латору. Там уже успела скопиться порядочная очередь. Толпа двигалась медленно. Маша усиленно протискивалась между людей, но недостаточно быстро, чтобы уйти от полицейских. Несколько полицейских прошли турникеты и готовы были её схватить.
Расталкивая прохожих, Малышев перемахнул через турникет, и со всего размаху ударившись в задние ряды людского потока начал быстро работать руками, освобождая себе путь. Вокруг него постоянно раздавались возмущённые возгласы, но он не обращал на них никакого внимания. Его взгляд был устремлён в сторону копны волос, над которой реял флажок с белым полотном.
– Да ловите же её! – раздался гневный крик. – Ловите невесту!
Малышев не поверил своим глазам. Маша, она внезапно взмыла над толпой, а потом так же внезапно исчезла.
– Что за чёрт? – изумлённо пробормотал Малышев.
Ему наконец удалось втиснуться на эскалатор. Он тут же вытянул голову, стараясь рассмотреть внизу знакомую фигуру и…не поверил своим глазам. Маша возвышалась над всеми. Она держалась за светильник, который медленно плыл между двумя эскалаторами. Затем отпустила его и заскользила вниз, к следующему светильнику. Малышев недолго думая, решил последовать её примеру. Он дождался приближения первого светильника, и схватившись за него запрыгнул на поручни, но…не удержал равновесия и свалился на людей стоявших на эскалаторе. Перебирая руками по их головам, он попытался закинуть тело на пространство между двумя эскалаторами. Поскольку его всего отталкивали, сделать это удалось гораздо легче, чем ему казалось. Он схватился за следующий светильник, а потом отпустил его, взмахнул руками и заскользил вдоль поручней.
– Отдай парик, гад! – раздался позади него гневный крик.
Малышев только сейчас заметил, что у него в правой руке зажаты чьи-то волосы. Следующий светильник. Он повернулся и боком проехал мимо него. При этом он несколько раз взмахнул руками и едва сумел удержать равновесие.
Несколькими светильниками ниже скользила Маша. Она вела себя как «лыжник». Пригибаясь, скользила, при приближении светильника быстро разворачивала тело на девяносто градусов, а потом скользила дальше. У неё так ловко это получалось, что Малышев невольно позавидовал её проворству. Сам он несколько раз больно ударился об светильники.
С такой же ловкостью Маша соскочила с поручень. И в ту же минуту, слух Малышева прорезал истошный вопль:
– Террористы. Они хотят взорвать станцию. Бомба. Здесь бомба. Она взорвётся. Мы все умрём.
На эскалаторе мгновенно началось движение. Люди едущие вниз, развернулись и попытались подняться наверх. А иные полезли на поручни пытаясь перелезть на противоположный эскалатор который двигался вверх.
Малышев соскочил с поручень и тут же был сбит с ног бежавшей толпой. Он несколько раз поднимался и его столько же раз сбивали. Наконец ему удалось не только встать на ноги, но и прорваться к правой платформе, где стоял пустой поезд с открытыми дверями. Забежав на платформу, он сразу же увидел Машу. Она стояла в самом начале поезда, возле кабины и махала ему руками. Когда Малышев подбежал к ней, он увидел, что кабина открыта, а машиниста на месте нет.
– Сбежал вместе с остальными, – довольным голосом сообщила ему Маша и тут же указала рукой на кресло в кабине. – Ты вроде говорил, что умеешь управляться с подводной лодкой? Надеюсь, справишься с паровозом?
– Это не паровоз!
– Ладно, разберёмся. И не такие проблемы решали. На худой конец, я ведь и сама могу порулить!
– Нет уж, лучше я, – Малышев буквально вбежал в кабину и быстро занял место машиниста. Маша вошла следом. Двери закрылись. Поезд медленно тронулся с места.
Глава 15
Поезд
Кабеля на стенах, рельсы и сплошной, чёрный тоннель. Яркий свет высвечивал едва ли каждую деталь на пути.
Малышев сидел в кресле машиниста перед приборной панелью. Левая рука лежала на рычаге скорости, а правая – на тормозном кране Скорость движения не превышала шестидесяти километров в час. На этот факт указывал датчик.
Маша стояла слева, опираясь ладонью на край приборной панели, и напряжённо всматривалась в бегущую впереди дорогу. Малышев украдкой посматривал в её сторону, и каждый раз делал для себя всё новые и новые выводы. Её взгляд, вид, манера поведения, да вообще всё, составляло резкий контраст с тем, что ему доводилось видеть раньше.
Даже сейчас, когда на ней целого места не осталось, она ведёт себя с непонятным достоинством, и смотрит так, словно ничего плохого не совершила. Нет страха, даже беспокойства нет. Откуда такая удивительная выдержка в таком хрупком создании?
Малышев бросил в её сторону ещё один быстрый взгляд. На голове опять торчит этот флажок. Волосы превратились в беспорядочную массу с колечками. Несколько таких колечек висят прямо над её носом, но она этого не замечает. Лицо в кровоподтёках, под глазом красуется синяк. Веснушки местами стали голубого оттенка. Платье…превратилось в маскарадный костюм. Некая такая мини юбка с жалюзи. Странно, что она всё ещё остаётся белого цвета. Лишь местами видны тёмные пятна. А ноги? – Малышев только и мог покачать головой. – Одни раны. Везде пятна крови. А ступни стали багрового цвета. И не различишь где кровь, а где грязь. И как же она умудряется при таком виде, смотреть с такой гордостью? – Малышев перехватил именно такой взгляд брошенный Машей в его сторону. – Довольна собой, и своими проделками, – понял он. Ну подожди у меня, – подумал он с внезапной злостью.
– На этой ветке ещё четыре станции. Какая наша? – Маслов бросил вопросительный взгляд в сторону Маши.
В ответ, она безразлично махнула рукой.
– Мне без разницы! Давай до конца, а там посмотрим.
Малышев собирался ответить, но в это мгновение «заговорила» рация. В кабине раздался грозный мужской голос:
– Немедленно остановите поезд и сдайтесь полиции. Немедленно. Ваши действия представляют серьёзную угрозу для общества и могут быть квалифицированы как «терроризм». Поймите, мы в первую очередь пытаемся помочь вам.
Маша сняла с приборной панели трубку.
– Если хотите помочь, передайте моему жениху, что я его пристрелю. И больше не звоните. Дайте человеку спокойно умереть.
Маша повесила трубку и снова устремила взгляд на рельсы.
– Из твоих друзей? Подвёл тебя? – Малышев задал эти вопросы очень осторожно. Он и хотел вызвать её на откровенный разговор, и боялся отпугнуть.
– Жених! Бывший жених! – выразительно ответила Маша.
– Кличка? Понимаю, – Малышев одобрительно покачал головой, – наверное, он тебя сейчас ждёт?
– Не думаю! – Маша бросила в сторону Малышева насмешливый взгляд. – Он знает, какой у меня характер. Если я разозлилась, значит ему конец. Сбежит, если уже не сбежал. Гад.
– Пригнись! – приказал Малышев.
– Чего? – Маша нахмурилась.
– Скоро будет станция. А там могут стоять снайперы!
– Да плевать я хотела на них. Пусть стреляют.
Малышев даже удивиться не успел. Они, не останавливаясь, пролетели пустую платформу, и снова въехали в тоннель. Незаметно для Маши, он потянул ручку назад, и сбавил скорость до тридцати километров.
– Не понимаю, – Малышев и на самом деле не мог понять эту девушку. Она всё время вела себя совершенно непредсказуемо. Но какой террорист в здравом уме станет говорить такие вещи? А может её подставили или использовали? – возникла в голове мысль. Она принесла с собой непонятное облегчение. Как только злость ушла, все его сомнения вернулись назад. Более того, он смог признаться себе, что с первой минуты почувствовал симпатию к Маше. И несмотря на все попытки, никак не мог от этой симпатии избавиться. Все эти мысли и вылились в следующих словах. – Зачем тебе всё это? Жила бы как все люди. Вышла бы замуж, семья, дети, собачка, дача. Разве не здорово? Бегаешь от полиции, пугаешь людей, похищаешь машины и поезда. Ты уже столько натворила, что наверняка ближайшие двадцать лет проведёшь в тюрьме. Это в лучшем случае.
Маша очень внимательно его выслушала, а потом и с выражением полной безысходности изрекла одно слово: «Тупица»
– Ты меня назвала «тупицей»?
– Тебя конечно. Здесь же никого больше нет.
– Меня ещё никто так не называл! – Малышев бросил на неё предостерегающий взгляд. – И тебе не советую этого делать.
А как тебя ещё назвать? – издевательским тоном поинтересовалась Маша. – На мне свадебное платье, я говорю о женихе, а ты советуешь мне выйти замуж. Да я ещё утром собиралась выйти замуж! – прямо ему в лицо гневно закричала Маша. – Он шесть месяцев твердил, что готов едва ли не Африку ради меня завоевать, всю жизнь будет на руках носить, по сто раз в день о своей удивительной любви твердил, говорил, что она пришла к нему от Бога, а когда появился этот болван с фотоаппаратом, предал меня, оскорбил и убежал.
Это она о шефе, – понял Малышев. – Наверняка он всё слышит.
– Ты хочешь сказать, что у тебя была…настоящая свадьба? – недоверчиво спросил Малышев.
Маша выпрямилась и устремила на него изумлённый взгляд.
– А какие ещё бывают свадьбы?
– Тогда возникает очень простой вопрос: Почему и от кого ты бежишь?
– Я ни от кого не бегу. Это они за мной бегают, – внесла поправку Маша.
– Хорошо. Пусть так. Почему ты сбежала со свадьбы? – Малышев торжествовал, поскольку пребывал в уверенности, что сумел поставить её в тупик своим вопросом. Но всё оказалось совсем иначе. Между ними завязался короткий, но очень выразительный разговор.
– Кто это тебе сказал, что я сбежала со свадьбы? – поинтересовалась у него Маша.
– Я слышал…по радио передавали, – нашёлся Малышев.
– По радио? Да они врут. Они всегда врут. Им главное чтобы слушали. Какая разница…кто говорит и о чём говорит.
Малышева разозлила её самоуверенность. Он всё видел своими глазами, а она ему в лицо врёт. Ей не удастся выкрутиться.
– Ну уж нет, дорогая моя. Всё правда. Там находились свидетели. И они собственными глазами видели, как ты ускакала.
– Я не могла ускакать.