Кроме охотников за головами, время от времени в степи можно было перехватить караван, груженный артефактами неизвестного назначения, сопровождаемый все теми же шреккерами и морталистами, или магами с витыми посохами, в ребристых доспехах.
Откуда и куда они шли – неизвестно. Но в Хмарьевске, да и тут, в степи, в полевых лагерях, которые наводнили перекупщики, за такие трофеи платили исключительно золотом, и суммы выходили совершенно астрономические.
А уж сколько отваливали на черном рынке за любые части от этих новых загадочных тварей – конструктов, оживленных магией Хаоса!
Они были неповоротливы и медленны, и трофейщики, окружив их, устраивали всякий раз немыслимую чехарду, будто слепни, атакующие собаку, несли потери, отрывали какие-то отдельные детали – моток колючей проволоки, шипастую молотилку, длинное лезвие, проржавевшее от крови менее удачливых предшественников.
Солнце не давало покоя.
Северин отхлебнул из фляги. Искоса глянул на новичка.
Он прибился к отряду в полевом лагере, где они пополняли запасы продовольствия и сбывали добытое в боях, пару дней назад.
Вроде бы симпатичный парнишка, хоть и без клановых знаков различия, но сразу видно – принадлежащий к какому-то древнему хмарьевскому роду. Видно по особой стати, по гордой посадке головы.
Очередной охотник за счастьем, бежавший из-под родительской опеки.
Пышные кудри цвета вороного крыла, капризный излом губ.
Паренек сидел на собственном походном мешке, выжидающе следя за манипуляциями боевого мага, покусывал в задумчивости ногти на правой руке. Дурная привычка.
Северин присмотрелся.
Пальцы… Хмарь побери! Уже два дня… А он заметил только теперь! Как он мог прошляпить?!
Парнишка перехватил взгляд Северина, белозубо улыбнулся:
– Ты ведь тоже из Хмарьевска, да?
Северин отрицательно покачал головой, озвучил привычное уже, не раз повторяемое при подобных разговорах:
– С Лихоборки.
– Не слышал даже. Это где такое?
– На северо-западе. Удельные земли Арахнисов.
На этом месте собеседники обычно теряли всякий интерес. Владения Арахнисов распространялись на глухие чащобы – можно неделю брести, прорубаясь через сухостой и дикую ежевику, и еще, считай, повезло, если набредешь на какой-нибудь хуторок за острыми кольями частокола. Гостеприимство, впрочем, в тех краях своеобразное. Дикие земли, глушь.
– А ты? – невзначай поинтересовался Северин.
Мальчишка узнал его.
Тем, кого посылали кланы, выдавали ментальный слепок. Несомненная удача одного из тех Амофил, которым удалось удрать из переулка Менял в памятную ночь.
– А с юга, – соврал парень. Он даже не пытался поддерживать свою легенду, копируя характерный южный выговор. – С Медведки.
Северин напомнил себе: избегай смотреть на его руку. Иначе он поймет, что ты понял. Поймет, что просчитался. Переполошится раньше времени.
Рука у парнишки была тонкая и узкая, непривычная к работе. Загорелая.
А указательный, средний и безымянный пальцы – совсем бледные. От родовых, сообразно титулу положенных перстней-когтей Одмаров он избавился в целях конспирации, вот только солнце не успело еще как следует их подрумянить, поддержать незамысловатую ложь.
– Пройдусь, – сказал Северин командиру отряда. – Кости разомну, засиделся.
– Не расслабляйся особо, – бросил через плечо командир, возившийся с курительной трубкой. – Караванщиков, чую, вот-вот накроем.
Уже в спину Северину долетело вполне ожидаемое «Тоже прогуляюсь», сказанное парнишкой-Одмаром.
«Горячий парень, – подумал Северин. – Мог бы ухлопать меня под шумок, во время очередной вылазки. Но нет… Наверняка, едва отойдем от лагеря, предложит честный поединок. Аристократы, одно слово… Жаль, что придется его убить…»
14
Когда впереди замаячили стены фортеции, сперва показалось, что это очередной мираж.
Очередная обманка Великой Степи. Она казалась равнодушной в стрекоте своих сверчков, ленивом колыхании ковыля и чарующем беге ярких звезд по ночному небосклону.
Но лишь до поры.
Незваные гости были ей не по нутру. Иногда она не отказывала себе в том, чтоб сыграть с ними в игру на жизнь. Как правило, она выигрывала. Просто она всегда играла только по своим правилам.
Все пять дней пути до передовой линии солнце жгло особенно безжалостно. Казалось, уже и не по-степному вовсе, а скорее по-пустынному. Будто они сбились с пути. Будто добрели уже до самых желтых песков и редких спасительных оазисов Вавилонии.
Ветер налетал порывами, принося сухую пыль, хрустящую на зубах.
Ветер приносил мелкий белый пух, вроде тополиного. Навязчивый, неотвязный, стелился по степи безмолвной метелью, цеплялся за одежду и доспехи. Семена каких-то неведомых растений, явно тут не обошлось без магии. Быть может, это было даже связано с Шахрияром и хаоситами. Еще одно средство, чтобы свести с ума людишек, неразумных и жалких телят, вздумавших бодаться с дубом.
Белый пух набивался в рот и ноздри. Они закрывали лица шарфами и платками. Белый пух цеплялся за ресницы и брови. Сводил с ума.
Фортеция казалась миражом.
Но боевой маг отряда, звавшийся Шедди Краснолист, рассеял сомнения.
Магам многое становится ведомо раньше, чем простым смертным.
А Шедди, несмотря на то что приходился Северину ровесником, был из опытных – отучился в Академии в Бизантикусе, по найму хаживал – за Великий Ильмень против морских разбойников-северян; после за Мокшанский племенной союз – против орочьих Охотников-за-головами. Один глаз его стягивал застарелый шрам, в темных волосах белела тонкая седая прядь. А длинное одеяние наряду с положенным по статусу множеством гремящих амулетов украшал еще и пушистый белый хвост полярного волка – в память о походе в Ледовитые земли.
– Добрались, – Шедди стащил с носа шарф, потянул ноздрями, тотчас чихнул. – Я прямо чувствую запах кедровой, горчинка такая… А, Север?
Северин стащил с носа платок, тоже сделал вид, что принюхивается:
– Только пивная кислятина, и ничего больше!
– Добрались, а?! Можешь в это поверить?
– Не особо.
Щурясь на ослепительное солнце, они недоверчиво смотрели на маячащий впереди сиреневый силуэт фортеции.
Пять дней они с боями пробивались к югу, в самое сердце степей.
Днем отбивались от полосатых, черно-красных шреккеров, ощетинившихся шипами, вооруженных тесаками и алебардами. Ночами – от массивных морталистов с двусторонними секирами. От упырей-танцоров, затянутых в черную кожу, и слепых магов в глухих, без прорезей для глаз, масках.
Были с тварями, как утверждают старики-ветераны, и нищие дурачки, поднятые волей безумного Шахрияра.
Но Шахрияр давным-давно мертв. И мертва его магия…
И какая черная злая ворожба гонит в степи всех этих нечеловеческих созданий – неведомо.
Как неведомо и то, откуда они вообще берутся.
Постепенно иссякал тот ручеек людей, что тек с севера, пополняя добровольцами шайки трофейщиков и более-менее организованные военные отряды.
Северяне не то чтобы переболели Степной Лихорадкой, не то чтобы их перестала манить возможность легкого заработка и лихих приключений.
Просто не хватало уже людей.
Северин и его товарищи валились с ног. И воины. И маги. Валились с ног даже вьючные верблюды, нагруженные провиантом, оружием, бурдюками воды и самогонки, которая тут, на передней линии, пользовалась особым спросом.
Это в Хмарьевске знаменитая «запаленка» оставалась дешевым пойлом для оборванцев. Здесь же, в степи, это было главное украшение стола, восхитительный нектар, каждая капля которого бесценна.
Отряд приближался к фортеции.
Частокол из заостренных кольев – стволы баснословно дорогого пальмедра с приморских берегов. В Хмарьевске за него платили золотом, делали из него мебель для аристократических домов, всяческие резные шкатулки медальоны и прочие шикарные безделицы. Здесь это был единственный легкодоступный строительный материал.
Встречать караван вышел почти весь гарнизон, исключая только тяжелораненых и тех, кто отправился в вылазки.
Толпа людей, загорелых до черноты и вооруженных до зубов.
Сквозь нее протиснулся к Северину, ухватил его за черный рукав куртки худенький человечек в тюрбане, с несколькими волосинками на подбородке, долженствующими обозначать бороду.
– Маг, с вами есть маг?! – он старался перекрыть гомон голосов встречающих. – Я местный лекарь. Срочно нужен маг!!
Но человеку, который лежал в шатре, служившем лазаретом, куда лекарь привел Северина и Шедди Краснолиста, вряд ли уже могла помочь даже магия.
Раненый хрипел, скорчившись на пропитавшихся кровью и потом циновках, пытался содрать с себя бинты, бредил:
– Слева, слева обходят!! Это упыри, вжарь по ним! Ну что ж ты медлишь, мать твою?! Ты слышишь? Бей! Не вытянем… Подкреплений, нам надо подкреплений…
– Разведчик, – пояснил лекарь. – Вчера подобрали, там… в степи. Неделю назад прошли через нашу фортецию. Сильный отряд, десятка четыре, во всеоружии. И вот, подобрали… Он совсем плох. Я тут бессилен. Думал, может, если магией…
– Эй, ты? – прохрипел вдруг раненый, сквозь прореху в бинтах нацелив налитый кровью глаз на Северина. – Да, ты! Подойди.
Северин подошел, опустился на корточки.
– Откуда… родом? – прохрипел разведчик.
– С Лихоборки.
– Никогда… не слышал. Арахнисовы земли?
Врать умирающему – дурное дело.
Но Шедди Краснолист стоял тут же, внимательно прислушиваясь к разговору, и как-то не хотелось провоцировать его на неизбежные расспросы.
– Быть может, – ответил Северин. – И Арахнисовы. Давно дома не был. Не знаю, что там теперь творится.
– Вот и славно, – воин откинулся на циновки, тяжело дыша, набираясь сил. Затем спросил: – У вас же там эльфы раньше заправляли, так?
Про принадлежащие клану Арахнисов чащобы ходили и не такие слухи. Никто толком не знал, что там происходит.
Поэтому Северин и выбрал их для своей легенды.