Григ пошел вниз. Чтобы подняться, надо вначале опуститься.
Все, во что он верил, стало фальшивкой… нет, было ею всегда. Обратилось в печаль, которую он считал себе несвойственной. Но одновременно он получил новый дар – беззаботную легкость бытия и тихое утешение. Он радовался стуку подошв по ступеням, холодной затхлости воздуха, льющемуся сквозь щели-бойницы тусклому свету, шероховатой гладкости камня (где-то он отполирован ладонями, где-то попавшиеся твердые частицы выступают крошечными зазубринами). Башни стояли на всех углах крепостных стен, и Григ твердо знал, над каким высится эта.
Сколько десятков тысяч людей должны были подняться или спуститься по лестнице, осторожно придерживаясь за опорный столб, чтобы выгладить камень руками? Здесь никогда не было столько гостей. Говард приснил Черный Замок сразу таким, с долгой и мрачной историей.
– Надо быть больным на всю голову, чтобы спать и видеть такое, – сообщил Григ таксе.
Лестница кончилась, и он оказался в катакомбах. Узкие проходы, ниши в стенах, горящие в держателях смоляные факелы – это куда больше походило на лабиринт, чем тот клочок тьмы, в котором он оказался наедине со стражем.
Григ шел быстро и уверенно. Такса, запросившаяся с рук, семенила впереди, временами рыча на темные углы. В углах начинали шевелиться и исчезать тени. Григ с гордостью подумал, что у него очень хорошая собака.
А потом он вышел в треугольный зал, клином сходящийся к хрустальной призме. За прозрачной глыбой виднелся заснеженный крепостной ров.
Зал не был пуст. Тут стоял мрачный стол из черного камня – с бороздками-кровостоками, заскорузлыми кожаными ремнями, ввинченным в камень раскладным ошейником из шипастого ржавого железа. Рядом был еще один столик, вполне современный, из стекла и хромированного металла, на мягких силиконовых колесиках. Такие стоят в хороших процедурных кабинетах и операционных. Набор ножей, пил и сверл на столике тоже выглядел вполне медицинским. Бестеневая хирургическая лампа на высокой подставке ярко светила на место для жертвоприношений, хотя Григ не заметил никаких проводов.
В общем, Черный Замок хоть и старался соблюсти мрачный готический антураж, но и современными деталями не брезговал.
У прозрачной стены стояла и глядела на ров Мария.
– Все-таки Клиф не справился, – сказал Григ.
Женщина повернулась и стало ясно, что победа над Снотворцем далась ей нелегко. Правая половина лица у Марии была обуглена, обожжена до черноты, до выступающей кровавой сукровицы, глаз уцелел, но весь заплыл. По какой-то причине она не смогла вернуть себе нормальный облик – видимо, Клиф был убедителен, нанося этот удар.
– Григ, – с легким удивлением сказала она. – Ты силен.
Григ кивнул. Подошел к столику, потрогал ножи. Тяжелые и очень острые.
– Только не затевай драку, – попросила Мария. – Во-первых, ты проиграешь. Я очень хорошо мотивирована на победу. И у меня были лучшие в мире учителя, в этом я тоже уверена.
– А во-вторых? – спросил Григ.
– Во-вторых, я до сих пор не оставляю надежду призвать тебя к сотрудничеству, – кажется, Мария говорила вполне искренне.
– Зачем? Ты заставила меня найти и притащить сюда Августа-Роберта. Потом нагнала паники и вынудила Снотворцев штурмовать Замок. У тебя уже все получилось.
– Получилось у меня, может получиться и у других, – сказала женщина. – В Снах, как и в жизни, все манипулируют всеми. Полезно иметь союзника.
– Союзник – это хорошая идея, – согласился Григ. – Но разве союзы начинаются с обмана?
Мария примиряюще подняла руки:
– Выслушай меня, Григ. Хорошо? Пять минут. Мальчишки пока нет, а Снотворцы, надеюсь, всерьез сцепились с крабом.
– Всегда достаточно времени для любви и для войны, – Григ улыбнулся, вспомнив самоуверенного Роберта. – Я не спешу. Это ведь Страна Сновидений. Время подождет, пока мы не скажем друг другу все слова.
– Тебе нравится, что происходит в мире?
– Не знаю, – честно ответил Григ. – Не уверен.
– Никому не нравится, – твердо сказала Мария. – Даже по Снам это видно. Война, голод, болезни, продажная любовь, насилие, угнетение, садизм, дискриминация прямая и обратная, всеобщее оглупление, политические манипуляции… к черту манипуляции, просто политика, она и без того мерзкая сама по себе…
– Добавь адвокатов, налоги и штрафы за парковку, – предложил Григ. – Ах, да! Надо не забыть загрязнение окружающей среды и глобальное потепление!
– Я рада, что ты не теряешь чувства юмора, – сказала Мария. – Ну же, Григ! Неужели так трудно признать, что мир болен? Что даже в Снах мы становимся не лучше, а хуже!
– Не все, – Григ наконец-то выбрал нож, который ему понравился. Длинный, зазубренный, с утолщающимся к обуху лезвием. – Да нет, я совершенно с тобой согласен. Реальный мир – неприятное местечко. И что? Альтернатива только одна. Страна Сновидений.
– Сны прекрасны, – сказала Мария. – Но реальный мир их портит.
– Меняй его. Улучшай.
– Мы это и делаем, – Мария подошла ближе, поморщившись, оглядела стол для жертвоприношений, присела на краешек. – Вопрос – как? Не все Сноходцы занимаются эскапизмом в Снах, Григ. Некоторые задумались о связи миров. Как полагаешь: если реальный мир влияет на Сны, то влияют ли Сны на реальный мир?
– А! – воскликнул Григ. – Влияют, конечно же. Менделееву снится таблица элементов, писателю – сюжет книги, философу – новая концепция.
– Это уж ты совсем с козырей заходишь, – сказала Мария серьезно. – А по мелочам? Что, если во сне жестокому человеку воздастся жестокостью? Насильник подвергнется насилию? Обманщик будет обманут?
– Думаешь, это улучшит простецов?
– Если станет непременным правилом, если человек будет знать, что за любое совершенное зло его ночи превратятся в кошмар?
Григ подумал. Кивнул:
– Да, в этом что-то есть.
– Люди пытаются учить во сне иностранные языки, слушать музыку, даже книги во сне воспринимать. А нужно другое. Нужно воспитывать себя в Снах. Исправлять. А кто неисправим – пусть Сны держат его в рамках. Станут кнутом.
– И ты… и вы решили изменить Сны?
Мария кивнула.
– Даже не будучи Снотворцами?
– Ты же знаешь, хороший Снотворец – мертвый Снотворец. Им уже неинтересен и неважен мир, оставшийся за гробовой доской. Они сильны. Но они косные и самонадеянные, их былая сила кружит им головы. Столкнувшись с человеком, который верит в себя – как ты, как я, как Креч, они теряются. Я готовилась много лет, Григ. Я Сноходец, который нашел союзников в настоящем мире. Я не побоялась открыться. Доказала свою правоту и свою полезность.
– Дай догадаюсь, – сказал Григ. У него возникло ощущение, что время, еще недавно застывшее будто камень, начинает оживать, двигаться. – Какие-нибудь спецслужбы какой-нибудь страны? Ты доказала, что мир Снов реален… как именно? Добывала информацию у простецов? Сводила с ума? Сеяла сомнения, вербовала, запугивала? Может быть, даже убивала? Я думаю, хороший кошмар способен угробить старенького политика.
– Политика – нет, они совести лишены напрочь, а вот вояки на удивление нервные. – Мария усмехнулась. – Да, в общих чертах ты прав.
– Но это никакое не исправление человечества, – сказал Григ. – Это навязывание миру интересов одной из сторон.
– Если это правильные интересы, то что в этом плохого? Спроси, чего мы хотим добиться, я расскажу. Ручаюсь, ты не увидишь ничего страшного. Мир, где преступники сами побегут в полицию, чтобы избавиться от кошмаров? Где грешники раскаются, а праведники увидят рай? Вот для чего нам нужна Спираль Снов, Григ! Для всего рода людского!
– Слушай, даже Господь Бог – если ты в него веришь, конечно, – оставил людям свободу воли. – Григ усмехнулся.
– Может, и зря, – Мария посмотрела ему в глаза. – У меня были дети. Мальчик и девочка, двойняшки. Когда я была Анной, я вспоминала именно их…
Григ подумал, что знает продолжение этой истории.
– Они погибли.
– Мне очень жаль, – сказал Григ с сочувствием.
– Я была совсем молодая, – сказала Мария. – И они совсем маленькие. У нас… скажем так, была война. В дом попал снаряд. Тем, кто стрелял, было все равно, куда он попадет… Я выжила.
Она подняла руку, коснулась обугленной половины лица. Григу показалось, что ей больно от этого прикосновения, но она словно нарочно давит на щеку все сильнее и сильнее.
– После этого я впервые проснулась в Снах. Долго думала, что сошла с ума. Потом собралась. Стала изучать Мир Сновидений. Многому научилась. И Снотворцы кое-чего не умеют.
Григ впервые задумался о том, сколько же ей лет.
В образе Анны девушка была совсем молоденькая. В образе Марии старше. А на самом деле?
– Не будет больше войн, – сказала Мария задумчиво. – Понимаешь? Вообще не будет. Мир станет лучше. Нужна только Спираль Снов.
– Держи, – Григ достал из кармана медальон, бросил ей.
– Фальшивка, которую расплющил Джон? – спросила она презрительно, поймав Спираль на лету. Оглядела и с пренебрежением бросила на стол.
– Не совсем. Спираль Снов – это конструкт, который каждый создает сам. На самом-то деле его, конечно, нельзя потрогать или взять в руки, – Григ пожал плечами. – Все не так банально, как думали Снотворцы. Но овладеть Великим Артефактом можно, да.
– Ты понял, как?
Григ кивнул.
– Последняя камера? – Мария посмотрела на прозрачную глыбу.
– Да. Говард создавал симулякров, отвечающих его представлениям о сути человека и Мира Снов. Потом препарировал их заживо, закрепляя свои кошмары.
– Зачем? – жадно спросила Мария.
– Он считал страх и боль важным фактором жизни и развития. Барьером, ограждающим человечество. В своих фантазиях он защищал весь мир, творя кошмары.
– Это не лишено смысла, – кивнула Мария. – Возможно, это даже надо взять за основу. Кошмары должны быть более персонифицированы. Он не достроил Замок, но…
– Он достроил, – сказал Григ, покачав головой. – Ты смотришь на пустую камеру и думаешь, что работа не окончена? О нет! Пустота гармонична, она часть кошмара. Заполни ее – и ты перезагрузишь Сны. Станешь повелителем Великого Артефакта.