителей, то возможно, в какой-нибудь смежной комнате. Но она здесь».
Когда все разбрелись по своим местам, в зал вернулось семь искателей. Шестеро сели, а Отто Валенте остался стоять.
— Дело это щепетильное и непростое, — заговорил он. — Но суд готов вынести приговор.
Глава двадцать седьмая — Приговор
— Александр Кальдера, — объявил Отто Валенте. — Прежде, чем суд огласит приговор, у вас есть право на последнее слово. Хотите им воспользоваться?
Тьяго посмотрел на сеньора. Тот выглядел задумчивым и немного печальным.
— Да, Ваше Светлейшество, — ответил Кальдера. — Хотя я по-прежнему стою на том, что не виновен в открытии портала из Бездны и недуге Светоносного, мне есть в чем покаяться перед Учителем и теми, кто меня сейчас слышит.
«Он говорит об Анжелике», — подумал Тьяго.
Кальдера продолжил:
— Всю жизнь я считал, что у человека есть только один настоящий враг — тот, что приходит из Бездны. Тени одурманивают разум и развращают души. Из-за них в мире нет царства всеобщего благоденствия и справедливости. И поэтому мне захотелось служить сначала церкви, а потом людям напрямую. Не ради денег или славы, не ради карьеры, а ради того, чтобы с каждым моим делом мир становился светлей. Хотя бы немного. Хотя бы в жизни одного человека. Вот только занятый работой, я не замечал, что происходило у меня под носом. Я не просто упустил, а серьезно обидел прекрасную женщину. И она имеет полное право меня не простить. Но если жизнь и последние события чему-то меня и научили, так это тому, что я ошибался во всем. Настоящий враг человека — не тени из Бездны. Не твари. И даже не забытые боги. Настоящий враг — это другой человек. И его одержимость богатством и успехом. Ради которых в жертву могут брошены все, независимо от пола, возраста и степени вины. Да простит меня Учитель, ибо всю жизнь я сражался не на том поле.
Кальдера замолчал. Судьи и зрители принялись перешептываться. Речь сеньора была достаточно пространной, но Тьяго казалось, что он понял. Последние сутки и доказывали, что главным виновником в похищении Элоизы был не Лже-Учитель, и даже не одурманенные им сектанты, а вот эти люди, именующие себя служителями церкви. Им было плевать на пострадавших девушек, плевать на исходящую от забытого бога угрозу. Волновало их лишь как это отразится на репутации церкви и кто усадит свой зад в кресло Первого Ученика. Власть. И ничего, кроме власти.
— Что ж, сеньор Кальдера, — снова заговорил Отто Валенте, — у вас будет возможность искупить ту вину, о которой вы говорите. Суд принял решение об испытании поединком. Вы и Адан де Вега сойдетесь на дуэльном поле завтра в полдень. Учитель рассудит, кто из вас прав как в личном деле об оскорбленной женщине, так и в обвинениях, выдвинутых сегодня.
Кальдера поклонился.
Тьяго бросил взгляд на Адана. Де Вега побелел так, что казалось, вот-вот свалится в обморок. Конечно, теперь ему придется встретиться с противником лицом к лицу без прикрытия церкви или стражников. Один на один, как есть. И уж он-то знал, как хорошо Кальдера стреляет и фехтует.
Впервые за сегодняшний день Тьяго захотелось улыбнуться.
На ночь он отправился в нижний город. Не то чтобы гостеприимство Диего его тяготило, но Тьяго слишком давно не был дома, да и чувствовал почти физическую потребность побыть одному и переварить все произошедшее.
Он был уверен в победе Кальдеры над де Вегой и теперь даже думал, что Адану этим решением подписали приговор. Вероятно, чтобы поклонников Лже-Учителя ничего с церковью не связывало. Идеальный способ обрубить эту ветку.
Дворянам, скорее всего, достанется выборочно. Или не достанется вовсе. А судить будут, как всегда, людей помельче и попроще. Чтобы остальным неповадно было создавать свои собственные верования, отличные от проповедей церкви.
Только вот настоящая угроза никуда не делась. Справятся ли они с таким подходом? Что если Талан найдет способ вырваться? Что если через Элоизу?
Тьяго осадил Сомбру и остановился на перекрестке. Поколебавшись, он все же направил лошадь в сторону дома Драйденов. Время было вечернее, но свет в окнах не горел. Решив все же попытаться, Тьяго спешился и постучал в дверь.
Никто так и не открыл.
— Они съехали, — услышал он за спиной.
Пожилая женщина, соседка Драйденов, поливала на подоконнике цветы.
— Куда? — удивился Тьяго.
— А тень его знает, — она пожала плечами. — На них последние месяцы столько всего свалилось. Сначала отца ранили, а потом, когда сына арестовали, его сняли с должности…
— Но сына ведь отпустили, — осторожно возразил Тьяго.
— А ущерб уже был нанесен…
«Как ущерб нашим отношениям…» — мрачно подумал Тьяго.
Поблагодарив сеньору, он снова забрался на лошадь и на этот раз направился к Герде. Свет в доме девушки горел, и это вселяло надежду.
Привязав Сомбру, Тьяго привычно забрался по дереву к окну. Герда сидела на кровати, поджав под себя ноги, и вышивала. Кажется, она стала еще красивее. Или это он так соскучился!
Тьяго постучал в стекло. Герда вздрогнула и, повернув голову, приоткрыла рот. Через мгновение ее удивленное лицо сменилось на хмурое. Поколебавшись, она все же подошла к окну и распахнула створки.
— Что ты тут делаешь? — недовольно спросила она.
Тьяго забрался на подоконник.
— Я так соскучился!
— Ты почти два месяца пропадал неизвестно где! — Герда уперла руки в бока.
— Я же отправил тебе письмо.
— Какое письмо?
Тьяго прикрыл лицо ладонью. Ну конечно, его не доставили. Почтальон соврал. Небось, хотел угодить той дуре в пышном платье.
— В нем я писал, где я и что со мной, — пояснил Тьяго. — Я нашел Элоизу, но потом снова потерял. А сегодня был суд над Кальдерой…
Суровый взгляд Герды заметно смягчился, но теперь казался не столько сердитым, сколько печальным.
— Я понимаю, — она вздохнула. — Ты был занят.
— Я очень хотел тебя увидеть, — заверил Тьяго, — просто не мог.
Он спрыгнул с подоконника и шагнул к ней, но Герда отстранилась.
— А я не могу так, — тихо сказала она. — Не могу вечно сидеть и ждать, пока ты придешь. Гадать, где ты и что с тобой. Ты даже Генри бросил одного на суде!
Тьяго опустил взгляд.
— Я люблю тебя, — продолжала Герда. — Это правда. Но больше так не могу. Уходи, — она вскинула подбородок. — Уходи, чтобы я могла тебя забыть.
— Герда…
— Пожалуйста, — в уголках ее глаз засеребрились слезы.
— Ты точно этого хочешь? — спросил Тьяго со всей серьезностью.
Он помнил, что с Гердой всегда было не просто. Она его гнала, а потом удивлялась, чего он так долго не приходил. Только чутье подсказывало, что сейчас было иначе.
— Точно, — девушка отвернулась и шмыгнула носом.
Тьяго залез обратно на подоконник. В его груди так ныло, словно до его сердца добрались когти какого-нибудь ульфура. Но он понимал, что остаться и уговаривать — бесполезно. Герда свое решение приняла.
— Прощай, — тихо сказал Тьяго, перебираясь обратно на ветку.
«Может, оно так надо, — уговаривал он себя по дороге. — С ней ничего не случится. Она не пострадает, как Драйден».
И пусть она смотрела сейчас на него с сожалением. Это все же лучше, чем если бы с ненавистью и обидой. По крайней мере, ее семья никак не задета.