В большом зале бывшего дома купца Коровина собралось не менее тридцати командиров подразделений во главе с командующим Дальневосточной армией. Василий Константинович[67] обособленно сидел у окна и, казалось, не обращал внимания на невысокого начальника оперативного отдела штаба армии, расхаживающего у развешенной на стене подробной карты Северного Китая. Я стоял, опираясь на глухую стену, рядом с Щегловым и внимательно слушал, о чем вещает штабист.
– Несмотря на наглядный урок, полученный от нас в Сунгарийской и Фуцзиньской[68] операциях, Мукденское правительство упорно стягивает свои войска к нашим границам в Приморье и Забайкалье. Командованием Особой Дальневосточной армии принято решение об одновременном нанесении упреждающего удара по скоплениям войск противника на наших границах в Приморье и Забайкалье. Далее медлить нельзя. – На короткое время оратор замолчал, подошел поближе к карте с указкой. – Что касается конкретного участка боевых действий: город Маньчжурия превращен в укрепрайон, который обороняет 9-я бригада Мукденской армии численностью в 9-10 тысяч штыков, на вооружении которой имеются бронепоезд, полевые орудия, пулеметы и бомбометы. Город Чжалайнор обороняет 17-я бригада примерно такого же численного состава. Опорные пункты неплохо укреплены и имеют господствующие высоты, с которых подступы к населенным пунктам хорошо простреливаемы. К тому же, по нашим сведениям, из города Цицикар готов выступить корпус трехдивизионного состава на укрепление своих гарнизонов.
Забайкальская ударная группа наших войск по численности более чем в два раза уступает белокитайцам, но технически мы оснащены гораздо лучше. В отличие от противника в наличии имеем девять танков МС-1 и тридцать два самолета. Думаю, по орудиям и пулеметам мы также их превосходим. Поэтому медлить не будем, – начальник оперативного отдела армии взглянул на Блюхера и, получив утвердительный кивок, зачитал с бумаги: – Приказ командующего Особой Дальневосточной армии №… от 15 ноября 1929 года.
В связи со сложившейся обстановкой и на основании особой директивы партии и правительства СССР. Приказываю: частям выдвинуться на исходные позиции не позднее 16 ноября 23.00. 21-й дивизии (комдив Ашахманов) внезапным ударом сковать и блокировать гарнизон города Маньчжурия с севера, запада и юга.
36-й стрелковой дивизии (комдив Баранович) при поддержке танковой роты нанести удар с севера между станциями Маньчжурия и Чжалайнор. Тем самым перерезав тактическую и оперативную связь между 9-й и 17-й бригадами противника, и затем ударить на Чжалайнор с западного направления. 35-й дивизии нанести удар по городу Чжалайнор с севера и поддержать атаку 5-й Кубанской кавбригады в овладении высотой 101, тем самым отрезать путь отступления противнику на Хайлар. Диверсионной группе Рукавишникова: за два часа до общего наступления проникнуть сквозь боевые порядки противника и скорым маршем двигаться в сторону города Хайлар. Основная задача: на участке Чжалайнор-Хайлар остановить движение поездов с прибывающим подкреплением. Далее действовать по обстановке…
Понятная задача – что ж тут непонятного? Пойти, взорвать пути, остановить движении пары дивизий или целого корпуса, тысяч этак на тридцать. Легче легкого: по двадцатиградусному морозцу на семьдесят-восемьдесят верст прогуляться по застывшему льду, по ноябрьской степи с ее пронзительными ветрами, а потом еще с сотней парней задержать и по возможности уничтожить корпус какой-то. Это мы в раз! Противника соплей перешибем.
Щеглов, вроде почувствовав мою злость, взял за локоть и, склонившись к моему уху, прошептал:
– Не волнуйся. Взорвете железнодорожные пути на участке, где китайцы сутки с восстановлением провозятся, и назад, большего от твоего отряда никто не требует. Ты лучше подумай, как преодолеете участок между Аргунью и Мутной протокой, там ледяное поле на несколько верст, плюс местами простреливаемое пространство.
– Там везде простреливаемое пространство. Ночью выйдем, не раньше двух пополуночи, – процедил я сквозь зубы.
А насчет ледяного поля – так я еще два дня назад озаботил полковых кузнецов перековать отрядных лошадей. Подковки были с шипами…
Шестнадцатое ноября, два тридцать после полуночи. Дует сильный встречный низовой ветер. Полная луна, как луч прожектора, временами прорывается сквозь низко висящие тучи. Стоим на месте, ждем. Ждем разведчиков, минут двадцать назад ушедших вперед. Отряд уже пересек границу и теперь по намеченному маршруту уехали трое ребят во главе с Бурминым. В отряде девяносто семь человек. Вооружены мы неплохо. Пять ручных пулеметов нагружены на вьючных лошадей. Плюс изрядный запас патронов, гранаты у всех бойцов и личное оружие, захватили мы с собой и две мины. Одеты мы в теплые полушубки, шапки-ушанки, шаровары на вате, на ногах у всех унты. Думаю, не замерзнем.
Наконец появились разведчики.
– Что так долго? – спросил я Бурмина.
– На пулеметный расчет в траншее нарвались. Замерзли они, бедолаги, сидели в блиндаже, мы уже думали в траншее никого нет, а тут один из них до ветру выбежал…
– Ну и что?
– Да порубали всех, – пожал плечами старшина. – Путь свободен на пару верст…
– Тогда вперед, – негромко скомандовал я, ткнув каблуками Ваську в бока.
Вначале четвертого ветер стих, разогнав облака, и полная луна засияла, освещая нам дорогу, отряд все так же не спеша, экономя лошадиные силы, двигался в юго-западном направлении. Перед рассветом устроили небольшой привал, и в это время на грани слышимости до нас донесся гул орудийных залпов.
– Начали, – протяжно вздохнул Бурмин, посмотрел на меня и, дождавшись одобрительного кивка, скомандовал: – По коням!
Шли переменным ходом с шага на рысь, но к полудню наши кони все же выдохлись. Да и люди выглядели не лучшим образом. Остановились на привал в ближайшей балке, на дне которой лежал замерзший ручей. Бойцы наломали мелкого кустарника и запалили костры. Я не возражал, даже если нас обнаружат, примем бой, в конце концов. Все лучше, чем превратиться в ледышки. Разогрели на кострах хлеб, вяленое мясо и лошадей не забыли подкормить овсом. Основательно отдохнув, выступили на закате и двигались до двух часов ночи, благо полная луна на небе освещала округу. На рассвете опять продолжили движение и на подступах к железной дороге столкнулись с кавалерийским отрядом противника. Можно сказать, нос к носу…
Передовой дозор, вынырнул из-за холма.
– Товарищ командир! – заорал несущийся навстречу дозорный. – Кавалерия, китайцы! Сотни полторы! У дороги. Сажен двести не будет.
Ребят явно заметили, сейчас встанут, пошлют навстречу дозор, подготовятся к бою. Не надо им предоставлять такой возможности. Нападем, пока не опомнились.
– Рассыпаться лавой! – прокричал я.
Сотня споро перестроилась. Не прошло и двух минут, как строй замер в ожидании следующей команды.
– Шашки к бою! Арш! – Мерзлая земля дрогнула под единым грохотом копыт стронувшейся с места лошадиной массы. С медленной рыси, все убыстряя ход, вынырнули из-за холма. Стройной лавой вперед, на не успевшего пока рассосредоточиться противника.
«Метров триста до них. За тридцать секунд домчимся! – пронеслось у меня в голове. – А потом будет поздно, сабель у них нет! Ковбои хреновы, с кольтами на шашки!» – Когда вокруг засвистели пули, я злобно ощерился и только пригнул голову к Васькиной шее, чувствуя при этом, как наливается тяжестью рука, сжимавшая низко опущенную шашку. Никуда не денутся, позади высокая насыпь. Сто метров, пятьдесят… не выдержали, смешались, не до стрельбы, лишь бы ноги унести, брызнули в обе стороны, давя соседей. «А вот и первый», – подумал я, опуская тяжелую шашку на спину замешкавшегося всадника. Упал. Васька походя плечом оттеснил лошадь, потерявшую наездника, и, войдя в боевой азарт, вцепился в круп несущейся впереди кобылы. Лошадь взвизгнула и подалась в сторону.
«Ничего, добычи и без этого хватает», – кровожадно подумал я, опуская клинок на голову следующего всадника…
Мало кто ушел от преследования. Ребята натерпелись страху во время лобовой атаки и рубили противника без жалости. И если бы не наши уставшие кони, наверное, не один бы не ушел.
Через полчаса собрались на месте побоища. Я оглядел свое войско.
– Бурмин, кого из ребят потеряли?
– Азаргу Циренова насмерть подстрелили, остальные вроде и не жаловались. А вон, Семенова еще вроде зацепило, – сказал старшина, указывая на Сашку, перематывающего себе кисть руки. – Что делать будем, командир?
Я огляделся. Пожалуй, вон тот, лежащий в двухстах метрах от железнодорожного полотна холм послужит хорошей позицией для пулеметчиков. Тут же рядом и мостик имеется, небольшой, всего на два рельса в длину, но этого хватит. Взорвем его. Подорвать паровоз не получится. Наследили мы изрядно. Паровозная бригада будет настороже…
Первый состав с пополнением не заставил себя ждать. Едва прогремел взрыв, как на него как бы встречным зовом ответил паровозный гудок. Мостик развалился славно, метров пятнадцать полотна вырвало напрочь. Вроде можно уходить, но я решил посмотреть на веселье. Вдруг у китайцев саперы настолько мастеровиты, что за пару часов смогут ликвидировать повреждения?
Отряд расположился в ложбине между холмами. За железной дорогой приглядывали трое дозорных.
– Какие новости? – спросил я спустя час вернувшегося с холма Бурмина.
– Второй состав подошел, – ухмыльнулся старшина, потирая замерзшие руки.
– И что, ничего с мостиком поделать не могут?
– Возятся. Точно не скажу, но времянку к ночи они наладят, если мы саперов не отгоним.
– Подождем еще часик, может, наше вмешательство и не потребуется.
Наше вмешательство действительно не потребовалось. За два часа до заката солнца в небе с западной стороны показались два самолета. Нагло пройдя на бреющем полете над составом, они, не обращая внимания на открывшуюся стрельбу, сбросили несколько бомб на паровозы и вагоны, после чего спокойно удалились.