очался по ночам. Многие порядочные люди вокруг кинулись в сомнительные дела. Вот помнишь, я про общее дело говорил? Знаешь, как переводится cosa nostra? Общее дело. Именно так. Общее дело многих трансформировалось в дело с мафиозным уклоном. Да ты и сама знаешь… Люди болтались, опьяненные новой неведомой реальностью. Казино, китчевые наряды… И, конечно, я не просто видел, как обогащаются мои знакомые, я тусовался с ними!
– Ты же был ученым…
– Ты себе не представляешь, насколько отличалась пьянка в институте от пьянки тогдашних бизнесменов! В институте мрачняк, все сядут по углам как сычи и молча пьют водку. Угрюмые, оправляют вороты серых шерстяных свитеров. А бизнесмены эти… Там столы как в «Иван Василиче», рестораны, блестки, музыка, сплошное веселье и салюты. Я с любопытством конкистадора посещал это поле чудес
– А бандитская фигня? – прищурилась Маша.
– Во-первых, бандитами были далеко не все.
Из машины показалась мама. В руках она несла бумажные стаканчики с кофе в специальной подставке и кулек с пышками. Папу ее появление, очевидно, заставило принять более формальный лад.
– Во время одного такого банкета один знакомец стал за стаканом виски расспрашивать, над чем конкретно я работаю. Обычно о моих делах мало кто готов говорить, сложные сферы скучны обывателю. Обрадованный возможностью выговориться и подстегнутый спиртным, я выложил ему про шаровую молнию, наши идеи насчет генератора из магнитов. Он еще больше заинтересовался. Предложил отойти в место потише. Мы вышли из ресторана, и его водитель отвез нас в камерное кафе на Литейном. Там мой протеже заказал водки и принялся рассуждать:
– Вот ты говоришь, что этот ваш генератор сможет из воздуха электричество делать… – Он разливал водку по стопкам худыми пальцами.
– Не делать! Электричество не создается, пойми… – поправлял его я.
– Да понять-то… А сейчас мы его берем из электростанций, правильно?
– Верно. Из электростанций разных типов.
– Вот из таких, как в Чернобыле долбанула?
– Да. Это атомная…
– А кому эти станции принадлежат? – Он подвинул свой стул поближе к моему.
– Сети принадлежат государству. Они общие.
– Как понять – общие? Вот ты за свет платишь? Сколько?
– Не помню…
– Ха! Зато я помню, какой счет за электричество на моем заводе! – Он хлопнул рукой по липкому столу.
– Да, на предприятиях, конечно, это тебе не в квартирке-двушке… – Я простодушно рассмеялся.
– А вот давай с тобой, Федь, вообразим, что этот твой генератор вырабатывает мощность… Ее хватит, чтобы запитать мой заводик?
– Ну-с… Смотря какой.
– Скотобойный, – ответил мой протеже и хохотнул.
– Какая там площадь помещений?
– Примерно тысяч пять.
– Хм, – я задумался. – Если предположить, что генератор будет довольно большим, то – пожалуй.
– И сколько… Сколько времени он сможет это делать?
– Как сколько? Генератор трудится, пока не изнашиваются детали… А если учесть, что люди постоянно переносят свою физиологию на все остальное и многие теории относительно сроков износа оборудования сильно преувеличены…
– Можешь нормально говорить? – Он обнял меня за шею.
– Да-да, прости. В общем, долго. Годы.
– Серьезно? А если… Если, Федь, помечтать, что мы сделаем два генератора, а второй тогда будет завод соседа питать…
– И так можно. – Я с готовностью уплетал черемшу из маленькой миски, которую принесли вместе с водкой.
– То есть, по сути, выходит, что мы с тобой можем забацать свою электростанцию, – он крякнул, – негосударственную…
– Частные сети! – подхватил я. – Где-то в Европе, по-моему, такое функционирует. Думаю, и у нас появятся в ближайшие лет пять.
– Появиться-то появятся… Только вот энергия там будет авось не из воздуха.
– Это да. Если, например, брать ветрогенераторы, то это грандиозные вложения…
– Улавливаешь, к чему я клоню?
– К чему?
– Ой, блин… – Он схватился за голову. – Всему-то вас учи! Давай построим свою станцию. Или даже сеть станций?
Я подавился черемшой.
– Послушай, наверное, ты меня превратно понял. Все это пока на уровне идей и парочки не вполне академичных опытов…
– Так ты говоришь, вы строить собираетесь. Вы уже поняли, как ток из него извлекать?
– У нас есть довольно веские причины полагать, что да. Но для доказательства нужны изыскания и эксперименты.
– И? Вы их проводите?
– Да нет, Петь, о чем ты говоришь! Зарплату-то не платят, не говоря уж о средствах на исследования. У нас академики по ночам в хлебных ларьках работают…
Мой собеседник опер худую физиономию на кулак в ссадинах:
– А если я деньжат подкину?
– Петь! Нечего и говорить! А если эксперимент провалится?
– Если провалится, тогда и решим. Ты же всегда был умником… А там вдвоем станем учредами нашей электросети… Я всех своих корешей подключу. У них там заводы, пароходы… Даже губернаторов парочка в рукаве имеется.
– Не знаю…
– Сколько тебе надо времени на разработку? И нарисуй тут сумму. – Он подвинул ко мне салфетку.
– Не знаю насчет суммы, Петь…
– А в Европе они откуда деньги берут? Академики твои?
– Там гранты.
– Представь, что мы в Копенгагене и ты собираешься найти на эти эксперименты грант. Какого размера он должен быть? С нулями.
– В долларах?
– В чем же еще?
Я призадумался и написал несколько цифр.
– Окей, я тебя понял. – Он одним махом сгреб салфетку в карман. – Возьмем еще, чтобы закрепить проект?
Если честно, я подумал, что все это был полупьяный бред, и уже на следующее утро забыл о странной беседе. Но через пару дней в институт явился плешивый человек в длинном плаще и вручил мне кейс. Я думал, ошибка, но человек настоял на том, чтобы я открыл… Тут я обалдел совершенно: сплошные пачки купюр рядами, как в кино. Чуть в обморок не грохнулся. Плешивый подсунул мне бумагу, расписку, я чиркнул.
Очнулся, плешивого след простыл, кинулся на вахту звонить своему приятелю.
– Петь, это как?
– Это, Федя, инвестиции. Полгода работаешь, потом подводим итоги и начинаем строить сеть! Если что пойдет не так, сразу звони. Договор?
– Понял. – Я повесил трубку.
– Зачем ты взял деньги? – Маша удивленно отодвинулась.
Папа посмотрел на маму. Она сидела, склонив голову набок, и безучастно жевала пончик.
– Я решил, что наконец-то мне послали шанс, во‐первых, заниматься любимым делом, а во‐вторых, тебя в нормальный детский сад отправить… Маму в Финляндию свозить. Как-то… Как-то развернуться, что ли. И заработать, прошу заметить, не как-нибудь, не как все эти проныры, не махинациями с ваучерами, а этой головой. – Он постучал по макушке пальцем. – Все, о чем я мечтал, синтезировалось, сложилось. Я знал много формул, а вот формула добычи денег мне была совершенно неясна. А другим людям вокруг почему-то открывалась. А тут… Как говорится, схватил бога за бороду.
– А Кьяница как отреагировал?
– Я ему о кейсе ничего не сказал. Он бы отказался работать. Точно. Он открыто презирал всех этих нуворишей. Не прикоснулся бы к их деньгам. Я соврал, что у меня родственник в том военном институте. А там лабораторию сохранили на прежнем довольствии, это все вокруг знали. Сказал, что родственник нам готов помочь с комплектующими. Основная цена вопроса заключалась в круглых магнитах особой формы и полярности, а еще корпус надо было сварить, все под заказ. Я наплел Кьянице, что мой сородич наш проект занес в свою смету, а он там на хорошем счету, поэтому его особо не проверяют. Соответственно, все, что нам необходимо, он нам будет заказывать. На самом деле я покупал все сам.
– А вот ты говоришь, что вы что-то там купили, в Финку ездили.
– Да, когда такие суммы берутся, гранты или что-то еще, они включают как бы зарплату работников, не только материальные покупки.
– Но Кьянице ты ничего не дал?
– Его часть я отложил и решил, что через полгода, когда все равно придется ему открыться, выдам их… В конце концов, как его убедить, я бы придумал… Вообразил, как он одуреет, когда мы приблизимся к открытию…
– И что было дальше?
– Начали работу. Заказали нужные магниты, сначала провели ряд мелких экспериментов. Это долго подробно описывать. Потом разложу. При этом Кьяница подошел к делу основательно, все хотел описывать, со всех сторон измерять… Сразу метил в открытие. Чтобы, когда мы его обнародуем, у него все обоснования были готовы. Чтобы никто за них вместо нас, не дай бог, не принялся. Научное сообщество настороженно относится к новым теориям. Поэтому он много времени уделял бумажной волоките. Настал день, когда наш генератор был почти готов, лежал посреди лаборатории. Мы решили, что катушки можно расположить прямо возле него, без всяких устойчивых баз. Мне не терпелось начать запуск, а Кьяница не позволял, медлил. Для меня это была писанина, лишенная пользы живого дела. Но он хотел тщательнее подготовиться. В итоге дотянул до того дня, когда меня набрал этот Петр. Спросил, как дела, и сообщил, что сроки вышли. Я с ужасом осознал, что прошло уже восемь месяцев вместо шести. Принялся лепетать о наших замерах, но он был весьма жесток. Сказал, что ждет звонка на следующий же день. А назавтра было воскресенее. Мама вручила мне тебя: сама умотала к подружке. Мне ничего не оставалось, как отправиться в институт и попытаться выполнить запуск самому. Мы с тобой зашли в лабораторию. Там почему-то, несмотря на выходной, за письменным столом работал Кьяница. Сразу уличил меня в том, что я хотел что-то сделать без его ведома. Скандал между нами назревал давно… Начался грубый спор. Как я уже и говорил, магниты начинают ускоряться при малейшем импульсе… В общем, ты все сделала за нас – подбежала к генератору, который выглядел как летающая тарелка, обогнутая патронажем из магнитов-цилиндров, и крутанула маленькой ручкой один из них. Генератор зажужжал, магниты бешено закрутились, ускоряясь. Мы и слова сказать не успели, просто смотрели, как загипнотизированные, а они все вращались, вращались, а потом вся конструкция оторвалась от пола и… левитировала. В общем, да, поднялась в воздух. И оказалась прямо над тобой, а потом стала двигаться вбок… У меня не выдержали нервы, я схватил какой-то том и швырнул в него. Мы стояли довольно далеко, взять тебя я не успел. Думал, как бы оттолкнуть эту штуку подальше от тебя. Из нижней части генератора вырвалась дуга и ударила тебя прямо в макушку…