– Ну-ну!
Папа привез их в Пушкин. Припарковались.
– Приехали, на выход! – он выключил зажигание. – Трубки в бардачок.
Здание, рядом с которым они встали, оказалось готической одноэтажной постройкой с арчатыми окнами и башенками на крыше.
– Видела когда-нибудь царскую электростанцию? – Папа опустил на нос солнечные очки.
Маша с любопытством оглядывала здание.
– Это излюбленное место твоего папы, – добавила мама. – Куда думаешь, он меня таскал на свидания?
– Давайте перейдем улицу, чтобы разглядеть получше, – скомандовал папа.
– Похоже на иллюстрацию к сказкам Гофмана, – заметила Маша.
– Тысяча восемьсот девяносто восьмой год постройки, – констатировал папа, когда они оказались напротив.
Здесь стояла скамейка, и папа жестом пригласил их сесть.
– Первым городом Европы, – начал папа, – который полностью осветился электрическим светом, было наше Царское Село. После коронования Николая Второго стало понятно, что семья будет тут часто жить и городу потребуется больше энергии. Тогда многие улицы, дворцы Петербурга уже освещались, а еще проводили электричество в частные дома. Решили строить тут новую электростанцию. Создали такой любопытный неоготический проект. Вот эти стрельчатые окна освещают центральное помещение – машинное отделение электростанции, есть еще котельное. Я бывал внутри. Это не просто башенки, это паровые трубы. И фонарь вот сохранился. – Папа указал на высокий пятиярусный канделябр. – Круто, да?
– Офигенно, – воскликнула Маша.
– А говоришь, учиться не хочешь… Расстраиваешь старика.
– Какой ты старик? – Мама хлопнула его по груди.
Помолчали.
– Теперь к делу. – Папа вытащил из нагрудного кармана сигареты. – Я должен попытаться как-то все объяснить. Уже начинал один раз, но, честно говоря, не предполагал, что все зайдет так далеко.
– Давай. – Маша нетерпеливо заморгала и сжала губы.
– Во-первых, о чем я хочу предупредить сразу же. Мы не говорим об этом в машинах, рядом с телефонами, домами и в других замкнутых местах. Только на улице и только отойдя от всего… Такого…
– Почему?
– Подслушивать могут, – выдохнула мама.
– Да ладно?
– Это не шутка, Маш. И что там потом будет, вообще теперь неясно.
Маша кивнула.
– Я один раз объясню, ты попробуешь запомнить, и сама об этом ни с кем говорить не будешь. Если… – он запнулся, – если, допустим, ты опять когда-нибудь окажешься на допросе… – Мама толкнула его, но уже не шутливо. – Тихо! Я не говорю, что это обязательно случится, но в конце изложу тебе, какую версию надо транслировать кому бы то ни было на свете, кроме нас.
– Давай уже.
– Значит, начало девяностых. Мы с Кьяницей выживали, как могли… – Он рассмеялся. Мама встала и сорвала одуванчик, произраставший на газоне рядом со скамейкой. – Прости. Нервничаю, вот и шучу. Мы с Кьяницей трудились в лаборатории НИИ постоянного тока. Разрабатывали всякие темы, феррорезонанс, токи высоких напряжений, подобное… Я намеревался заниматься исключительно наукой. В первую очередь отличалось тогдашнее мироощущение. Государство выделяло ученым средства. В коммунизм, конечно, никто не верил, но вот то, что все мы работаем над неким общим делом, двигаем прогресс, это было. Прицел на штуки более глобальные, чем скучное накопление. Помнишь, как Кьяница в машине меня подкалывал? Потому что у него голова до сих пор там. У меня иномарка – я для него мелкобуржуазная крыса.
Маша подняла брови:
– А как же фарцовщики, джинсы… Вы же гонялись за модными вещами. Мама рассказывала, что лучшими фарцовщиками на Невском были глухонемые…
– Гонялись, не отрицаю. И за пластинками. Но тогда, помимо личного обогащения, было просторное поле для реализации, вещей, которыми можно гордиться, кроме тряпок… Не был в «Фанах»? Ну и дятел. Сколько стройотрядов прошел? На первом месте все-таки полезные дела, как бы угловато это ни звучало… Между прочим, хочу сказать, что в этой философии много христианского…
– Федь, оставь пока свои экзистенции, – оборвала его мама. – Объясни ребенку, что вы с ним сделали!
– Ладно. Я просто, Мань, нервничаю сейчас, хочешь – верь, хочешь – нет, больше, чем на том самом экзамене по сопромату на первом курсе. – Он виновато улыбнулся, погладил Машу по волосам и замолчал.
– Пап, я же не противник тебе, – нашлась Маша. Ей стало внезапно жаль ссутулившегося отца, который нервно тер кожу подле тронутых сединой висков под дужками очков.
– Однажды нам кто-то притащил или, я уже не помню, может, сам Кьяница ее раздобыл – любопытную старую статью, опубликованную в конце семидесятых в научном журнале «Электричество». О выработке тока из электромагнитного поля в пространстве…
– Мне Родион о ней вчера рассказывал, – перебила Маша. – Он рылся у Кьяницы в шкафу и обнаружил папку с этой заметкой. Там, мол, авторы пропали.
– Вот эту-то тему я для начала и должен растолковать. Значит, выработка электричества из электромагнитного поля в пространстве. Область крайне спорная, над ней в реальности мало кто работал. Например, в начале двадцатого века полем плотно занимался Никола Тесла. Слышала о таком?
– Обижаешь, – ухмыльнулась Маша.
– Вот. Тесла построил в Америке, под Нью-Йорком, специальную башню, чтобы с ее помощью фокусировать электромагнитное поле Земли.
– Как фокусировать?
– Давай нарисую. Есть бумага?
Порывшись в рюкзаке, Маша протянула ему несколько листков и ручку. Папа нарисовал на клетчатой поверхности кривоватый круг.
– Это планета. Тесла считал, что Земля обладает собственным мощным электромагнитным полем. Обычно поле возникает вокруг генераторов, линий электропередач. Фактически, когда мы говорим о передаче электричества на расстояние, для этого как направляющие используются воздушные линии, под землей – кабельные, мы на самом деле подразумеваем передачу поля. – Он многозначительно поднял палец в воздух. – У воздушных линий, к примеру, – он указал на резной фонарь, от которого в разные стороны тянулись жирные черные провода, – поле локальное. Тесла считал, что есть еще и глобальное поле. Поле всей планеты. Но, чтобы доказать это… Чтобы уловить это глобальное поле, необходимо снять его на некие проводники. Знаешь, как в таких лампах декоративных с разрядиками голубыми? Палец ставишь, и к нему примыкает пучок разрядиков за стеклом? Тесла верил, что, если поставить на разных континентах такие мощные вышки… – Папа нарисовал вокруг шарика несколько треугольных башенок с кружками на концах.
– А шары тут зачем?
– Поле вокруг шара не нарушается, распределяется равномерно. Представь мыльный пузырь. Мыльный пузырь можно поместить на какую-то плавную поверхность… А вот если пальцем его ткнуть, он лопнет.
– В лаборатории политеха тоже был такой шар?
– Именно. – Папа кивнул. – Только маленький. А Тесла хотел огромные. В Америке как раз началась эпоха небоскребов. Так вот. Если установить подобные вышки, то поле можно определенным образом перераспределить…
– Тунгусский метеорит, – вмешалась мама.
– Метеорит? – переспросила Маша.
– Одна смелая и слегка безумная теория заговора гласит, что Тунгусский метеорит у нас в Сибири – на самом деле просто разряд электромагнитного поля Земли, который Тесла устроил своими башнями. Ты ведь знаешь, что метеорит так и не нашли?
– Да ладно? – Маша вскочила со скамейки.
– Сядь. Не спеши. Это все не доказано и довольно сомнительно. Однако, как и всякая гипотеза, имеет право на существование. Из разработок Теслы, его бумаг, сохранилось немного. Переменный ток – вот основное наследие. А ведь там было гораздо больше… Только все потеряли. Или американцы засекретили, это непонятно. Вообще, хочу отметить, что ты вот, например, посещая политех, наверное, думаешь, что наука охватывает все аспекты современного мира. А на самом деле это вообще не так. Есть куча явлений, которые еще ждут своего исследователя. Мы чудовищно мало знаем об окружающем мире, это тебе надо усвоить очень четко, Мань. И о самих себе тоже.
– Вижу. – Маша склонила голову.
– Что ты видишь? – язвительно спросила мама. – Ты даже теми знаниями, которые у нас есть и которых кот наплакал, брезгуешь…
– Тамара, хватит, – перебил ее папа. – Мы же не морали ей тут читать пришли. Мы объяснить тебе хотим. По-человечески. Чтобы, во‐первых, ты знала, что с тобой происходит, попробовать вместе в этом разобраться, коллегиально решить, что делать, а во‐вторых, чтобы ты бросила скепсис по отношению к учебе. Из мамы ученого не вышло, может, из тебя выйдет?
Мама снова толкнула его.
– Между прочим, твоя мама забросила кандидатскую, когда ты заболела. Из-за меня. Выходит, ты ее кандидатская. Но давайте к делу. Итак, мы обнаружили статью в нашей советской газете. Суть такая: электромагнитное поле Земли действительно существует, и вот, какие у нас есть пути, чтобы понять, как с ним познакомиться. Грубо говоря. Все, что я говорю, – очень упрощенно. Будешь учиться, станешь образованнее, будем заново смотреть… Слышала что-нибудь про серебряную пулю энергетики? В отличие от всех других сфер, в электротехнике больших значимых открытий не было уже лет сто.
– Как же…
– Ты преувеличиваешь, – перебила его мама. – Просто ты забросил науку, не следишь за этим, вот и придумываешь. А сверхпроводимость?
– Эта сверхпроводимость – туфта! – воскликнул папа с возмущением. – Было известно век назад, они просто провели испытания в новых условиях… Переливание из пустого в порожнее, жалкое улучшение старых знаний… Коллайдер достроить нормально сколько лет не могут? Буксуют. А серебряная пуля энергетики – это как раз следующее великое открытие, которое перевернет мир. Как легенды науки – Ом, Джоуль или Ампер. Идей о том, что может быть, полно: передача энергии по воздуху, эфир… Главное – оно необратимо изменит жизнь людей и должно случиться вот-вот… Опять я сбился. Так вот… Мы с Кьяницей нашли статью о получении электрического тока из электромагнитного поля Земли. То есть прямо из окружающего нас пространства. Знаешь, к примеру, что одна гроза расходует энергию водородной бомбы? Вот откуда берется эта энергия? Гипотеза, описанная в той статье, намекала, что для генерации нам вовсе не нужны огромные электростанции. Как функционирует электростанция? Понимаешь?