Потрясенная, Славка оттолкнулась от стены и, перешагивая трупы, медленно приблизилась к Злобе. Склонившись, Славка нежно обхватила голову девочки, взглянула в ее широко раскрытые глаза, в исказившийся рот, вспоминая, как любила Злоба шутить и радоваться жизни. Жгучая боль пронзила грудь Славки. В сердце зародился яростный огонь. Казалось, даже тело в ее руках затрепетало, а густой, душный воздух завращался вокруг них. Но вдруг ее окликнула Елена, которая подошла незаметно:
– Отпусти ее.
Все стихло. Вздрогнув, Славка зарыдала, прижимая к себе Злобу:
– Она хотела спасти Рогведу! Зачем она пошла, зачем?!
– Оставь ее! – холодно приказала Елена, сдавив Славкино плечо. – Пойдем в терем!
– Не оставлю! – перепачкавшись кровью, Славка заливала грудь Злобы слезами. – Она была так добра…
Закинув голову, Елена вдруг громко расхохоталась. Славке показалось, что она сошла с ума. В раскосых глазах Елены мелькнул недобрый огонек.
– Ох и глупая же ты, дочь воеводы! Это ты – добрая… – Елена нахмурилась и с отвращением глянула на Злобу. – Знай: это она положила тебе в кашу осколки. Она толкнула меня в крапиву…
Славка замотала головой, не желая слушать.
– Да! – грустно прибавила Елена. – Это она задушила Щуку! Я… я все видела, но не сказала…
Пряча лицо, девочка устало опустилась на землю рядом со Славкой.
– Помнишь, она любила рассказывать, что мачеха хотела дать ей новое, красивое имя? Более подходящее ей?
Выпустив Злобино тело из рук, Славка слабо и неуверенно кивнула.
– Поздно, – глядя на зарубленную Злобу, Елена покачала головой. – Старое имя уже навсегда изменило ее.
Глава IX. Выбор сделан
Рогведа пропала. Ее не было ни в тереме, ни на дворе. Служки нехотя унесли трупы и совсем не приглядывали ни за хозяйством, ни за девочками. Они не готовили им еду, не ухаживали за ними. Отчего-то враз помолодевшие да осмелевшие, служки больше не бродили безмолвными тенями по двору, незаметно перешептываясь в страхе перед ведьмой. Разговаривали они теперь громко и свободно, но почему-то не уходили.
Без Рогведы двор и терем мгновенно приходили в упадок. В этот раз все было иначе, и девочки ощущали это. Смутная тревога зарождалась в их сердцах. Ворота не отворялись вот уже несколько дней. Только псы на привязи голосили, оставаясь все такими же злющими, тем более что их никто не кормил.
Пожалев собак, Славка с Еленой однажды сунулись к ним с плошкой еды, но псы едва не разорвали девочек, и те, нервно хохоча от испуга, убежали прочь.
Только тогда одна служка, погрозив пленницам пальцем, наконец нехотя покормила несчастных собак. Нет, все же ведьму еще боялись.
Славка с Еленой гадали, не померла ли Рогведа, уж больно изранил ее тот страшный цветок колдуна, но, судя по тому, что на частоколе появилось с десяток новых человеческих черепов, ведьма просто была занята.
Девочки еще больше сдружились. Оказалось, что нелюдимая Елена на самом деле умная и добрая. Гуляя по двору, приятельницы вспоминали детство и тот нарядный терем, где когда-то жила Славка с родителями, а Елена часто бывала там с матерью. Воспоминания Елены были смутными. Девочка очень расстраивалась, что почти все забыла, попав к Рогведе. Славка старалась помочь ей воскресить что-то в памяти. С большой любовью рассказывала она о милой кормилице – матери Елены.
Елена даже припомнила интересный случай, рассказанный кормилицей. Оказывается, при рождении Славка едва не померла. Тогда решено было вызвать ведуна, чтобы спасти дочь воеводы. Тот провел с новорожденной Славкой целые сутки взаперти, обложил младенца оберегами Мокоши да пропал. Девочка быстро пошла на поправку. Слушая эту историю, Славка удивленно охала, ведь она ничего не знала об этом, а мать отчего-то не рассказывала ей.
Обе девочки знали, что теперь их держат у Рогведы не псы и не служки. Что-то такое появилось в них самих, от чего было не убежать и не скрыться в лесу. И им обеим очень хотелось узнать, что это за сила и что будет с ними дальше.
Однажды Славка даже осторожно спросила Елену, не слышит ли та жуткие голоса, не видит ли раненых людей. Елена ничего не ответила, но в ее взгляде Славка прочитала такую боль, что решила больше не расспрашивать и не расстраивать свою новую приятельницу.
Однако вскоре Елена сама заговорила об этом. Однажды она позвала Славку, и девочки спрятались ото всех в чулане. Убедившись, что их никто не может подслушать, Елена осторожно взяла Славку за тонкое запястье и повязала ей сплетенный из ниток браслет, приговаривая:
– Пусть он защитит тебя от всего. И от этих странных голосов тоже.
Славка хотела возразить, но Елена прервала ее, пояснив:
– Этот браслет повязала мне мать, когда я родилась. Она сказала, что он защитит меня от зла. Я носила его всю жизнь, и он вобрал мое тепло и силу. Теперь я хочу, чтобы ты носила его. Чтобы эти видения не мучили тебя. Пусть браслет напоминает о том, как ты была ребенком. Как ты счастливо жила в тереме. Пусть он защитит тебя, что бы ни случилось с нами дальше…
Растроганная Славка крепко обняла Елену, понимая, что вскоре с одной из них случится беда. А может, и с обеими. Не в силах больше мучиться и ждать, Славка даже хотела, чтобы это поскорее случилось.
И наконец этот день настал.
Рогведа появилась так же внезапно, как и пропала. Солнце уже скрывалось за частоколом, когда ведьма отыскала девочек и велела им идти за ней. Выглядела Рогведа скверно. Она была в лохмотьях того самого платья, обожженного цветком, нечесаная и босая, глаза у нее ввалились, а белоснежная кожа на груди покрылась струпьями. На сморщенной шее ведьмы болтались всего две восковые фигурки.
Выйдя за ворота, Рогведа через пролесок привела девочек на ту самую поляну у речки, где росла кривая потемневшая сосна, на которую они привязывали лоскутки. В полумраке дерево выглядело пугающе. Тряпиц на нем больше не было, нижние ветви были срублены, отчего сосна казалась стонущей и израненной.
Разведя костер неподалеку от дерева, ведьма усадила Славку и Елену напротив, скрестила ноги, закрыла глаза и стала раскачиваться из стороны в сторону. Из-под лохмотьев выглянули ее чумазые, тощие коленки. Отблески пламени играли на некрасивом лице ведьмы.
– Повторяйте за мной! – наконец приказала Рогведа сиплым голосом.
Славка зажмурилась и тоже стала раскачиваться. Долго держать глаза закрытыми девочке не удавалось: она боязливо озиралась, ни крадется ли к ним по темному лесу дикий зверь, не приближается ли к ней сама ведьма.
Елена же расслабилась легко, словно и не чувствовала никакой опасности. Если бы она не качалась, то Славка решила бы, что она задремала.
Время от времени ведьма подбрасывала что-то в костер. То Славке почудилось, что она вынула из-под лохмотьев кусок мяса, истекающий кровью, то какие-то травы, то целый кувшин с молоком. Пламя разгоралось все жарче, источая сильный дурманящий аромат.
Когда Славка в очередной раз неловко поежилась и открыла глаза, Рогведа гаркнула на нее, ткнув ее кривой длинной палкой:
– Сосредоточься! Ты! Нечего зыркать по сторонам! Закрой глаза – и ты УВИДИШЬ.
Вздрогнув, Славка мгновенно подчинилась. Стараясь унять дыхание, девочка замерла, хоть ей и было непонятно, чего хочет от нее ведьма и как это можно ВИДЕТЬ с закрытыми глазами.
Покачиваясь, Рогведа затянула тихую песню, да слов было не разобрать. Долго ничего больше не происходило. От непривычки сидеть, скрестив ноги и раскачиваясь, у Славки разболелась спина.
Вдруг ее тело, став легким и невесомым, оторвалось от земли. Славка УВИДЕЛА. Увидела себя, парящую над костром, увидела Рогведу, увидела Елену.
Никаких хищных зверей не было вокруг поляны, зря Славка волновалась. Все живое – волки, лисицы, кролики, змеи, мыши, – чуя их силу, уползало подальше. Даже птицы улетали прочь, собираясь в стаи.
У Славки перехватило дыхание: мерещится ли ей это?
Дальше было еще удивительнее: став одним целым с ведьмой и Еленой, Славка словно слилась с ними, слилась с костром, землей и кривой сосною. Она почувствовала, что ведьма слаба и напугана. Это очень удивило Славку. Тогда как Елена сосредоточена и рассержена. Чем именно рассержена, Славка не понимала. В необъяснимом блаженстве думала она о том, что же исходит от нее самой. Но и эта одинокая мысль, вспорхнув, улетела вслед за птицами. Рассеялись все мысли.
Осталось удовольствие.
Долго сидели они так. Славка смотрела странные миры, города и моря, в реальность которых поверить было сложно. Новые ощущения закручивались тугим клубком у нее в животе. Клубок рос и пульсировал. Связь с Рогведой и Еленой дарила бесконечное наслаждение. И мучение одновременно. Она дурманила, звала, но дотянуться, понять ее Славке никак не удавалось.
Очнулась Славка утром. Прохладный ветерок трепал ее волосы, нежно прошелся по спине. Во рту было сухо. Костер тлел, выпуская последние ядовитые струйки.
Рогведа все так же сидела с закрытыми глазами, скрестив ноги, уложив морщинистые, слабые локти на колени. Елена полусидя повалилась назад в неестественном положении и, раскинув руки, спала. Земля на поляне почернела, словно ее выжгли, да только пепла было не видать.
Славка огляделась: так глубоко она зарыта в землю, ногами не пошевелишь.
Елена вдруг подняла голову, потерла затекшую шею и убрала чумазыми руками слюну со щеки.
Славка охнула: глаза девочки из светло-серых стали темно-карими!
Елена удивленно открыла рот и слабо прошептала:
– Твои глаза… – Она с трудом сглотнула. – Они совсем черные!
Славка схватилась за лицо. Не сговариваясь, девочки разом уставились на Рогведу.
Ведьма шелохнулась. Довольно облизнула языком сухие губы и вдруг глянула на них ликующе.
– Сейчас! – зашипела она хищно и протяжно, и вена на ее лбу вздулась, как в тот день, когда Славка в последний раз видела мать.
За эту ночь Рогведа окончательно превратилась в старуху. Даже ее кудрявые волосы казались уже совсем не огненными. Потускнев, они скорее походили на гнилую солому.