– Как позволили, говоришь? – Крыжан, отдышавшись, отпил из кружки. – А как не позволишь, когда у того в войске было по трое на каждого из нас? Попытались… Все, что осталось от дружины Перемысла, – перед тобой.
– Давно? – Местята внимательно смотрел на то, как десятник внимательно осматривает ладонь, которой закрывал рот во время кашля.
– Седмицы с четыре назад.
– Я не про то. Чахоткой давно маешься?
– Да я и не маюсь особенно…
– Так давно?
– С Сивой речки. – Крыжан зло поглядел на Местяту из-под низко опущенных бровей. – Помнишь, как нас после боя в воду загнали и вылезти не давали? Стрелами били любого, кто на берег карабкался? Потом вам надоело, уехали… А через пару дней меня в первый раз и скрючило.
– Прости, старый друг! – Одноглазый варяг потупился. – Я был против. Князь не послушал, приказал вас наказать за строптивость.
– То дело прошлое. – Седой поднял кружку с медом. – Кто старое помянет, тому… Ну, ты знаешь.
– Прошлое, да. – Местята подождал, пока Жерех и Оскол расставят перед ними принесенные корзины с хлебом и крынки с холодной кашей. – И куда вы теперь навострились?
– Да вот Бруни, – Крыжан указал на дремавшего в углу огромного нурмана с длинным носом, смотревшим вправо, – сказал, что в Царьграде кметям платят щедро. И с почетом привечают в дружине тамошнего князя.
– Базилевса, – поправил Сеслав.
– Что? – не понял варяг.
– В Царьграде князя базилевсом называют.
– Да нам без разницы, как его называют, – отмахнулся Крыжан. – В общем, туда и решили податься. А на дорогу серебро потребно, без него в дороге никак.
– Поэтому вы и решили лесных людей разорить? – криво улыбнулся Местята.
– Угу. И ведь правду нам про этого рассказали. – Седой толкнул подвешенного хозяина, отчего тот тоскливо застонал. – Я купцом представился, говорю – на торг едем, золото есть. И только поснедать присели, а он мальчонку куда-то и послал.
– Давно? – насторожился одноглазый.
– Утром еще.
– Добрый план, только в нем есть две больших прорехи.
– Это какие такие прорехи?
– Во-первых, – вмешался в разговор Сеслав, довольный возможностью показать себя, – они с собой награбленное не принесут. Так что если вы тут их положите, то с пустыми руками все равно останетесь.
– Вот курва. – Крыжан потер бритый затылок. – А хотя нет, почему? Нам, главное, хоть одного живым взять, а уж язык мы ему развяжем. Расскажет как миленький, где они добро хранят.
– А во-вторых, – продолжил княжич. – Мальчишка посыльный им обскажет, сколько вас тут. Так что придут они, только будучи уверены, что их больше, чем вас. И что легко побить смогут.
– Соображает, – седой варяг уважительно кивнул на Сеслава.
– Так кто учил, – гордо ухмыльнулся Местята. А потом внимательно посмотрел на Крыжана. – Недодумал, старый кабан?
– Недодумал, – кивнул тот, ощерив рот, в котором не хватало нескольких зубов. – Ладно, посложнее будет, согласен. Но один кметь трех разбойных стоит. А то и пяти. Они же из смердов, выучки нашей нет.
– Княжич, отойдем-ка на пару слов, – одноглазый потер ладони, а потом мотанул головой, показывая в сторону.
Сеслав и наставник недолго вполголоса что-то обсуждали. Местята предлагал, а княжич сперва неуверенно не соглашался, но потом кивнул. Крыжан прислушивался, пытаясь понять, о чем же идет разговор.
– Ну, раз ты нам все так подробно обсказал, то и мы тебе поведаем, как тут оказались, – начал одноглазый, садясь обратно. – Мы за головой ведуна идем.
– Чего? – напрягся Крыжан. – Какого ведуна?
– Да живет тут в лесу один. Чернобогу молится.
– Не оставь, Перун! – седой десятник потеребил пальцами висевший на шее серебряный оберег в виде щита со сложным орнаментом.
– Оборони, отец варягов! – вслед за ним и Местята тронул похожий оберег. Впрочем, такие носили все варяги, чтившие Перуна как своего главного бога.
– Храни, Дажьбог! – Сеслав потер наклонный крест, висевший на бечевке за пазухой. Будучи варягом только наполовину, по отцу, он продолжал поклоняться богу своих предков.
– И зачем вам этот ведун понадобился? – настороженно поинтересовался Крыжан.
– Тут дело такое… – Местята посмотрел на Сеслава, тихонько кивнувшего в ответ. – Княжича отец совсем недавно в род принял. Он из незаконных, мать была вышивальщицей при княгине да понесла.
– А я все гадаю, в кого ты такой беловолосый уродился, – оскалился седой, глядя на княжича. – Батька-то твой, Весеслав, темный, как степняк.
– В мать он, да, – очень быстро кивнул Местята.
– Так, может, я ее знаю?
– Может, и знаешь, – одноглазый махнул рукой. – Только к делу это не относится.
– И тощий какой. Отец у тебя богатырь настоящий, а ты как тростина, можно щелчком переломить. – Крыжан засмеялся и кулаком толкнул Сеслава в плечо, отчего тот слегка покачнулся. – Но это ничего, княжья кровь сильная, она свое возьмет. Говорят, что боги в кровь князей огонь добавляют.
– Сеслава князь хотя и принял в род, но сказал, что назовет законным, только если княжич докажет, что достоин того, – продолжил рассказ Местята. – Дал в помощь трех кметей и велел не возвращаться, пока Сеслав не принесет ему голову ведуна.
– Необычное поручение.
– С княжьей волей не спорят!
– Стал быть, не успокоился Весеслав насчет ведунов? – Седой десятник вдруг посерьезнел. – По-прежнему поквитаться с ними хочет?
– Стал быть.
– Недоговариваешь что-то, Местята!
– Все, что надо, я сказал. – Старый варяг откинулся на лавке назад.
– Добро, будем считать, что все. Только вот ведуна взять на меч – дело непростое. Да ты и сам про то не хуже меня знаешь. С оружием на такого идти – большую смелость надо иметь. И удачу. – Крыжан сложил на груди могучие руки. Глаза его при этом горели интересом. – И какая же помощь вам нужна?
– А с чего ты решил, что мы о помощи будем просить?
– Ну, не просто же так ты мне все это выложил. Не для того, чтобы развлечь занятной сказкой.
– Лады. Прав ты, Крыжан. Тут дело такое – мы знаем, что капище ведуна где-то в этом лесу. Только вот где? Мы годами можем вокруг ходить, а на него не выйдем. Дорогу треба знать. А кто ведает лес лучше, чем его обитатели. Смекаешь, к чему я?
– Проводник нужен, – кивнул седой.
– Именно. Или хотя бы тот, кто дорогу расскажет. Поэтому давай так – мы вам поможем, когда лесные люди вас резать придут. Но пару из них живыми надо будет оставить, чтобы языки развязать.
– Ну что же, вроде дельно говорите. Но мы вот как поступим…
– Дядька Крыжан! – звенящим голосом позвал молодой варяг, перед этим метнувшийся во двор. – Идут, похоже. Копий с тридцать будет.
– Добро! – десятник решительно поднялся на ноги. – Об остальном потом договорим.
Лесные тати действовали вполне слаженно. Сеслав, смотревший на двор через щель в стене, не мог этого не отметить. Трое ловко перемахнули через ворота – видать, с той стороны подсадили, – огляделись, убедились, что никого на дворе нет, а потом тихонько сняли брус, запирающий ворота.
Остальные, зайдя во двор, тоже сперва замерли у ворот, сторожко осматриваясь. Потом, послушные знакам одного, разбились на три группы. С десяток человек медленно подошли к дверям, держа наготове щиты и копья, разделились, замерли слева и справа. Столько же двинулось в обход дома, чтобы не дать возможным жертвам выбежать через черный ход. А третья часть разбойного отряда приготовилась ворваться внутрь и порубить всех, кто шевелится.
– Вот курвы, – тихонько засмеялся Крыжан. – А ведь и правда считают, что нас здесь мало. И что мы легко сдадимся, как только оружие увидим.
– Но брони надели, – ответил Местята.
– Надели, угу. Пять кольчуг вижу, шлемов чуть больше. Остальные в коже, а она от меча не защитит.
– Дождемся, пока в дом полезут, а уже тут рубить начнем? – предложил было Сеслав. – Так меньше людей потеряем.
– Ты это, княжич, заканчивай! Чтобы кмети – и смердов боялись? – засмеялся десятник и кивнул огромному нурману, замершему у входа. – Бруни, давай!
Огромный нурман кивнул, потом что-то пробормотал на своем языке. Поцеловал медный оберег в виде молота, натянул на рыжие космы клепаный шлем. Поднял бродекс – тяжелую секиру на длинном древке – и кивнул стоявшему рядом земляку, который ударом ноги распахнул дверь.
– Скйо-о-оль! – завопил Бруни старинный нурманский боевой клич и вылетел во двор одним большим прыжком.
Быстро, так, что глаз почти не различал, огромный викинг закрутил над собой бродекс. Опешившие на мгновение лесные ухари откатились от него назад, как волна от берега. Правда, увидев, что противник один, тут же вскинули щиты, встали плечом к плечу в надежде остановить Бруни. Но очень быстро поняли, что ничего не получится, – со всей мочи нурман вмазал ногой в ближайший щит, а его секира с глухим воем опустилась на голову татя, этот щит державшего. И голова эта тут же лопнула, как переспелая репа.
– Угрюм! – выкрикнул Крыжан одному из своих. – Задний вход держать!
Трое варягов из его отряда без слов направились к задней двери и замерли возле нее, чтобы не допустить удара в спину.
– А давненько мы с тобой в бой не хаживали! – седой десятник криво улыбнулся Местяте, потом махнул мечом. – Ну, погнали! Навались, братишки!
Послушные этой команде, все по очереди они повыскакивали на двор, встали плечом к плечу, сомкнув щиты. Бруни, зарубивший к этому времени уже четверых, чуть отогнал татей, поэтому построиться удалось без помех.
– Бруни, в строй! – закричал Крыжан, но нурман, похоже, даже не услышал, полностью поглощенный рубкой. Он продолжал, выкрикивая время от времени свой клич, вскидывать и опускать оружие; правда, тати теперь были к этому готовы, быстро отскакивали в разные стороны, чтобы не оказаться под ударом его бродекса.
Остальные защитники двора шагали вперед, держа одну линию. В середине двигались Местята и Крыжан, как самые опытные. Слева встали варяги Сеслава вместе с ним, справа – двое нурманов и кривичи из отряда десятника. И тати, непривычные биться в строю, сперва откатились к воротам – Сеслав даже на миг подумал, что они сейчас наутек бросятся. Но они все-таки не побежали. Особенно когда их вожак что-то громко закричал. И в этот миг княжичу стало очень страшно – так, что чуть было не задал стрекача. На месте удержало только понимание, что, показав трусость, он никогда уже не сможет на равных встать рядом с Местятой и другими.