Возле входной двери висело зеркало. Кэрри взглянула на свое отражение, пригладила рукой волосы, стараясь привести прическу в порядок. А затем вышла. Бенедикт последовал за ней. На улице прямо перед его домом бегал трусцой какой-то мужчина в спортивном костюме.
— Смотри, веди осторожнее, — напутствовал ее Бенедикт. Кэрри обернулась, собиралась что-то ему сказать. Затем вдруг словно окаменела, и глаза ее расширились. Так и стояла, уставившись на припаркованный чуть поодаль автомобиль. А потом, прежде чем Бенедикт успел спросить, на что это она там смотрит, Кэрри закричала и бросилась бежать к этой машине. Водитель включил мотор, резко развернулся, поднимая облака пыли и мусора. Крики Кэрри привлекли внимание мужчины, вышедшего на пробежку. Он обернулся и смотрел вслед автомобилю, набирающему скорость.
Кэрри остановилась. Бенедикт заметил, как она провожает взглядом умчавшийся автомобиль, смотрит на задний бампер с номерами. Затем она наклонилась, уперлась руками в колени и сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, чтобы хоть немного успокоиться.
— В чем дело, что случилось? — спросил Бенедикт, подойдя к ней.
Кэрри обернулась к нему. Лицо ее исказила ярость. Затем она выпрямилась, подошла к своей машине и отъехала, так и не ответив на вопрос Бенедикта.
Глава 4
В четверг Дана Катлер поднялась с постели в три часа дня, сделала пробежку длиной в пять миль, затем занялась гимнастикой. Закончив третий набор упражнений, отжалась пятьдесят раз и, обессиленная, растянулась на полу в гимнастическом зале, оборудованном в подвале дома, где она проживала с Джеком Тини. Сам фотожурналист Джек в данный момент отсутствовал, отправился в экспедицию в Арктику, спонсируемую журналом «Нэшнл джиогрэфик». Дана познакомилась с Джеком примерно за полгода до своего похищения, и он не отходил от нее, пока она была прикована к постели, а после часто навещал ее уже в психиатрической больнице, изо всех сил старался поддерживать в ней бодрость духа, даже когда это казалось невозможным. Когда ее выписали, он часто приглашал ее на ленч или обед, иногда — в кино. Но и пальцем к ней не прикоснулся до тех пор, пока не убедился, что она влюблена в него и готова впустить в свою жизнь. Дана всегда была одиночкой — ровно до тех пор, пока не влюбилась. И когда Джек уехал, вдруг с удивлением почувствовала, что скучает по нему. Сегодня она напишет отчет по делу Йоргенсона, ну а потом постарается найти по телевизору фильм или программу, которые смогут хоть как-то ее развлечь. А затем завалится спать, чтобы проснуться назавтра и встретить еще один скучный день, занятый утомительной слежкой.
Последний раз Дана ела в спортивном баре, где следила за Ларсом Йоргенсоном — наспех сжевала гамбургер и запила пивом, — и теперь просто умирала от голода. Приняв душ, она прошла в кухню, соорудить себе какой-нибудь сандвич. И открывала дверцу холодильника, как вдруг зазвонил мобильник, предназначенный для деловых разговоров.
— Бюро расследований Катлер, — ответила Дана.
— Будьте добры Дану Катлер, — произнес женский голос. Дана уловила в нем легкий французский акцент.
— Слушаю вас.
— Я бы хотела нанять вас.
— Для чего? — спросила Дана.
— Я бы предпочла не обсуждать этот вопрос по телефону.
Определенно француженка, решила Дана.
— Ясно. Но вы могли хотя бы намекнуть, что за дело собираетесь мне поручить? Возможно, я просто не смогу вам помочь, и тогда порекомендую другого сыщика, который с ним успешно справится.
— Я действительно не могу сказать больше ни слова. И ваше вознаграждение будет весьма существенным, если вы согласитесь принять мое предложение. Давайте встретимся, и я заплачу вам три тысячи долларов только за консультацию, даже если вы не согласитесь заняться моим делом.
Столь щедрая сумма удивила Дану.
— Где вы хотите встретиться? — спросила она собеседницу.
— Я очень плохо знаю Вашингтон. Возможно, вы сами назначите место встречи?
— Скажите, вы голодны?
— Нет.
— А я голодна. Давайте встретимся в «Микеланджело». Я знакома с владельцем ресторана, он сделает все, чтобы нам никто не мешал. Да и еда там очень хорошая, так что сможете заодно и пообедать, если вдруг передумаете.
Из окон семейного итальянского ресторанчика под названием «Микеланджело» открывался вид на купол Капитолия, и располагался он в старом полуразрушенном районе, где шла реконструкция. Заброшенные здания и пустыри находились всего в нескольких кварталах от роскошных бутиков, модных ресторанов и обновленных домов, владельцами которых являлись, по большей части, молодые и амбициозные белые воротнички. Ресторан «Микеланджело» не претендовал на модность, но простоял в этом районе лет шестьдесят, не меньше. Сэм и Донна Маццара иммигрировали в США из Сицилии, и все свои сбережения вложили в это заведение. Донна скончалась семь лет тому назад, но Сэм все еще являлся на работу каждый день. Их сын Виктор помогал отцу вести дело.
«Микеланджело» находился всего в нескольких кварталах от редакции «Экспоузд», скандального таблоида, время от времени удивлявшего такие солидные издания, как «Вашингтон пост» и «Нью-Йорк таймс» тем, что часто получал призы по журналистике; в немалой степени тому способствовали разоблачительные расследования Даны. У Патрика Гормана, владельца таблоида, был свой постоянный столик в «Микеланджело». Сэм и Виктор хорошо знали Дану, и когда она позвонила, они накрыли ей столик в небольшом кабинете в задней части ресторана, чтобы создать приватную обстановку для встречи с потенциальным клиентом. Помещение было отделано темными деревянными панелями, свет приглушенный. Стены украшали черно-белые фотографии Сицилии. Дана уселась за стол, покрытый белоснежной скатертью, заказала порцию антипасто [2] и спагетти с чесноком и оливковым маслом. Едва успели принести закуску, как Виктор отворил дверь и впустил женщину, выглядевшую столь же экзотично, как и ее акцент. На ней был макинтош, в руке она держала кейс. Глаза скрывают темные очки, угольно-черные волосы спадают на плечи, на пальцах ни одного кольца, губы накрашены ярко-алой помадой. Дана подумала, что эта дамочка как нельзя более соответствует образу роковой женщины из какого-нибудь фильма сороковых по роману Реймонда Чэндлера или Дэшила Хэммета.
— Мисс Катлер? — осведомилась женщина.
Дана встала, протянула руку. Пальцы женщины едва коснулись ее, она тут же торопливо убрала руку.
— Я Марго Лоран.
— Присаживайтесь, мисс Лоран, — пригласила ее Дана, кивнув на стул напротив. Потом указала вилкой на тарелку. — Уверены, что не хотите что-нибудь съесть? Еда здесь просто замечательная.
— Благодарю, но я не голодна.
— Что ж, нет так нет. Не возражаете, если я поем, пока мы будем говорить? Со вчерашнего дня во рту ни крошки, просто умираю с голоду.
— Пожалуйста.
Дана ждала, что женщина снимет плащ. Но этого не произошло, и тогда она спросила:
— Так для чего вы хотели нанять меня, мисс Лоран?
— Вы знакомы с историей Оттоманской империи?
Дана подцепила вилкой кусочек вареной колбасы мортаделла и ломтик сыра проволоне, но вилка так и застыла на полпути ко рту.
— Это вроде бы турки, верно?
Лоран кивнула.
Дана виновато улыбнулась.
— Боюсь, этим и ограничиваются мои знания. Никогда не увлекалась историей.
— Оттоманская империя просуществовала с 1299 по 1923 год, — начала Лоран. — В шестнадцатом и семнадцатом веках она достигла пика своего могущества, контролировала территории в Юго-Восточной Европе, Юго-Западной Азии и Северной Африке. На протяжении шести веков Константинополь был не только столицей, но и центром пересечения торговых путей между Востоком и Западом. И щупальца этой империи протянулись до Персии, Египта, Багдада, Венгрии, Трансильвании, Молдавии и даже Вены. В 1566 году, к концу правления Сулеймана Великолепного, население империи достигло 15 миллионов человек.
— Впечатляет, — заметила Дана и отправила в рот еще одну порцию итальянских деликатесов. Урок истории, преподанный Лоран, не вызвал у нее особого интереса, однако три тысячи долларов — это три тысячи долларов, и она притворилась, что рассказ просто заворожил ее.
— Раз вам так плохо знакома история Оттоманской империи, могу предположить, что вы никогда не слышали о Геннадиусе и Марке Эфесском?
— Нет, никогда, — честно призналась Дана перед тем, как отправить в рот очередной ломтик прошутто — пармской ветчины, натертой морской солью.
— В 1444 году византийский двор отчаянно нуждался в помощи Запада в борьбе против турков, и согласился заключить союз с Римом, махнув рукой на почти все важные теологические противоречия, разделявшие Запад и Восток. К примеру, сторонники союза даже согласились принять концепцию чистилища, которую до этого яростно отрицали.
— Вы это к чему все рассказываете? — спросила Дана, ее профессиональная выдержка была уже на исходе.
— Терпение, моя дорогая. Вам необходимо знать предысторию для того, чтобы понять, зачем мне понадобилась ваша помощь.
Дана пожала плечами.
— Что ж, продолжайте.
— Марк Эфесский был озабочен сохранением восточной православной церкви. Он был единственным епископом, отказавшимся подписать соглашение о союзе, и выступал от имени своих сторонников — простых прихожан православной церкви. Георг Схолариус был судьей, и несколько раз произносил речи в пользу союза. Но, вернувшись в Византию, он увидел, что все меньше духовенства и простых людей поддерживают эту идею, считают заключение союза предательством своих верований. Тогда он резко поменял свои взгляды и стал выступать против союза. Марк умер 23 июня 1444 года, и Георг возглавил антисоюзное движение. По этой причине он впал в немилость у двора и удалился в монастырь, где стал называться Геннадиусом.
В 1453 году в возрасте двадцати одного года султан Мехмет II завоевал Константинополь, укрепил статус Оттоманской империи и ее господство в Юго-Восточной Европе. Мехмет хотел добиться лояльности греческой части населения, не желая, чтобы греки взывали о помощи к Западу, добиваясь независимости. Ведь, сл