— Вы знали, что Дюваль мой отец? — вслух спросил Тьяго и тут же прикусил себе язык.
Зря он эту тему поднял, зря. Но было поздно. Кальдера вскинул голову, как почуявший добычу зверь.
— Знаешь, что подозрительно, Сантьяго? — начал он. — На моем теле ни царапины, а на тебе чужая кровь. И твой вопрос… У всего этого может быть только одно объяснение.
Кальдера посмотрел ему в глаза. Тьяго и без того чувствовал себя неуютно. От ночной прогулки его все еще слегка мутило. И он не хотел бы говорить сеньору, что нарушил все его заповеди. При этом не только заключил сделку с тенью, но и переспал с его женщиной. А план по зачатию ребенка с душой забытого бога и вовсе не хотелось проговорить вслух. Тьяго не знал, до какой степени Талан мог читать его мысли, и предпочитал не рисковать.
— Вы не ответили, — упрямо проговорил он.
— Хорошо, — Кальдера качнул головой. — Когда мы только познакомились, я об этом даже не догадывался. Дюваль бросил твою мать, чтобы избежать твоего рождения. Мы были уверены, что так оно и случилось. Когда ты влез в мой дом, я оценил и твою смелость, и живучесть. Мне нужен был помощник, поэтому я предложил тебе работу.
— Предложил, пожалуй, не то слово, — усмехнулся Тьяго. — Вы не оставили мне выбора.
— Почему же. Ты сам вернулся тогда в полдень, — напомнил Кальдера. — Чем и доказал, что твоему слову можно верить.
— Когда вы поняли, что я сын Дюваля?
— Когда ты рассказал о словах Крайта. Для совпадения это было слишком.
— Но мне предпочли не говорить, — в словах Тьяго послышался упрек.
— А чем бы это тебе помогло? Ты бы бросился в приемную к Андрэсу с обвинениями? Или наоборот, ожидал бы привилегий? Что бы ты сделал?
— Не знаю, — честно ответил он. — Но я предпочел бы узнать это от вас.
— Что возвращает нас уже к моему вопросу, — Кальдера снова посмотрел ему в глаза. — Скажи, что это неправда и мои подозрения беспочвенны.
— Я знаю, что делаю, — уклончиво ответил Тьяго.
Долгую минуту они молчали, сверля друг друг взглядами.
— Ты подумал о последствиях? — голос Кальдеры стал жестче. — Даже не для своей жизни. Для всех окружающих.
— Я знаю, что делаю, — повторил Тьяго.
Взгляд Кальдеры на мгновение смягчился, оставляя надежду, что он его понял.
— Ладно, надо придумать дальнейший план, — он повернулся к котелку и помешал уже готовую овсянку. — Мне в город, понятно, возвращаться нельзя. И тебе тоже, если тебя видели…
Забытый бог, до того молчавший, ответил в голове Тьяго:
— Свидетелей не осталось, поверь.
О мысли о том, чем закончился визит в монастырь, по спине пошли мурашки. Тьяго торопливо сказал вслух:
— Никто меня не видел. Я уверен.
— Но если ты внезапно пропадешь, то станешь подозреваемым номер один, — резонно заметил Кальдера.
— Поэтому я вернусь в Сиригард. Сразу после завтрака. Только потом мне хотелось бы вас найти.
— Это небезопасно, — возразил Кальдера. — Когда придет время, я найду тебя сам.
— Но…
— Если ты действительно знаешь, что делаешь… — добавил сеньор.
Тьяго хотел бы снова заверить его, но слова застряли в горле. Кто мог гарантировать, что план Анжелики сработает? Вряд ли даже сама Анжелика.
Глава тридцатая — Ученик
— Ну что, мы вытащили твоего Кальдеру, — заметил голос в голове уже на пути обратном в Сиригард.
— Хочу убедиться, что Элоиза вернулась домой, — ответил Тьяго.
— Я, конечно, бог терпеливый. В Бездне вон сколько маялся, но бесконечно ждать тоже не буду. Дам тебе три дня завершить все дела. Потом займемся моими.
— А что у тебя в планах? — поинтересовался Тьяго.
— Захват мира, конечно, — бог усмехнулся. — Но если не будешь пытаться меня изгнать, то сам все увидишь.
Перспектива, конечно, так себе. Быть свидетелем конца света, не будучи в силах ничего предотвратить. И все же оно того стоило. Кальдера был жив и на свободе. Даже если сеньор сам на такую цену не был согласен, Тьяго не раскаивался.
Он поехал вдоль стены верхнего города прямо в нижний. Пересек Сиригу по злосчастному мосту и добрался до матушкиного дома.
— Сантьяго! — воскликнула, увидев его, сеньора Диас. — Радость-то какая! Сестра нашлась!
— Присмотрите за лошадью, пожалуйста, — попросил Тьяго, а сам побежал наверх.
Очень давно он не видел мать такой счастливой. Даже Карлос изменился в лице. Сиял, как только что отполированный чайник, и весьма трогательно суетился вокруг девочки. Предлагал ей сразу и обед, и десерт, и пойти на рынок — накупить всего.
Увидев Тьяго на пороге, Элоиза подбежала к нему и заключила брата в объятья.
— Я знала, — прошептала она. — Знала…
— Эла, — он поцеловал ее в макушку.
— Знала, что ты примешь его в своем сердце, — закончила сестра.
В уголках ее глаз выступили слезы счастья. Она широко улыбалась. А Тьяго стоял растерянный, словно его только что стукнули пыльным мешком.
Сестра была дома. Но это больше не была та Элоиза, которую он помнил.
— Чего все застыли? — вывел из оцепенения звонкий голос матери. — Давайте пообедаем!
Ближе к вечеру Тьяго поехал к Диего в приемную церкви. Аюдант даже подскочил, увидев его в дверях.
— Где ты был? — вместо приветствия спросил он.
— Не мог пережить то, что случилось, — ответил Тьяго, и в этом был абсолютно искренен.
Диего посмотрел на него с подозрением.
— Ты не знаешь, что Кальдера сбежал? — спросил он. — В монастыре неизвестные устроили кровавую бойню. Нам пришлось казнить другого заключенного.
— Как? — только и сказал Тьяго.
— Его Святейшество первым делом подумал на тебя. Приказ о твоем аресте был уже почти готов. Если бы не Дюваль. Он заверил, что видел тебя молящимся всю ночь. Надеюсь, ты не совершаешь ту же ошибку, что и твой сеньор.
Андрэс заступился за него? Но почему? Неужели он знает… Тьяго вспомнилось, как на суде искатель спросил о девичьей фамилии его матери.
— Сантьяго? — вывел его из задумчивости Диего.
— Простите, монсеньор, — торопливо ответил Тьяго. — Я сам не свой. И я не знал, что за мной наблюдали. Но совру, если скажу, что не рад новостям.
— У тебя нет идей, куда Кальдера мог податься?
— Нет, — тут и врать не пришлось.
— Что ж… Думаю, тебе можно несколько дней передохнуть. Прийти в себя.
— А потом?
— Потом у меня, возможно, будет для тебя работа. Во всех случаях, Сиригард пока не покидай.
— Да, монсеньор.
— И помни, что для всех сегодня утром казнили именно Александра Кальдеру.
Тьяго не нужно было повторять дважды.
Следующие пару дней он не слышал голоса бога. То ли тот пропал, чтобы дать ему те самые три дня, то ли план Анжелики сработал. Тьяго надеялся на последнее, но мысленно готовился к худшему. А потому предпочел все отпущенное время провести с теми, кого, быть может, больше не увидит.
Он сходил с мамой и Элоизой на весеннюю ярмарку в центре нижнего города и накупил обеим леденцов. Они покатались на карусели, а потом наелись до отвала свежей выпечки.
— Как дела у Генри? — поинтересовалась сестра.
— Он переехал, — уклончиво ответил Тьяго.
— Вы больше не друзья? — удивилась Элоиза.
Это было тяжело признавать.
— Я слышала, его отцу предложили место в верхнем городе, — заметила матушка. — Не каждому так везет.
«Что ж, — подумал про себя Тьяго. — Пусть у Генри все сложится».
Как и с Гердой, ему казалось, что лучшее решение — отпустить. Кальдера однажды заметил, что они живут в удивительном мире, в котором возможно очень многое. Беда лишь в том, что уже случившееся исправить нельзя.
А иногда очень хочется. Элоиза все же вернулась домой. И Тьяго надеялся, что постепенно она отойдет от внушений секты. Просто надо дать ей время.
За ужином Карлос неожиданно отвел его в сторону и, склонившись к уху, прошептал:
— Спасибо. Спасибо, что вернул ее, — и чуть сжал его плечо.
От отчима, как всегда, пахло выпивкой. Но в тот вечер он не казался таким уж пьяным. А когда Тьяго посмотрел ему в лицо, то заметил в уголках покрасневших глаз слезы.
На утро к ним домой приехал посыльный с письмом от Диего. Первый Ученик отправился на встречу с Учителем, и аюдант приглашал в главный собор верхнего города на церемонию назначения преемника.
Тьяго не хотелось ехать. Он слишком устал от церкви с их интригами. Но ему подумалось, что Дюваль должен быть там. И это возможность еще раз посмотреть на своего отца.
По случаю Тьяго нарядился, насколько позволяли средства, и взял с собой трофейную шпагу. Ту самую, которую выиграл, если это так можно назвать, на турнире у де Алуа. Если до этого она жгла ему руки, то сейчас это уже не казалось важным. Когда до возможного забвения остается полтора дня, приоритеты меняются. Да и вряд ли ему доведется пускать ее в ход. А так хоть соответствует парадному выходу.
В соборе Тьяго попал в разодетую толпу дворян и церковников. Он искал Диего, но первым наткнулся на графа де Рианье.
— О, какая встреча, — обрадовался мужчина. — А я тебе как раз собирался писать.
— Мне? — удивился Тьяго.
— Хочу кое-что предложить. Но да сейчас не время и не место. Вечером поговорим.
Заинтриговав, граф отправился здороваться с какими-то своими знакомыми, а Тьяго все же отыскал аюданта недалеко от первых рядов, но близко подойти не смог. Часть собора была оцеплена стражей, потому что на церемонии присутствовал сам король с семейством. И в его окружение допускались только высокопоставленные служители церкви.
Найдя место на дальнем краю от прохода, Тьяго сел. И вовремя. Потому что левая дверь от алтаря распахнулась, и зрители, как по команде, стихли. Перед солнцем Учителя выстроились в ряд искатели.
Они вознесли руки вверх, едва не касаясь друг друга тельными сторонами ладоней, и начали молиться о благословении Учителя для всех собравшихся.
Тьяго смотрел на Дюваля. И теперь, кажется, даже видел их сходство. Внутри же оставались смешанные чувства. Как на отца, он на него больше не злился. Понимал, почему тот ушел и почему ничего не объяснил матери. Но как на церковника… Кальдера годами хранил его тайну, даже его уговаривал ничего против Дюваля не предпринимать, а тот все равно использовал наставника в своих интригах.