– Кажется или точно?
– Спросите Ольгу Николаевну, это при ней было… Да, четвертого.
– А вы не знаете, Антон не провожал Коробову после работы? Смена у девушки заканчивается поздно, у неравнодушного к ней мужчины могло возникнуть естественное желание ее проводить.
– Не знаю. Я за Наташей не следил. Никогда. Не совал нос. Не баба.
– Где вы были третьего мая с одиннадцати часов вечера до полуночи?
– У соседа был, он машину продает, вот мы ее и осматривали.
– Ясно, и расскажите все, что знаете об Антоне…
– Ничего не знаю. Все, что знал, сказал.
Каратаев подал листок Мише:
– Повестка, распишитесь. А вот подписка о невыезде, заполните. Это справедливости ради, – он невыразительно усмехнулся.
Запрятав и Мишины бумаги в папку, Тарас обратился к директору:
– Я поприсутствую здесь еще, мне интересно, как у вас все работает.
Затея эта Ольге Николаевне не понравилась, но с милицией спорить – себе дороже.
Тарас Петрович вошел в комплекс «Локомотив» через центральный вход. Здесь все было, как в других подобных магазинах: отделы с косметикой, одеждой, обувью, мобильными телефонами. Следователь поискал глазами охранника. Около ювелирного отдела, врастая в пол широко расставленными ногами, стоял молодой парень в черной униформе и рацией на поясе.
Каратаев показал удостоверение:
– Где я могу увидеть вашего начальника?
Тот, упершись глазами в «корочки», произнес в рацию:
– Степаныч! Тут пришел следователь из районного отделения… Ага… Сейчас объясню… – потом обратился к Каратаеву: – Поднимитесь на эскалаторе до четвертого этажа, пройдите по переходу вдоль торговых отделов до конца и упретесь в зеркальную стену. Там увидите открытое окошечко, рядом дверь. Вам туда.
В проеме зеркальной стены стоял плотный мужчина в черной униформе. На бэйдже, вставленном в прозрачный карман, было напечатано: «ТК „Локомотив“, начальник охраны Иван Степанович Архипов».
– Следователь Каратаев, – Тарас протянул мужчине красную книжицу.
Мужчина, прищурившись, вчитался в удостоверение и, раскрыв для пожатия широкую ладонь, представился:
– Степаныч. Что случилось-то? Проходите, располагайтесь, где удобно покажется.
Зеркальные снаружи стекла, составляющие стену помещения, как и в букмекерской конторе, были прозрачными изнутри. На столе, имевшем форму каре, стояли мониторы. Перед ними сидел, попивая кофе и заедая его сушками, одетый в униформу парень. Так, с набитым ртом, он кивнул в знак приветствия.
– Внимательно смотрите? – показал глазами на мониторы Каратаев.
– Внимательно, – прожевав, ответил парень. – А что?
– Внимательно, – подтвердил густым голосом Степаныч. – Недавно из антикварного отдела украли чугунную лошадь, мы увидели и тут же задержали вора. А что вас интересует?
– Букмекерская контора.
– Так они всего шесть дней как работают! – удивился Степаныч. – Какие у них проблемы? Девочка пропала?
– Откуда вам известно?
– Ребята из букмекерской конторы приходили, просили показать запись с видеокамеры за третье число. Сказали, кассирша не пришла на работу.
– Показали?
– Да. Это же не секретные сведения. Или нельзя было?
– Пока не знаю. Где у вас эта запись?
– Леха, покажи!
Леха прищурился:
– У вас флешка есть? Я скину все файлы. Какие нужны? За третье число?
Тарас, коротко подумав, спросил:
– Сколько, вы сказали, работает здесь букмекерская контора? Шесть дней? Но перевезли все имущество раньше?
– Конечно! – согласился Степаныч. – Они месяц ремонт делали. Там раньше склад располагался, не было ни нормальной проводки, ни отопления. Вот букмекеры все и устанавливали. Отштукатурили, покрасили. Директор у них приветливая, с собаками разговаривает…
– Вот мне все записи, начиная с первого дня ремонта, – оборвал разговорчивого начальника охраны Каратаев и, достав из папки флеш-карту, положил ее перед Лехой.
– За все не получится, – подал голос Леха.
– Почему?
– Мы храним файлы неделю.
– Тогда за неделю.
– Тоже не получится, – вид у молодого охранника был важный. – У нас глюк был. За второе число записи с этой видеокамеры пропали. Зато за третье число все есть. Ну и дальше…
– Не понял. Отчего был сбой?
– Кто ж знает? С техникой такое случается, – небрежно бросил молодой охранник.
Ему явно нравилось быть в центре внимания.
Каратаев подошел к открытому окну и, перегнувшись через подоконник, глянул вниз.
– Да у вас тут вид как раз на контору!
– Ну да. Она под нашим, так сказать, живым контролем, – сказал Степаныч. – Правда, мы находимся высоковато для хорошего наблюдения. А что вас все-таки интересует?
– Пока сам не знаю. Для начала мне нужны записи с этой видеокамеры, – и Каратаев показал пальцем вниз.
– Это пожалуйста, – сказал Степаныч. – А что с девочкой-то? Которая пропала…
– Убита девочка.
Глава 15. Ход следствия
Кабинет был тесный: два стола, шкаф с бумагами, сейфы, потертый диванчик. На столах пузатые мониторы и потертые телефоны. Стоящий у шкафа человек обернулся, и Ольга узнала Каратаева.
– Проходите, садитесь, гражданка Балакина.
Ольга устроилась на неудобном скрипучем стуле. Следователь сел напротив нее за стол и, покачиваясь в офисном кресле, вяло спросил, словно этот допрос был для него обузой:
– Ну, что скажете, гражданка Балакина? Где вы сломали ноготь? – Он взял паузу. – Так и не вспомнили? Очень жаль. Очень. Сейчас придет эксперт и снимет у вас отпечатки пальцев. И заодно подравняет вам ногти.
Ольга, ожидавшая серьезных вопросов, ошеломленно посмотрела на следователя и промолчала. Он точно над ней издевается! Вот, оказывается, какой метод работы появился у следователей – брать подозреваемых тупизмом. Интересно, что хуже: измором или идиотскими вопросами? Женщина почувствовала, как в сердце плеснулась ненависть к этому сухому человеку, и удивилась: она и не подозревала, что в ней могут жить такие сильные чувства.
А следователь, сохраняя безучастное выражение лица, из-за которого казался Ольге Николаевне еще более отвратительным, стал что-то убористо писать. Тихо шумел включенный компьютер.
Вошедший эксперт весело поздоровался по-французски, и, продолжая нести какую-то тарабарщину, быстро снял Ольгины отпечатки, и срезал тонкую полоску ее ногтя.
– Простите, вы француз? – не сумев преодолеть любопытства, столько лет лелеемого профессией, встряла в словесный поток изумленная Ольга Николаевна.
– Нет, я русский, – охотно откликнулся жизнерадостный эксперт. – К нам приехали французские полицейские. А потом мы поедем в Париж. Обмен опытом. Вот и приходится учить язык, – и он вышел.
«Да, в Париже все цветет. Даже женщины», – вспомнила Ольга разговор мужа с Ежовым.
– Можете пойти помыть руки, – прервал ее печальные воспоминания бесцветный голос следователя.
– Спасибо, обойдусь, – очнувшись, Ольга Николаевна вложила в голос всю клокочущую внутри едкость, к которой добавилась боль прошлого.
Она достала из сумки косметические салфетки и стала раздраженно тереть ими пальцы. Этот тупица Каратаев тоже наверняка поедет в Париж. А она из-за подписки о невыезде не сможет поехать во Францию, хотя ей так хочется в отпуск!
– Вот и хорошо, – апатично проговорил следователь. – А теперь скажите, это ваш ноготь? – и он протянул, не выпуская из рук, запакованный в полиэтилен кусочек ногтя, похожий на розовый полумесяц.
– Не знаю, – растерялась Ольга. – Если судить по цвету лака, может быть, мой. Да и по форме…
Каратаев кивнул удовлетворенно и убрал полиэтиленовый пакетик в стол:
– Я уверен, экспертиза докажет, что это ваш ноготь. А почему вы не спрашиваете, где мы его нашли?
– А где?.. – спросила Ольга и почувствовала, как во рту все пересохло.
– Я скажу где, а вы объясните, как это туда попало. Договорились? – следователь был похож на ленивого кота, который вроде бы дремлет, а сам настороже. – Эту улику мы нашли на кофточке убитой Натальи Коробовой. Надо учесть, что ногти пострадавшей были ненакрашены и ровно подпилены. Теперь ваша очередь.
– Какая очередь?.. – с недоумением спросила Ольга.
– Говорить. Как ваш ноготь мог попасть на одежду трупа?
Ольга, почувствовав панику, торопливо заговорила:
– Я не знаю. Я вообще не заметила, когда его сломала. Пришла домой и увидела.
– А вот в это я верю, – кивнул следователь. – Ясно, вы не заметили, иначе бы убрали… Кстати, когда вы вернулись домой третьего числа? В полночь?
– В восемь часов вечера. Около того.
– Свидетели есть?
– Нет, – с обреченностью в голосе сказала Ольга.
– Вот и я о том, – Каратаев постучал пальцами по столу и, помедлив, сказал: – Через два часа я жду в этом кабинете Михаила Мохова. Кстати, что вы можете сказать о нем?
– Ничего плохого. Он студент-заочник, спортсмен… бывший. Трудится в конторе около года. Работает нормально. Случаются ошибки, но у кого их нет?
– Это точно, – кивнул Каратаев.
Ольга заметила, каким цепким у него стал взгляд, и решила быть в ответах осторожнее.
– Какими были отношения между Михаилом Моховым и Натальей Коробовой? Здесь вы можете быть откровенной. Кстати, подозреваемой номер один по этому делу являетесь вы. В ваших интересах вспомнить как можно больше.
– Я вас поняла, – медленно произнесла Ольга, и по ее губам скользнула брезгливая усмешка. – Между Михаилом Моховым и Натальей Коробовой были прекрасные служебные отношения.
Следователь вытягивающим взглядом посмотрел на Ольгу и произнес, подвигая протокол:
– Прочтите и распишитесь. Пока вы свободны.
У Ольги Николаевны, вышедшей из серых коридоров на крыльцо, повторилось ощущение нереальности происшедшего.
Город купался в лучах солнца, в воздухе плыл теплый запах отцветающей черемухи, которая бурно росла вокруг здания милиции. «Все будет хорошо», – говорило солнце и льнущий к ногам ветерок. Все должно быть хорошо в таком лучистом мире.