Нас никто не беспокоил. Послеполуденная жара в тени деревьев практически не ощущалась. Вода в бассейне теплая, как парное молоко, ласково убаюкивала.
«Нет, пора вылезать, иначе прямо в бассейне уснем и утопнем на радость врагам социализма», – подумал я и решительно погреб к бортику бассейна. Облачать свежевымытое тело в изрядно подванивающее хлопчатобумажное белье было неприятно, но тут ничего не поделаешь, так, в одних кальсонах, босиком я и пошлепал в здание, мечтая побыстрее улечься спать.
Увы, увы, не всем нашим мечтам суждено сбыться. В моей комнате на атласном зеленом покрывале возлежало ничем не прикрытое юное создание. Девица была не в моем вкусе. Слишком маленькая грудь. «Лотосовые ножки» с загнутыми под ступню пальцами у меня, как европейца, вызывали чувство отвращения. Но мой сразу оттопырившийся «приятель» явно не был со мной согласен. Сволочь, Леонид! Даже не предупредил заранее, и вот, нажравшись всяких афродизиаков, я совсем не способен управлять отдельными частями собственного тела! Прости, Татьяна, не виноватый я!..
Трое суток мы зависали в усадьбе. Гм… отсыпались, отъедались, купались в бассейне. На четвертый день Наумов, взяв у хозяина велосипед, поехал в Харбин на разведку, благо до города было всего десять верст, к вечеру он обещал вернуться. Честно говоря, я и сам был не прочь поехать с ним, но Леня почему-то категорически отказался от сопровождения.
Наумов прибыл ближе к вечеру на легковом автомобиле.
– Собирай вещи! – весело заявил он. – Кончилось наше сидение. В Мукдене заваруха, Чжан Сюэлян стягивает к Южно-Маньчжурской дороге верные ему войска. Прямого розыска преступников никто не ведет. Японцы в растерянности. Так что появилась возможность ночным экспрессом убраться из Харбина.
Как мы ни торопились, гостеприимный хозяин все же навязал нам прощальный ужин.
– Нельзя просто так взять и уехать, хозяин обидится. Вполне возможно, мы еще не раз воспользуемся его услугами, – пояснил мне Леонид и, слегка помявшись, добавил: – К тому же он мне до сих пор не возвратил залог за грузовик.
Наскоро поужинав (без всяких там кошек со змеями), я пошел укладывать вещи в машину, а Наумов остался торговаться с китайцем. Торг продолжался долго. Сидя в автомобиле, я даже успел задремать, когда из дома выскочил порядком обозленный Наумов.
– Время тянул, сволочь! – сквозь зубы прошипел он, взлетая на водительское сиденье, и, уже выехав за ворота, продолжил: – Сначала Ваньку валял, мол, не понимает, за что он должен отдать мне деньги. Да за восемьсот долларов в сутки я арендую океанский лайнер! Понадобилось полчаса, чтобы старый хрен наконец уяснил, что номер не пройдет, и еще столько же пришлось ждать, пока принесет деньги! Подозрительно все это.
«Подозрительность с налетом паранойи», – усмехнулся я про себя и остался бы при своем мнении, если б минут через семь мы не нарвались на засаду…
Наумов резко затормозил и шепотом выругался.
– В чем дело? – спросил я, оглядываясь по сторонам.
– Смотри вперед. Пока старик заговаривал нам зубы, его посыльный успел предупредить бандитов.
Впереди, метрах в трехстах, перед нами поперек дороги лежало толстое бревно. Отличное зрение у товарища Наумова! Сомневаюсь, чтобы я в вечерних сумерках сразу заметил преграду с такого расстояния. Бревно уложено со знанием дела. Как раз с этого места по обе стороны дороги начинались посадки гаоляна. Объезд невозможен – кругом кочки, рытвины и свежевспаханные поля.
То, что по нам еще не стреляли, объяснялось как раз плохой видимостью цели. При первом же неудачном выстреле мы спокойно можем повернуть назад. А, кстати, почему нам так и не поступить? Видимо, такая же мысль посетила голову моего товарища. Машина развернулась, и мы помчались назад к гостинице. Ворота на удивление быстро открыли, правда, не во всю ширь. После пятого гудка одна из створок слегка отъехала и в проеме показалась не слишком обремененная волосяным покровом голова хозяина усадьбы.
– Сто забила капитана?
Наумов ухватил китайца за воротник и мгновенно выдернул его за створки ворот.
– Твою голову тебе же в задницу забыл забить. Ты что же думаешь, раз за ворота выехали, так с тебя и взятки гладки? Шалишь, мужичок. Короче, сейчас с нами поедешь, и молись своим богам, чтоб хунхузы, прежде чем палить, твой голос услышали.
– Но, но, ребята, стойте, где стоите! – предупредил Леня внезапно появившихся в воротах двух здоровых китайцев – очевидно, телохранителей старичка. Парни, скорее всего, не поняли ни слова, но в герои не полезли. И немудрено, кто же с голыми кулаками на пушку полезет? Курок нагана я взвел, лишь только ворота раскрываться начали.
Мудрый хозяин поместья, очевидно, вспомнил про бойцов, недавно посещавших его скромную обитель, и, оценив нашу решительность, посчитал, что худой мул все же лучше дохлой лошади. Старик немедля отослал своих людей и покорно уселся на переднее сиденье «форда», я устроился сзади и машина, мигнув фарами, помчалась в сторону города. Надо ли объяснять, что нас безропотно пропустили? Лишь только китаец заголосил, на дорогу выбежали два амбала и скоренько убрали бревно. Старик не последняя шишка в округе, раз его с первого вопля послушались. Усугублять ситуацию мы не стали и на окраине города с миром отпустили старого мерзавца.
Наумов проводил меня до вокзала и, расставаясь, дружески посоветовал: «Приедешь домой, сходи к врачу, проверься. Девицы на первый взгляд вроде были и чистые, но береженого и бог бережет». Можно сказать, порадовал. Мнительность – это моя вторая натура. Не прошло и пары минут с момента разговора, как с нижнего этажа поступили первые сигналы бедствия. В паху заныло, зачесалось, засвербило. Понимая, что это нервное, я забился в угол у окна и до самого Владивостока ругал себя нехорошими словами.
Прибыв в город, я в первую очередь отметился в управлении, следом посетил баню, затем некоего специалиста по кожным болезням.
– Никаких первичных признаков не наблюдается, – задумчиво разглядывая мое хозяйство, резюмировал пожилой профессор. – Если у вас все же возникли некоторые сомнения, то не советую вам вступать в контакты с противоположным полом еще пару недель. Еще раз покажетесь мне, и тогда с твердой уверенностью в отсутствии твердого шанкра можете гулять и далее.
– Вроде существует лабораторный метод определения болезни и всего за несколько дней, – робко заметил я.
– Да, да, голубчик, реакция Вассермана – верный и быстрый способ определения болезни, но, увы, до наших палестин сей метод не добрался – просто нет лаборатории.
Клясть собственную глупость даже не хотелось, я и так был расстроен. Придется уезжать из города, даже не показавшись на глаза супруге. В управлении мне дали три дня на отдых. На пятые сутки я должен появиться в расположении школы. Между прочим, в управлении мое возвращение никак не прокомментировали. Курирующий меня Щеглов уехал в Хабаровск, так что дежурный по управлению только передал мне предписание о возвращении в школу. Я решил ехать сегодня.
Целую неделю маялся от скуки и неопределенности, а потом с полевых учений вернулась школа, а следом за ребятами нагрянул Щеглов. Высокое начальство встретили на должном уровне. Сначала устроили охоту, не очень удачную надо сказать. Нанятый нами местный охотник обещал вывести на след тигра, но, увы, или тигр нас заранее учуял и без труда скрылся в широколиственном лесу, или охотник нам наврал, во всяком случае, мы даже следов тигриных в лесу не встретили. Спугнули стайку косуль, подбили несколько рябчиков, и охота на этом завершилась.
Зато после охоты отменно попарились в личной бане командира полка, а после нее в комнате отдыха был устроен банкет. Проставлялся, естественно, я, за наградной маузер. Чествовать меня и прибывшее высокое начальство собрались инструктора школы, командир полка со своим заместителем и наш комиссар – Стукало Глеб Евгеньевич. Куда уж нам без комиссара. В большом зале армейского клуба были накрыты столы. На столах громоздилась неприхотливая мужская пища – красная икра, кетовый балык, свежезапеченный китайский окунь ауха, тушеное мясо с картошкой, свежая зелень, редиска, соленая черемша и целая батарея алкогольных напитков. После нескольких тостов народ расслабился, разбился на группы по интересам. Кто-то даже попытался запеть, но солиста попросили временно заткнуться, не тот настрой был пока. Люди делились новостями, рассказывали анекдоты, выпивали уже не строем под тост, а как придется. Митька рассказывал о стычках с контрабандистами, случившимися во время марша вдоль Уссури.
– Пока шли от Бикина до Имана, четыре группы контрабандистов задержали! – гордо заявил он.
– Что они везли? – поинтересовался командир полка.
Митька пожал плечами.
– С нашей стороны пытались переправить золото, шкуры животных, панты. Таких нам всего одну группу в двенадцать человек удалось задержать. С китайской стороны везли наши червонцы. Хотя не пойму – зачем?
Щеглов усмехнулся:
– Валютчиков прижали к ногтю: с 13 марта сего года, ввоз червонцев из-за границы запрещен.
«Вот это облом. Хорошо, что я доллары на наши бумажки не обменял!» – пронеслось у меня в голове. По всему выходило, что экономика страны проваливается в глубокую яму. Червонец в цене упадет, население быстренько изымет из оборота серебряные монеты и сложит их по кубышкам. Пока на Дальнем Востоке с продуктами дело обстояло неплохо, а в центральных областях постепенно вводилась карточная система. А что такое карточная система, я еще в восемнадцатом на своей шкуре испытал – жить будешь, но не слишком долго. Конечно, служащих нашей «конторы» она никоим образом не коснется, но мне было жаль своих сограждан…
Митька незаметно подтолкнул меня в бок. И правильно сделал, задумчивый вид за выпивкой в свете последнего заявления может вызвать подозрения. К счастью, в этот момент раскрасневшийся после обильного возлияния комиссар завладел общим вниманием:
– А вы знаете, товарищи, я в Хабаровске побывал на заседании комиссии партконтроля. Ну, вы же знаете, – сказал он, обращаясь ко мне.