— Где Нина-то? — нетерпеливо переспросил Мелин.
— Нина? Славная девушка, да, — кивнул хозяин. — Она у меня теперь уж не работает. Оно и верно — зачем замужней работать-то?
Мелин так резко подскочил, что едва сосновый стол не опрокинул:
— Замужней?!
— Да, ваша милость. Замужем она, наша крошка Нина. Удивлены? Дааа. Как быстро время-то летит, ох быстро…
— Да ты врешь!
— Разве буду я вам врать, ваша милость? Да никогда! — хозяин даже кулаком себя в грудь ударил и охнул при этом.
Побелевший наследник лагаронского престола без сил опустился на скамью, словно это его от всей души кулаком ударили, и не куда-нибудь, а в голову:
— Как это? Так быстро замуж? Она же такая молоденькая…
— Для замужества — в самый раз, — авторитетно говорил хозяин, расставляя перед гостем принесенные с кухни яства. — А для нее, сироты круглой, и подавно. За мужем будет, как за каменной стеной. Я сам давно ей советовал парня себе подходящего подыскать. Хоть и не с руки мне хорошую работницу терять, а не очень-то по нраву мне было видеть, как она тут надрывается…
— Давно ли? — тускло спросил Мелин.
— А? — не сразу понял хозяин, откупоривая бутылку душистой тимьянки.
— Давно ли она замужем?
— Наверно, больше месяца.
— Больше месяца? Больше месяца, — потерянно пробормотал юноша и, вздохнув, опрокинул в себя первый бокальчик настойки…
Глава десятая
Через час в старшем сыне короля Лавра Свирепого плескалась уже вся бутылка тимьянки. И вот он по-братски обнимал хозяина постоялого двора за толстую красную шею, натертую вечным ношением фартука, и постанывал, чувствуя себя самым несчастным человеком на свете:
— Я ж к ней приехал. А она — замуж… как же так? Почему?
— А вы к ней чего? Свататься, что ль? — спрашивал не менее хмельной хозяин.
— В самое яблочко… ой! — это вырвалось у Мелина потому, что локоть, которым он опирался на стол, сорвался вниз.
— Вот тут я не понимаю, ваша милость, — признался хозяин, помогая гостю устойчивее замостить локоть обратно. — Разве ж она вам пара? Вам бы знатную леди. Разве лорды женятся на горничных?
— Почему ж нет?
— Ну, — пожал плечами хозяин, — сами посудите: какая из Нины леди? Ступить, слово сказать, голову наклонить — все у знатных по-особому делать нужно. А что она умеет? Веником да тряпкой махать. Пироги печет хорошие, да разве это дело для знатной дамы? Это все для простой девушки хорошо…
Мелин слушал его рассуждения хмуро, но не возражал. Он, хоть и имел сейчас хмельную голову, а все мотал на у, вполне верно предполагая: подобные речи ему мог говорить и отец.
В словах хозяина было много разумного и правильного, но не находил в них юноша главного — того, что успокоило бы его внезапно и остро разболевшееся сердце. В эти минуты Мелину казалось, что дальше в его жизни — сплошной темный туман, в котором уже никогда не будет вспышек радости и огней веселья…
— Так-то, ваша милость, — закончил свою речь хозяин и плеснул себе и гостю еще по паре капель тимьянки. — Уж простите, что я вас как бы поучаю…
Мелин снисходительно махнул рукой. Выпив настойки, бросил в рот кусок жареной колбасы, пожевал и спросил:
— Кому ж повезло? За кого Нина замуж вышла?
— А за ней давно один паренек приударял. Он, как и батюшка ее покойный — по кузнечному делу, подмастерьем пока. Знаю, что не раз уже к Нине сватался — год назад, на день Божьей песни, захаживал. Она тогда ему отказала: рановато, мол, мне замуж-то. Парень подождал годок, и вот опять подкатил, и всё, как положено: с букетами и подарками. Тут уж у них все сладилось, — хозяин сказал и заметил сразу, как потемнело лицо его высокого гостя. — Ваша милость, вы не переживайте. Вот еще бокальчик — душу повеселить. Богом прошу: не кручиньтесь в моем доме…
— С радостью ли она замуж шла? — пропустив его уговоры мимо ушей, спросил Мелин, осушив еще рюмку.
— Конечно, — разулыбался хозяин, поддержав молодого лорда в выпивке. — Для всякой девушки замужество — большое счастье: и богатая, и бедная под венец идут охотно… А разве хорошо это — одной век вековать, без мужа, без детей и внуков? Каждой барышне положено семьей обрасти. И каждому парню, конечно, тоже… Вот и у Нины: хоть и скромная свадьба была, а все, как у людей: без сучка и задоринки. В храме повенчались, и тут, в зале моем пировали. Бог даст — скоро и детишек заведут, холить, растить будут…
— Пировали… детишки, — заскрипел зубами кронпринц, мрачно посмотрел на вновь пустую рюмку, затем — на хозяина, который вдруг икнул и вопросительно глянул на блюдо с бараниной, словно решил у него поинтересоваться о том, отчего на него икота напала. — А ты почему не наливаешь?
— Это… Ваша милость, простите, — промямлил хозяин и исправил свою оплошность.
Следующие рюмки бражники выпили молча, и какое-то время тихо и неподвижно сидели, глядя в дальний сумрачный угол залы, словно ждали чьего-то явления из темной, как зимняя ночь, тени. Минуту спустя, наследник Лавра Свирепого, совершенно убитый крепостью тимьяновой настойки, тоном жалобщика проворчал что-то себе под нос и ткнулся отяжелевшей головой в крышку соснового стола, потревожил при этом тарелки с солеными грибами и прочими закусками.
— Гы! — таким возгласом сопроводил его 'падение' более стойкий хозяин. — Пьете вроде много, а все равно слабоваты, слабоваты, ваша ми-илость…
Мелин ответил суровым сопением.
Хозяин же знаками дал приказ кухонному мальчишке принести нагольную овчинную шубу и заботливо прикрыл ею плечи уснувшего лорда.
— Смотри, лоботряс, чтоб никто гостя нашего не беспокоил! Да за хозяйством поглядывай! — приказал он Тайрену и, заметно покачиваясь, пошел за стойку, где взвалился на ящик для пустых бутылок и сам захрапел…
Мертвецки пьяному обычно ничего не снится. И кронпринц Мелин не оказался исключением.
В таком вот виде — простертым на столе и сопящим в окружении тарелок с закусками, источающими всевозможные аппетитные запахи — обнаружил молодого лорда вошедший в залу Ларик.
Он уже успел навестить свою Злату, наговорил ей кучу приятного, подарил девушке замечательное ожерелье из розового жемчуга, получил огромное количество жарким поцелуев, а потом направился, как и было договорено, в 'Хмелек'. Больше часа просидев за дальним столиком в компании двух кружек пива, Ларик устал мозолить глаза тамошнему хозяину, заплатил за выпивку и решил заняться поисками приятеля. Первым делом заглянул на свой старый адрес и не ошибся.
— Вот ты где, краса и гордость Лагаро! — с таким возгласом Ларик ухватил Мелина за плечи, оторвал от соснового 'ложа' и пару раз энергично встряхнул. — Ну, хорош! Ты что, уже свадьбу отпраздновал?
— Потишше, — забормотал пришедший в себя от встряски кронпринц. — Голова отвалится.
— По-моему, она у тебя уже отвалилась, — заметил Ларик, усаживая друга назад. — Ты неслабо накидался, братец.
— Был повод, — Мелин подпер рукой взлохмаченную голову и глазами, полными бездонной тоски, посмотрел на приятеля. — Я опоздал — Нина вышла замуж.
— Вот это новость! — удивился Ларик и присел рядом, и потянулся к заманчиво зеленевшей тимьянке. — Как давно? За кого?
Кронпринцу пришлось собрать всю свою волю, чтоб не дать себе размякнуть и вновь заснуть. Сосредоточившись, он рассказал другу все то, что час назад услыхал от гостеприимного хозяина.
— Ишь, как сурово все, — покачал головой Ларик и хлебнул настойки прямо из бутыли, закашлялся и прохрипел. — Эхх, крепкая вкуснятина… А ты не переживай и хмелем не наливайся. У тебя вся жизнь впереди, и куча девчонок в придачу. Ты ж теперь самый завидный жених во всем королевстве! Можешь невест перебирать, как бусины в четках.
— Очень надо, — кисло отозвался Мелин и тоже потянулся к настойке.
Ларик решительно отвел его руку от бутылки, погрозил лорду пальцем:
— Тебе уже хватит — это точно. Ох, чую: придется мне тебя на себе тащить. Что ж сейчас нам делать?
Мелин пожал плечами, вздохнул и выложил рядом со своей тарелкой золотую монету:
— Как сказал бы папаша Влоб: нечего больше ловить в этом городе… Собирайся, дружище. Навестим старика Германа — и обратно в Данн. Илидол подвел меня…
Он поднялся с лавки и покачнулся. Так сильно, что Ларик едва успел руку подставить. Иначе грохнулся бы наследный принц Лагаро в проход меж столами.
— Ёо-о, а сидел — было вроде ничего, — подивился разлаженности своих ног Мелин. — Вот что с человеком горе делает…
— Не горе, а выпивка, — ворчливо отозвался Ларик, взвалил друга себе на плечо и вышел во двор.
— Это у меня от горя… плохо мне, — бормотал Мелин в ухо приятелю, — разве ж может плохо от доброй настойки быть? Нет-нет, все от горя…
Ларик же топал молча и думал о своем. Во дворе его ждало непростое дело: требовалость как-то усадить потерявшего всякую связь с настоящим Мелина на лошадь и удержать его там. Потерпев несколько неудач, Ларик решил попросту взвалить его высочество поперек седла и как следует уравновесить, чтоб захмелевший лорд не сползал. Более-менее устроенный кронпринц очень быстро вновь уснул. Ларик набросил ему на спину теплый плащ, на голову нахлобучил шапку (он много слыхал о том, как легко может обморозиться зимой пьяный человек), взял поводья лошадей и отправился искать дом мастера Германа. Мелин же эгоистично спал без каких-либо сновидений…
После всех достославных событий, что сопровождали обретение Илидолом свобод, власти города взяли старого наставника кронпринца под свою опеку. Ему выделили небольшой, но хороший и теплый дом, с большим уютным садом, тоже на Тихой улице (старик не пожелал съезжать из тех мест, где прожил около года).
Кроме того, мастеру Герману был определен и слуга-камердинер, получавший жалование из городской казны. А еще, по велению уже короля Лавра, старику назначили немалую пенсию. Проще говоря, мастер теперь проводил старость именно так, как и полагалось тому, кто долгие годы преданно служил государю и его наследнику: в тепле, достатке и спокойствии.