Женщина почувствовала возбуждение. Она переложила купюры и паспорт из чужого кошелька в кармашек своей сумки и бросила выпотрошенное портмоне в кусты. Зазвонил мобильный телефон, и Антонина, увидев, что это центральный офис ее фирмы, в который раз за день сбросила вызов.
Когда она вошла в «Фортуну», усталость вдруг исчезла. Антонина увидела четверых мужчин-игроков, пузатые телевизоры на кронштейнах, небольшой монитор, где менялись коэффициенты «лайва». Мужчины, замолчав, с интересом воззрились на вошедшую, как они подумали, по ошибке, женщину. Но та, деловито оглядевшись, устроилась на жестком стуле напротив монитора.
Шел прием ставок на чемпионат Финляндии по волейболу. Команды были мало знакомы Антонине, но она предположила: раз два первых сета выиграла первая команда, то она отдаст третий сет. Тут, как говорится, и к гадалке не ходи. Зачем игрокам выкладываться, если два сета уже у них в кармане? Можно отдохнуть, а можно выпустить второй состав, пусть потренируется в боевых условиях. И Антонина поставила тысячу рублей на победу второй команды в третьем сете. И действительно, счет повела вторая команда, но потом стало поровну, и что-то внутри Антонины взволнованно заныло. Она возбужденно следила за табло, и окружающий мир перестал существовать, точнее, сузился до стен конторы «Фортуна», даже до размеров монитора с меняющимися цифрами. Потом преимущество перешло к первой команде, и в груди что-то оборвалось, а пальцы смяли карточку. Но вторая команда отыграла два мяча, и счет сравнялся. Сет продолжался, и сердце Антонины вздрагивало, как на качелях: то испуганно падало вниз, то радостно взмывало вверх. В конце концов ставка сыграла, и женщину охватила эйфория. Она правильно рассчитала! Она умна и может все отыграть! Антонина хотела поставить выигранную тысячу на победу первой команды с коэффициентом два, но коэффициент стал один и восемь десятых. Она поняла, что возможный выигрыш уменьшался на двести рублей, и отказалась от этой ставки в надежде, что котировка повысится, но коэффициент стремительно падал. Первая команда выиграла. Антонине стало досадно, что она вот так, отказавшись от ставки, не получила восемьсот рублей. Тогда она поставила две тысячи рублей на победу Джоковича с коэффициентом один и четыре десятых, чтобы получить упущенные восемьсот, и проиграла. Она вновь поставила на Джоковича на новый сет и выиграла, сделала следующую ставку и проиграла. «Это совсем неплохо. Даже хорошо», – успокаивала себя женщина, ведь проигрыш невелик, и каждому игроку известна закономерность: чтобы хорошо выиграть, надо хоть сколько-нибудь проиграть.
– Слыхали, в конторе «Счастливое пари» убили девочку-кассира? – раздался где-то рядом мужской голос.
Название фирмы, в которой работала Антонина, зацепило ее внимание, и она прислушалась.
– Да не убили ее, – возразил другой мужчина, – деваха сбежала с деньгами. Там крупно поставили, она дрогнула, прихватила деньги и ударилась в бега.
– Напали на нее, а деньги отняли, – авторитетно заявил первый.
Этот диалог вернул Антонину в реальность, и она огляделась вокруг. Из пятерых мужчин, которые находились сейчас в конторе, она раньше видела только одного. Когда ушли трое и пришли четверо других, и сколько еще приходило и уходило людей, она не заметила. Антонина даже не могла сказать, день был или ночь. Ей стало душно, и она вышла на улицу.
Было темно и холодно, неподалеку высилось здание со светящейся вывеской «Локомотив». Доносился шум поезда. Смертельная усталость навалилась на Антонину.
«Лучше сразу лечь на рельсы, и никаких проблем уже не будет», – подумалось ей, но она вспомнила о сыне и, превозмогая себя, поплелась на железнодорожный вокзал в надежде там выспаться.
Свободных мест в зале ожидания не было, и от мучительной усталости Антонина готова была сесть, а еще лучше, лечь на пол, но остановила мысль о том, что тогда ее выгонит милиция. К счастью, объявили посадку на проходящий поезд, и многие пассажиры заспешили на перрон. Антонина устроилась на освободившееся место и вытянула ноющие ноги. Обняв обеими руками сумку, она задремала.
Потом никак не могла вынырнуть из сна. Кто-то тряс ее за плечо. Она с усилием открыла глаза и увидела склонившегося над ней милиционера.
– Женщина, вам плохо? – спросил он.
– Нет, – испуганно проговорила Антонина. Сон пропал. – С чего вы взяли?
– Вы кричали, – пояснил милиционер. – Вы не проспали свой поезд?
– Нет, – ответила Антонина и, почему-то обеспокоившись, что он спросит документы, решила спрятать испуг, копаясь в сумочке, ведь если у женщины есть приличная сумка, значит, у нее все в порядке.
В кармашке сумки, кроме чужого паспорта, ничего не оказалось. Ни одной купюры. А в собственном кошельке лежали только двести рублей, которые дала ей Ольга. Антонина ужаснулась. Получалось, что она полностью проиграла найденные десять тысяч и совершенно не могла вспомнить, как это произошло. Ей стало жарко от нахлынувшей злости. Захотелось выйти на улицу и, подобрав увесистый камень, вернуться в «Фортуну», чтобы все там разгромить, разбить монитор и телевизоры. Воображение услужливо нарисовало летящие осколки, охранников, милицию, и кипящая злость слегка остыла. Усилием воли Антонина заставила себя думать о доме и сыне.
Надо опять идти за билетом на междугородний автобус, чтобы вернуться домой.
Автовокзал находился рядом с железнодорожным – удобно для прибывающих в областной центр. У входа в автовокзал стояли небольшие трейлеры, приспособленные для торговли шаурмой, пиццей, гамбургерами, чебуреками. Откуда-то плыли запахи свежеиспеченной сдобы. Ожидающие автобуса люди жевали пирожки, ели мороженое, грызли семечки. Антонина сглотнула слюну, желудок свела голодная судорога. Женщина вспомнила, что не ела как минимум сутки.
– Кушай, собачка, беляшик! – услышала Антонина женский голос. – Кушай, он с мясом, свеженький… Куда же ты побежала?
Скромно одетая немолодая женщина вытирала руки бумажной салфеткой.
– Не ест, – пожаловалась она Антонине. – Специально купила ей беляш, на газетку положила, а она убежала…
Около ног женщины в самом деле лежал обрывок газеты, а на нем – золотистый беляш, из которого вытекал мясной сок.
– А я бы съела, – тихо сказала Антонина, загипнотизировано глядя вниз.
– Так возьмите, – растерянно посоветовала женщина, – если не… только его собачка нюхала, – и замолчала.
Антонина быстро наклонилась, подняла пирожок и, не глядя вокруг, торопливо вошла в здание автовокзала. Беляш показался Антонине по-царски вкусным. Она достала из сумки платочек, аккуратно вытерла им рот, осмотрелась. Голод не унялся, он стал требовательнее и агрессивнее. И ноги ее сами послушно отправились на запахи сдобы и мяса, плывущие из вокзального кафе.
Глава 22. Смерть в больнице
Полковник милиции поднял тяжелый взгляд на Каратаева:
– Объясни мне, почему о девице из парка у нас нет никаких данных, а в Интернете размещена едва ли не вся информация: имя, фамилия, возраст, род занятий и даже название улицы, на которой она проживает? Это как понимать!?
– Значит, кто-то опознал девушку. Может, кто-то из свидетелей случившегося или из медиков. А может, это ложная информация. Когда можно будет допросить девушку, тогда и выясним, так ли это…
– Что известно об убитом?
– Автослесарь по фамилии Толстов, подторговывал запчастями для автомобилей, – сказал Каратаев и пододвинул полковнику распечатку с данными.
– Думаешь, он убил Коробову?
– Не знаю. Похоже, да. Способ убийства Коробовой и попытки убийства предположительно Земцовой одинаков: удавка, возможно, из одного материала, а именно из кабеля. Вот фотографии странгуляционной полосы…
– Тогда почему не знаешь?
– У Коробовой полоса идет вверх. Убийца, похоже, каланча, а Толстов был невысокого роста. Точнее, рост Коробовой и рост Толстова одинаковы.
– Хочешь сказать, что у нас действует два маньяка?
– Один, вроде, уже не действует…
– Ты эти шуточки брось, не до юмора. Хорошо, если убитый в парке – маньяк, а если нет? И ведь кто-то его убил?
Кристина открыла глаза и удивилась: через незнакомые пестрые занавески золотилось солнце. И тут в памяти всплыла картина прошедшего дня. Девушка вспомнила, что находится в больнице. У нее болела голова, видимо от пережитого стресса и вколотых лекарств.
Кристина только сейчас увидела, насколько уютна отведенная ей палата: цветное белье, маленький холодильник, кресло. Здесь было безопасно, но Кристине захотелось убежать: наверняка скоро придут из милиции и начнут ее расспрашивать. А она не сможет врать.
Девушка поднялась и подошла к окну. Здание имело форму каре. Палата Кристины находилась на пятом этаже. Рядом с окном висело зеркало, и Кристина взглянула на свое отражение. Шею пересекала горизонтальная полоса. На глазах Кристины выступили слезы, и она попыталась скрыть уродство волосами, а потом подумала, что тут нужна косынка. Только где же ее взять? Девушка засобиралась было домой, но потом без сил опустилась на кровать. Ну как ей идти с такой страшной шеей?
Тихо скрипнула дверь, и вошел молодой улыбающийся врач. Он оживленно заговорил с Кристиной, но та молчала, надеясь, что врач и сам все скажет: и как долго будет болеть шея, и когда ее выпишут. Однако он только задавал вопросы, а потом, так и не услышав ни одного ответа, вышел, и до Кристины донеслись его слова:
– Пациентка все еще в шоке.
Заглянула медсестра и зычно произнесла:
– На завтрак в столовую, а потом – в процедурную.
Кристина, завязав вокруг шеи маленькое полотенце, вышла из палаты. Интересно, где столовая? Медсестры уже не было, и Кристина наугад пошла по длинному светлому коридору.
У большого окна стоял мужчина. Его взгляд равнодушно скользнул по лицу девушки.
А Кристина, разглядывая его черную униформу, подумала: «Кого он здесь охраняет? Может, меня?» – и ей стало спокойнее. Хорошая больница!