Ольга Николаевна окинула взглядом перрон. Собаки нигде не было видно. Ольга посмотрела вдаль. Словно гигантский музыкальный инструмент лежал перед ее глазами. Струнами тянулись строгие рельсы. Она попыталась посчитать, сколько железнодорожных путей проходит через железнодорожную станцию, но подошедший на первый путь поезд заслонил обзор.
– Вот здесь его и переехало, – услышала Ольга Николаевна женский голос и вздрогнула.
Полная, с крашенными перекисью волосами и одутловатым лицом женщина показывала пальцем под стоящий вагон. У ее собеседницы ярким облаком стояли рыжие кудри, а глаза насмешливо щурились. Обе женщины были одеты в форму железнодорожниц.
– Собака погибла? – бесцеремонно вмешалась в разговор Ольга.
– Да если б собака, не жалко было б, – выразительно махнула рукой крашеная блондинка, а рыжая собеседница предупреждающе толкнула ее в бок, но толстухе не терпелось поделиться необычной новостью, и она, отмахнувшись, принялась объяснять Ольге: – Молодой парень погиб. Бомж. Ему голову отрезало вот здесь, на этом самом месте, – она вновь ткнула пальцем под стоящий вагон. – Может, еще кровь видна… Вот поезд отойдет, посмотрите. Но крови мало было… Свинью режешь – вон ее сколько! А здесь немного. Или между шпалами ушла?
– Да что ты ночью там увидела! – поддела ее рыжая.
– Все видела! – важно заявила болтушка. – Все! Молодюсенький такой! Грязный весь… Оно и ясно, если бомж…
– Так бедняга упал на рельсы днем или ночью? – спросила Ольга Николаевна.
– Ночью. Когда поезд отошел, тогда и заметили. Тут же и фонари не горят. Перед самим вокзалом фонарей много, а здесь, в сторонке, всего ничего…
– Ага, а ты, Маруся, такая глазастая, без света все увидела.
– Ох, Наська, ты такая противная, чистая лиса, недаром ведь рыжущая! Я врать, что ли, буду? Милиционеры приехали, фонариками светили.
– И что сказали? – спросила Ольга Николаевна, от представленной картины ей едва не стало дурно.
– А чо они скажут? Они много не говорят. Они много спрашивают. Кто-то видел, как этот парень с платформы спрыгнул. Платформа-то вон какая высокая! Если б я с нее упала, точно бы не выбралась. Мне, поди, по плечо будет.
– И впрямь, как отсюда можно выбраться, если столкнут? – вслух поинтересовалась Ольга, которая тоже не обладала высоким ростом.
– Это надо идти туда, – крашеная толстуха вытянула руку, – от вокзала, до конца платформы. Тут недалеко, но можно не дойти, если поезд прибудет.
– Чего тут сложного? – подала скептический голос рыжая женщина. – Уцепилась, подтянулась… Ну и в безопасности.
– Ага, а этот бедолага, получается, не смог! Самоубийца он, это ясно… Тут один чудак вот из этого дома, – блондинка ткнула пальцем в окно, – доказывал, что парень прыгнул вниз и вылез назад. А кто, спрашивается, на рельсах лежал без головы? А торговка семечками вообще заявила, что видела мужика с двумя головами. Говорит, он стал расстегивать куртку, а у него под головой еще одна! Бабка в обморок свалилась. А бабка – крепкая такая…
– Под курткой была надета футболка с фотографией, – моментально нашла объяснение диковинному явлению Ольга.
– Бабке так и сказали, а она обиделась. Говорит, я, что ли, карточку от человека отличить не могу? Мне прямо-таки милиционеров стало жалко: как тут преступления будешь раскрывать с такими свидетелями? Ведь дело плевое, и то свидетели глупые показания дают. А если что серьезное? Вот я и думаю: если преступления у нас раскрываются, то только благодаря случайности… – и блондинка торжествующе посмотрела на удивленных таким выводом женщин.
Ольга вежливо улыбнулась и сказала «до свидания».
– До свидания, – тепло, как лучшей подруге, кивнула блондинка Маруся, радостная от такого внимания к ее рассказу.
«Болтун – находка для журналиста», – думала Ольга, пустившись в обратный путь. У торца торгового комплекса «Локомотив» стоял Степаныч. Он курил, отсутствующе глядя куда-то вдаль.
– Доброго дня, – тихо поздоровалась Ольга, понимая, что Степаныч ее не заметил. Но ей не терпелось спросить про собаку.
– Доброго! – скупо, без улыбки, поприветствовал женщину Степаныч.
– Я собаку ищу, Бомжа, – объяснила Ольга Николаевна. – Курицы ему принесла…
Вынув изо рта сигарету, мужчина аккуратно плюнул на тлеющую красным точку, чтобы затушить, затем, по-мальчишески прицелившись, щелчком кинул окурок в урну.
– Нету больше Бомжа, – после паузы угрюмо произнес он.
– Кто-то забрал к себе?
– Убили его. Не то отравили, не то задушили. Тут бездомных людей много ходит… Приезжают, уезжают. Может, кто-то из них. Только почему-то пса не съели.
Ольга вздрогнула, а Степаныч потер правой ладонью левую сторону груди.
– Какой смысл был убивать собаку? – задумчиво спросил он. – Я понимаю, с голодухи… А тут? Наверняка это сделал какой-то садист. Я ведь мечтал Бомжа домой взять… Больно умный пес, добрый. Но рабочий график у меня неподходящий, чтобы живность в доме иметь. Верите, нет, сам бы придушил того урода, который пса угробил…
– Что за день такой! – вслух сокрушенно удивилась Ольга Николаевна. – Только что на перроне услышала, что под поездом ночью парень погиб, бездомный. И Бомж наш тоже погиб.
Она вздохнула, а Степаныч махнул рукой и, сгорбившись, пошел вразвалку прочь.
Беспечно сияло майское солнце, по-летнему грея зацветающую землю, но душу женщины охватило ощущение опасности, словно холодная змея вползла на голые ноги.
Закрыв контору, Наташа созвонилась с охраной. Антон вышел из здания первым и терпеливо ждал ее под фонарем, подняв воротник ветровки. Ночной ветер разносил запахи распустившихся листьев.
– И в какую сторону идем? – спросил юноша Наташу.
– В разные, – ответила девушка. – Не стоит меня провожать, я недалеко живу.
– Тем более мне не в тягость, – решил не сдаваться Антон, – если недалеко. А тебе все равно будет спокойнее.
Наташа не ответила, она подумала о матери: как она там одна, без нее? Сиделка приходит лишь на два часа. Надо хотя бы часа на четыре…
Дружеские отношения между работниками букмекерской конторы и клиентами не поощрялись, хотя в инструкции об этом ничего не говорилось. Бывали случаи, когда девушки-кассиры принимали ставки от симпатичных им игроков в долг, без денег. При проигрыше игроки-должники зачастую пропадали, и девушкам приходилось гасить недостачу. Увольняли таких работниц без жалости.
Наташа, будучи доброй девушкой, относилась к клиентам с симпатией, но в этой симпатии была немалая доля сочувствия. Она могла понять физический риск: поход в тайгу, пересечение океана на папирусной лодке, покорение гор, даже экстремальные виды спорта. Это опасно, но в этом есть смысл – красота и торжество человеческой силы и выносливости. Но ставить кучу денег, а потом бегать по кругу в истерике оттого, что ставка проигрывает, – это нелепо. Наташа мягко, но неизменно отклоняла ухаживания игроков. В ее глазах эти люди были если не больными, то немного странными.
Наташа и Антон перешли сияющий огнями проспект и, двинувшись в сторону тихих пятиэтажных домов, свернули на маленькую улочку. На чернильно-мрачном небе не было видно звезд, даже луна затаилась. Наташе хотелось не идти, а бежать, так ее подгоняла тревога за мать и непонятно откуда возникший ближе к вечеру легкий страх.
– Какие здесь дворы жуткие! – добавил беспокойства Антон, расстроенный торопливостью Наташи. – Тут прирежут, и свидетели не найдутся. Черные деревья, кусты, фонарей нет…
Они повернули в темный, как яма, двор, Антон, раздосадованный тем, что девушка так спешит от него уйти, остановился и недовольно забурчал, переходя на шепот, глядя на ее светлеющие в темноте стройные ноги:
– Ладно, если ты так спешишь, пока! Если тебе в лом постоять со мной, я пошел…
Девушка торопливо бросила через плечо:
– Пока, – и пошла, почти не сбавляя шаг, дальше в темноту мимо густых кустов сирени.
– Наташа, – снова донесся до нее шепот, – ну, постой же! Наталинка!
Девушка побежала, но, споткнувшись о невидимый в темноте камень, упала.
Глава 11. Исчезновение Наташи
Ольга толкнула дверь конторы – заперто. Странно. Уже двадцать минут, как контора должна быть открыта для клиентов. Неужели Наташи нет на месте? Ольга Николаевна достала ключи. Сняла помещение с охраны, включила свет, технику, пытаясь одновременно дозвониться до девушки. Но механический голос равнодушно извещал: «Абонент недоступен».
Что случилось с ее кассиром? Обязательная, трудолюбивая и честная девочка – так Ольга Николаевна считала до сегодняшнего дня.
Она открыла сейф и, пересчитав деньги, сравнила сумму с остатком по кассовой книге. Все сошлось копейка в копейку. Наташа опаздывает, придется пока за нее поработать. Нужно ей объявить выговор. И оштрафовать. Директор конторы понимала, что случается всякое, но ведь можно позвонить, предупредить. А если бы она, Ольга, не приехала?
Женщина проверила электронную почту. Глаза зацепились за заголовок «Поезд отрезал голову бомжу!». Новость шла пятой строчкой, уже не была свежей, но оставалась на главной странице благодаря своей криминальности.
Из статьи следовало, что около полуночи второго мая в их городе рядом с вокзалом под колеса поезда попал молодой бомж.
В статье высказывалась версия о самоубийстве. Ничего нового, все это она уже слышала от разговорчивой блондинки в железнодорожной форме, Ольга Николаевна из статьи не узнала и, усмехнувшись, подумала, что источник информации у журналиста, скорее всего, был тот же самый.
Женщина мыслями вернулась к отсутствующей Наташе, и в душе шевельнулась тревога: с девочкой могло произойти несчастье.
Директор распечатала протокол работы кассира. Согласно ему, Наташа вышла из программы в двадцать два сорок пять, пятнадцать минут ей понадобилось на то, чтобы вывести из печати все ведомости, посчитать деньги, закрыть смену. Контору девушка должна была покинуть где-то в двадцать три часа. Не так уж и поздно. Иногда клиенты сидели до трех часов ночи, а то и до утра.