– Мы не из-за него, – сказал Григ. – Мы такие, какие есть. Поэтому ты живешь на Окраине, а я попросил собаку в качестве награды.
Креч ухмыльнулся.
– Соображаешь… Да, я бы тебе посоветовал взять с собой Апломбную Таксу. Этот пес хорош в бою, удружил тебе Клиф. А вот мастифа лучше оставить. Он слабый и добрый.
Григ кивнул. И спросил пса:
– Останешься у Креча?
Мастиф подошел, виновато заглянул ему в глаза.
– Да ладно, я не сержусь, – сказал Григ. – Понимаю. Всем иногда хочется почувствовать себя маленьким и слабым.
Он погладил своего бывшего пса и, громыхая железяками, вышел из оружейной.
– Спасибо… это настоящий подарок… – растроганно сказал вслед Креч.
Август-Роберт сидел за столом и ел овсянку. Судя по позе Апломбной Таксы, ей тоже кое-что со стола доставалось. Григ строго погрозил собаке пальцем, сел напротив симулякра и сделал себе бутерброд с колбасой. Сказал:
– Дожевывай, парень. Надо выдвигаться.
Август-Роберт на миг прикрыл глаза, кивнул и продолжил завтракать.
Они вышли из двора-колодца, пройдя через коммунальную квартиру. Вначале забрались в окно, подставив жалобно скрипящие дощатые ящики. Шел снег, все стало серым и унылым, той особой мерзостью начала зимы, что можно встретить только в больших балтийских городах.
Оставляя на подоконнике грязные следы, они прошли через кухню – большую, холодную, неуютную, с пустыми кастрюлями на старой плите. Креч уверенно открыл одну из дверей, они оказались в комнате с высоченными потолками, где в огромной, в человеческий рост длиной хрустальной люстре, запыленной и поблекшей, тускло светила одна-единственная слабая лампочка.
Мебель тоже была пыльная, грязная, выцветшая. И люди, сидевшие на диване, кутаясь в платки и одеяла, казались мертвыми. Только глаза на изможденных лицах следовали за неожиданными гостями, следили с опаской и тревогой.
– Что это, Креч? – тихо спросил Григ. Тут не хотелось говорить громко. – Похоже на Тусклые Комнаты, но эти люди…
– Это Окраина. Это сны мертвецов. То, что уже не снится, но не хочет уходить, – Креч протопал через комнату, рывком распахнул окно. За ним тоже было серое низкое небо и тихо идущий снег.
Григ поежился.
Креч выпрыгнул в окно первым, за ним Григ помог выбраться Августу-Роберту, последним спрыгнул сам, прижимая к груди присмиревшую таксу. Кажется, даже она боялась этих взглядов в спину.
– Ну и окружение у тебя, Креч… – сказал Григ с досадой, когда они отошли от здания. Мертвый сон постепенно развеивался, давящая серость уходила, но Окраина – всегда Окраина. Весело тут не бывает.
– Зато не беспокоят… обычно… – ответил Креч.
Мерзлый асфальт перед ним вдруг пошел трещинами, вздыбился. Из-под земли вырвался старый знакомый – гидрант! Восстановился, значит!
– Хозяин! – гидрант зло зыркнул глазами-трубами на Грига. – По улице Забытых Поэтов идут два Повелителя Войны!
– Отходите, – велел Креч, не останавливаясь. Гидрант следовал за ним, проламывая трубами асфальт и раскачиваясь на уровне головы тролля. – Вам их не остановить.
– Так все уже того… отошли… кто врассыпную, а кто и в лучший мир…
Все-таки гидрант определенно имел чувство юмора. И если это и был рельеф, то на самой грани с симулякром, уже почти обладающий разумом.
– Отправь туда забытые кошмары… нет, отставить, их этим не пробить… – размышлял вслух Креч. – Отправь детские сны. Самые нежные и трогательные. Котят, щенков, фей, единорогов. Маленьких кудрявых девочек в белых платьицах и большеглазых мальчиков в коротких штанишках. Пусть путаются под ногами, заглядывают в глаза, скулят и мяукают.
– Есть! – молодцевато отозвался гидрант. И мстительно добавил: – А этому типу вы не доверяйте, мутный он какой-то…
Григ показал ему кулак, и гидрант нырнул в землю.
– Неужели поможет? – спросил Григ на ходу.
– Нет, но на время задержит, – ответил Креч.
Он вел их то по широким проспектам, то по узким улицам, они ныряли в тупики, где неожиданно находился выход, в какой-то момент они спустились в широченные трубы для стока воды, превратившиеся в широкий туннель, и долго шли под землей. Иногда наверху грохотало, а с потолка сыпался мусор.
– Всю Окраину трясут, – зло сказал Креч. – Они догадываются, что мы собираемся сделать. Не глупее нас.
Повсюду, и на поверхности, и внизу, им встречались криво наклеенные плакаты с фотографиями всех троих преступников, требованиями к ним сдаться, а обнаружившим их простецам громко воззвать к Снотворцам. Такса нашла один такой плакат валяющимся на земле, внимательно изучила и обоссала. Кажется, собаку оскорбило то, что на плакате не оказалось ее фотографии.
– Мы вообще доберемся до Черного Замка? – с тревогой спросил Григ. Все начинало попахивать Смутными Снами. Их, конечно, всего три, но есть и еще несколько, не менее неприятных и цепких. Блуждание по лабиринтам и коридорам – очень, очень близко к Смутному Сну, в котором легко застрять.
– Как-нибудь доберемся, – сказал Креч.
Но Григу показалось, что он впервые уловил в голосе тролля тень неуверенности. Это тревожило.
– Надо передохнуть, – предложил Август-Роберт. – Это всегда помогает, если заблудишься.
– Не хочу я тут… передыхать… – Григ с отвращением посмотрел на высохшую серо-бурую грязь под ногами. – Лучше уж с боем прорываться.
– Т-с-с! – Креч остановился, поднял вверх толстый палец. Всмотрелся в глубину туннеля, вслушался. И с облегчением выдохнул. – Повезло. Вперед!
Они ускорили шаги и, действительно, уже через несколько минут впереди посветлело, туннель оборвался, и они вышли на поверхность.
Или это все-таки было подземелье?
Григ терялся. Помещение напоминало вокзал, с множеством рельсовых веток, с несколькими застывшими на путях поездами. Сверху вокзал был накрыт стеклянным куполом, поделенным на фрагменты старыми ржавыми балками. Что снаружи – ночное небо или слой грунта, не разобрать.
– Напоминает то место… в Пустошах, – сказал Григ. – Где нас усадили на поезд.
– И я о том, – кивнул Креч. – Говорил же, пересечение всех путей находишь, когда очень, очень надо.
Он помолчал и признался:
– Значит, мы бы иначе никак с Окраины не выбрались.
– Нам ждать поезд? Или сесть в один из этих? – спросил Григ.
– Да не спеши ты! – отмахнулся Креч, озираясь.
– Я хочу есть, – мрачно сказал Август-Роберт.
Григ приснил бутерброд с ветчиной и вручил мальчишке.
Второй пришлось сделать для таксы.
Найдя скамейку – ее даже не пришлось придумывать, она и так была, – Григ с Августом-Робертом уселись рядом. Креч нервно прохаживался, ожидая чего-то.
– Ты боишься? – спросил Григ.
– Угу, – просто ответил мальчишка. – Там жутко. Даже без краба жутко.
– Зачем Говард такое придумал?
Август-Роберт пожал плечами. Спросил:
– А зачем ты хотел меня крабу отдать?
Григ заткнулся, сделал бутерброд и себе, принялся энергично жевать. Иногда – лучше жевать, чем говорить.
– Он хотел отдать тебя крабу, чтобы достроить Замок, – раздалось за спиной.
Григ даже подпрыгнул на скамейке, озираясь.
За ними стоял тот самый дядька с вокзала в Пустошах. Сейчас он был не таким бледным, как в первый раз. Зато – очень усталым и сильно небритым, в каком-то мятом спортивном костюме, но на плечи был наброшен твидовый пиджак.
– Понимаешь, мальчик, – сказал мужчина, – Черный Замок не достроен. Говард заложил пять опорных блоков, пять краеугольных камней, на которых он стоит. Но заполнил лишь четыре.
Креч медленно подошел к ним, застыл в паре шагов. Мужчина не обращал на него никакого внимания, с энтузиазмом разъясняя:
– Первый блок – самый древний. Это сила. Сила духа, сила плоти. То, что позволило людям выжить, победить существ, на первый взгляд куда более опасных.
Григ вспомнил мускулистого мужчину со снятой кожей, застывшего в прозрачном камне. Есть сразу расхотелось, он отложил бутерброд.
– Второй блок – творчество. Умение создавать новое, творить красоту из живого и мертвого. То, что позволяет людям расти, преодолевая ограничения своей животной природы.
Григ кивнул. У него перед глазами возникла красивая женщина, чья кожа была инкрустирована драгоценностями. Это было чудовищно и прекрасно одновременно – как любое искусство.
– Третий блок – эмоции. Любовь, нежность… жестокость и боль.
Вспоминать девочку, запечатанную в хрустале, Григу не хотелось.
Но он помнил.
– Четвертый блок – разум. Интеллект, логика, способность пойти до конца ради познания мира.
Григ примерно так и понял суть молодого мудреца, который держал в руках собственные сердце и мозг.
– Ты – пятый камень, – их странный гость положил руку на плечо Августу-Роберту и улыбнулся Григу.
– И какой же? – дерзко спросил тот.
– Вот в этом и вопрос, – вздохнул мужчина. – В этом-то и весь вопрос… Когда появится ответ – Замок будет достроен.
– Ответа не появится, – резко сказал Григ. – Замок достроен не будет.
Мужчина пожал плечами.
– А ты-то сам кто такой? – спросил Григ.
Мужчина порылся в кармане, достал последовательно: серебряную фляжку, мосол мозговой косточки, мятую клетчатую кепку и визитную карточку.
Из фляжки он глотнул, косточку кинул таксе, поймавшей ее на лету, кепку водрузил на голову Августу-Роберту, а карточку протянул Григу.
Сноходец посмотрел на кусочек картона.
Там было написано одно слово: «Я».
Фляжку, сделав из нее еще один глоток, мужчина передал Кречу. Тролль молча отпил.
– Ты… Говард? – Григ внезапно задохнулся от догадки.
Мужчина рассмеялся.
– Нет, что ты! Что ты, что ты! Но у меня есть свои интересы в Стране Сновидений. Поэтому я иногда помогаю… скажем так – даю возможность выбора… Смотрите, два поезда готовятся тронуться!
Григ посмотрел.
Да, над одним поездом, маленьким и знакомым, поднимался дымок паровоза.
Другой, более современный, похожий на скоростную электричку, оживал иначе – вспыхнул свет в вагонах, с шипением открылись двери.