– Что это было? – спросил машинист, опуская ствол.
– Нападение на станцию. Если бы мы вовремя не поспели, твой поезд давно уже потрошили. Передай в Никольске, что связи нет, станционный телеграфист убит. Пускай шлют замену. Все подробности через городскую комендатуру, я свяжусь с ними из части…
Неисповедимы пути Господни… Как и последующая реакция начальства на твои действия.
На третий день после событий я был вызван во Владивостокский филиал нашей конторы, что на Алеутской, 44. Где и был принят, и довольно прохладно своим старым соратником и новоиспеченным начальником в одном лице – Сергеем Петровичем Щегловым. Нет, я не рассчитывал на триумфальный прием, но и холодности в лице старого товарища нисколько не ожидал.
– Проходи, садись, – сухо предложил Петрович, на секунду оторвав взор от бумаг.
Большой у него кабинет. Стол шикарный, зеленого сукна по столешнице. Вокруг такого хорошо бегать по утрам, для поддержания жизненного тонуса. Присаживаюсь на краешек стула, подальше от начальства – поближе к двери. Робость вроде таким образом проявляю. Но Сергей знает меня как облупленного. Служившие в разведке обычно не страдают от комплекса неполноценности.
В очередной раз, оторвав голову от бумаг, Петрович хмуро уставился на меня из-под очков. (Да-да, лихой рубака с казацким чубом, увы, стал более похож на канцелярскую крысу: с проплешиной на голове, животиком, изрядно выпирающем из-под гимнастерки…)
– Ты что же творишь? Мать твою разэдак! Шум на всю губернию. В крайкоме с подачи железнодорожников кричат: «Десятки убитых советских граждан, станционное здание разнесли в щепки!»
– Ну, во-первых, не десятки убитых, а всего семеро. Жертв могло быть намного больше, если бы бандиты добрались до поезда.
– Да знаю я, знаю, – досадливо отмахнулся Петрович. – Ситуацию разрулим. Меня больше волнуют потери среди курсантов. Еще одна такая стычка, и от школы останется пшик. На сегодняшний день сколько у тебя в строю?
– Восемьдесят два курсанта. В бою были убиты пятеро, из них – два китайских товарища. Серьезно ранено семеро.
– Вот видишь… А с начала учебы прошло всего три месяца.
Я пожал плечами.
– Потери неизбежны. Невозможно за полгода превратить новобранцев в классных специалистов и при этом избежать потерь. Кстати, я уверен, что результат операции стоил таких потерь – уничтожено тридцать два бандита, а двоих живьем удалось взять. Один из захваченных – сам главарь шайки, Алексеев. Контужен малость, но для допроса пригоден.
– Где они? – глаза Петровича за стеклами очков хищно блеснули.
– У вас, в подвале. Сдал под расписку.
– Это, брат, меняет дело! Сведения из уст информированного человека нам просто необходимы! – Петрович вылез из кресла, задумавшись, прошелся туда-сюда по кабинету и, остановившись напротив меня, сказал: – Бойцам объявим благодарность с занесением в послужной список. У тебя просьбы ко мне есть?
Я на короткое время задумался.
– Есть личная просьба: жену хочу пристроить в учебную часть при нашей школе. Многие курсанты малограмотны, да и китайцев неплохо бы подтянуть в знании русского языка. Жена у меня по основной профессии учитель…
– Этот вопрос пока отложим, – отмахнулся Щеглов. – Еще просьбы НЕ личного характера?
Не прокатило… Похоже, меня ждут очередные перемены.
– Есть предложение провести полевые учения в другом пограничном районе ДВК. Например, в районе реки Уссури.
– ?!
– Петрович, ты же знаешь, как это бывает. После последнего прорыва банды в Гродековский район стянут войска, оголив другие участки границы. Месяц будут бестолково шариться по всему району в то время, как на других участках, пограничники без армейского контингента явно не справятся. Пройдемся вдоль границы, обозначим свое присутствие, по возможности пощиплем контрабандистов. Да и для курсантов хорошая практика, в новых условиях…
Щеглов, размышляя, постукивал карандашом по столу, долго смотрел в окно и, наконец, выдал:
– Хорошо, через трое суток снимайтесь. Я согласую этот вопрос. – Щеглов сделал пометку в блокноте. – Высадитесь в Бикине…
Я мысленно аплодировал себе: «Ай да Костя, ай да молодца», – дело в том, что помимо служебного рвения в моей инициативе присутствовала доля личного интереса. Очень желательно мне было повидаться с Семой Раскорякиным, проведать нашу женьшеневую плантацию. Посоветоваться с нанайцем, может быть, стоит выкорчевать корни? Все-таки опасно держать такое богатство без присмотра. Но последующая фраза Щеглова перечеркнула все мои планы:
– Да, чуть не забыл, можешь сопроводить своих бойцов до Бикина, а сам – назад, во Владивосток. У меня для тебя есть особое задание…
Ладно, отложим этот вопрос на неопределенное время. Плантация никуда не убежит. Уверен, даже живя в Бикине, Семен не обходит ее своим вниманием…
«Менее трех суток осталось, – соображал я, спускаясь по лестнице. – Поезд отправляется через три часа. Пока доедем, пока доберемся до части – минус еще шесть часов. Времени на то, чтобы повидаться с супругой, совсем не оставалось. Впрочем, о чем это я? Меня, похоже, отстраняют от управления школой. Митька – мой заместитель, вот пускай сам и справляется». Внизу у проходной маялся Бурмин с двумя курсантами. Пока я беседовал с Щегловым, старшина успел сдать наших пленников помощнику дежурного коменданта.
– Расписку получил? – спросил я.
– А как же.
– Сейчас поедете на вокзал без меня. Передайте Знахареву, что буду завтра.
– Старшина, – придержал я сорвавшегося с места Бурмина, – подожди еще минуту, я только записку ему напишу…
Снимаемая нами квартира в доме купца Иванькова мне нравилась. Жилье с отдельным входом, с палисадником, утопающим в расцветшей черемухе и видом на бухту. В небольшой комнате с кремовыми обоями и занавесками на раскрытом окне было очень уютно. На столе кипел самовар. В вазочке тонкого стекла рубиново мерцало вишневое варенье. Пирожные с заварным кремом, бутерброды со свежайшим сыром и черная икра, выложенная горкой в стеклянной икорнице, дожидались своей участи.
Я терпеливо поджидал задерживающуюся на работе хозяйку дома. Ровно в восемь хлопнула закрываемая калитка. По забетонированной дорожке торопливо процокали каблучки и буквально через пару мгновений Татьяна очутилась в моих объятиях… Конечно, когда мы наконец сели ужинать, самовар уже остыл и вкусности, выложенные на столе, не имели первоначального блеска свежей пищи, но нам было на это наплевать. После любовных игр проснулся зверский аппетит, и мы, посмеиваясь и изредка перекидываясь ласковыми фразами, сметали со стола все подряд.
– Может быть, выпьем? – предложил я и, оторвавшись от еды, достал из серванта бутылку сливовой китайской водки.
– Нет, нет – отмахнулась Татьяна, ласково глядя на меня.
– Ну, как знаешь, а я махну за удачу! – Выпил и вытер слезы, набежавшие на глаза, и лишь сейчас заметил, как напряглась моя подруга.
– Ты чего, милая?
– Нас ожидают какие-то перемены?
– Возможно, – слегка смущенно ответил я.
Татьяна отвернулась к окну, пряча в глазах слезы, и чуть слышно прошептала:
– Не хотелось бы никаких перемен в такой момент.
– В какой такой момент?
– Я беременна.
Некоторое время я молчал, собираясь с мыслями. Не то чтобы новость меня ошеломила. Просто вживаться в новую роль отца семейства как-то непривычно. Хотя и приятно, и несколько тревожно.
– Не грусти, Танюш, все переживем. Я пока не знаю, какое меня ожидает задание, скорее всего, ничего страшного…
Мои предположения не оправдались. Лишь только предстал пред ясны очи своего начальства, как меня с порога огорошили, что через двое суток выезжаю в Харбин.
– Костя, не скрою, задание опасное. Две группы провалились, пытаясь провести акцию. Мишина ты знал?… Да, так вот он попался при пересечении границы с грузом взрывчатки. Еще группа китайских товарищей была уничтожена при попытке взорвать дворец Чжан Цзолиня. Но, как говорится, бог любит троицу. Мы учли прежние ошибки, и я практически уверен, что тебе, черт удачливый, повезет больше.
– Так мне что, поручают в одиночку взорвать генерала? – испугался я.
Щеглов подошел вплотную, приобнял за плечи, провел от порога и насильно усадил меня в свое кресло:
– Спокойно, Костик, руки у нас длинные и исполнителей вполне хватает. Но ты на данный момент лучший. Понимаешь, Костя, надо не просто подорвать место, но и убедиться, что объект уничтожен. Конечно, помощников у тебя будет хватать. Да и руководить операцией не тебе. В первую очередь доставишь груз, а потом, после акции, убедишься, что объект ликвидирован. Короче, если объект выживет после взрыва, его необходимо добить.
Все еще видя скепсис на моем лице, Щеглов убеждал:
– Да ты не сомневайся, границу пересечешь в лучшем виде. Мы тебе такие документы подготовили, что ни один полицейский не пристанет и багаж на границе осматривать вряд ли будут. Главное, они настоящие, осталось только тебя сфоткать в гражданке – и дело сделано. – Щеглов покопался в ящике стола и бросил мне под нос британский паспорт. – Смотри, Костя, самый настоящий, а фотографию, будь спокоен, наши мастера так переклеят, что и английские таможенники не заметят подмены.
Я внимательно оглядел лицо, за которое мне придется себя выдавать. По фото на паспорте трудно определить характер человека, но, без сомнения, мужчина был самоуверенный, холенный с детства. Лет чуть больше, чем мне. Очевидно, что задолго до революции родители вывезли его за границу, где он и воспитывался. Есть, знаете ли, определенный шарм у богатеньких «не граждан» нашей страны, вскормленных не на хлебе и картошке.
– Интересно, что стало с этим человеком?
– Шлепнули его, – досадливо поморщился Щеглов. – В наши территориальные воды на яхте заплыли, туристы, мать их за ногу! Пограничная шхуна обстреляла яхту. Экипаж не пострадал, а владельца яхты грохнули с первого выстрела. Жаль, не успели побеседовать, зато смотри: наш бывший соотечественник, по бумагам представитель крупной западной фирмы. Даже чековая книжка имеется и чистый бланк с подписью. Мы тебе ее тоже отдадим. Сумму впишешь сам. Конечно, хорошо бы почистить счетик, но лучше не наглей. Отчет о потраченных суммах предоставишь, как вернешься. (Мне бы его уверенность!) По приезде в Харбин остановишься в гостинице «Модерн». С тобою свяжутся. Пароль не нужен. Связного ты знаешь – вместе в поезде по КВЖД путешествовали…