Наверняка можно дать много дифференцированных описаний расстройств, что, однако, выходит за рамки книги. Независимо от этого главный вопрос всегда – «стать другим», тем, кто сам себя описывает иначе и которого иначе описывают другие люди. Этот «другой» и является решением.
Кстати, из подобного взгляда на идентичность и ориентирования на конфликт часто возникают нетерапевтические решения. На них я хотел бы кратко остановиться.
Нетерапевтические решения
Если ставить вопрос «что», то тут же возникают требования. Что необходимо делать, учить, развивать, чтобы справиться с ситуацией? Какие недостатки нужно устранить, а какие способности расширить? Если, напротив, человек определяет, кем он хочет быть, то прибегает к помощи имеющихся ресурсов и часто находит нетерапевтические решения.
Такие решения чаще всего лежат в стороне от обычных представлений о лечении, вытекающих из личностных моделей. Понятие «лечение» заимствовано из медицины, где оно описывает своего рода восстановление прежнего состояния. Лечат простуду или рану, и потом все становится так, как прежде. Это представление о лечении нельзя перенести на психику. Там на первом плане, в отличие от тела, не сохранение системы, а скорее изменения и вопрос, удастся ли преуспеть «другому», открывшему для себя новые возможности существования.
…(в психотерапии) речь идет не столько об устранении «нарушений», ориентированном на какую-то норму, а об экзистенциальных вопросах – об определении неопределяемого, о решении неразрешимого. Возможно, и ответственность за это в конечном счете у пациента, производителя психологического дискомфорта, инициировавшего терапию. Психотерапевт безвластен в данном процессе, но может помочь пациенту определить для себя неопределяемое91.
Психотерапевты могут, если работают независимо от моделей, принять разнообразные возможности бытия, имеющиеся в индивидуализированном мире, и предоставить решение своим клиентам. Некоторые из этих решений я хотел бы представить далее.
Первый пример нетерапевтических решений – экстремальный. Речь идет о женщине со страшным прошлым – выброшенной родителями и обнаруженной в мусорном баке. Она воспитывалась в приюте, где ее изнасиловал завхоз. Затем попала в приемную семью, где то же самое повторилось с приемным отцом. В 16 лет сбежала из семьи, оказалась на панели, принимала наркотики. Много раз оказывалась на грани жизни и смерти, пока в 30 лет не обратилась к психотерапевту. Понятно, что о «лечении» и думать было нельзя, нормальной жизни ей не видать, слишком тяжелый отпечаток наложили на нее жизненные сложности. Но, слава богу, она смогла превратить дефицитный взгляд на свою жизнь в ресурсный. Она пережила жуткие вещи, заглянула в бездну человеческой души, но, несмотря на весь ужас, выдержала, а значит, обладала большой внутренней силой. Почувствовав в себе способности, она решила стать помощницей и оказывать помощь людям, попавшим в тяжелую ситуацию. Стать помощницей – это и есть решение. Чтобы прийти к нему, потребовались не диагнозы и планы лечения, а бережное и непредвзятое сопровождение со стороны женщины-психотерапевта.
Второй пример нетерапевтических решений: пара несколько лет вместе, но в общей квартире живут всего лишь год. Все это время они постоянно ссорятся, так что отношения под угрозой. Очевидно, что у обоих проблемы с соблюдением близости и дистанции, как говорится на языке терапевтов. Решение «что» состояло бы в развитии способности оставаться «собой» рядом с партнером. Легко представить себе, сколько потребовалось бы сеансов, чтобы хотя бы немного приблизиться к данной цели. Пара, однако, отказалась от терапии, получив в консультации другое решение. Оно вытекало из вопроса: «Кем я хочу быть по отношению к моему партнеру?» Ответ гласил: независимым человеком с собственным распорядком дня, собственными представлениями о чистоте, обстановке в квартире и т. д. В качестве «независимых» они не стали расторгать отношения, а поменяли совместную квартиру. Они остались вместе, но живут раздельно. Тем самым проблема была решена. Явно не терапевтическое решение, но оно подошло обоим.
В третьем примере нетерапевтических решений речь идет о 62-летнем мужчине, пришедшем в консультацию из-за холерических приступов. Он хотел от них избавиться и думал, что для этого ему придется проработать свое детство. Консультант спросил, в каких ситуациях возникают эти приступы и как давно. Мужчина сообщил, что, сколько помнит, время от времени срывался и всегда по отношению к партнерше, к той женщине, которую любил. Его жена оставила его из-за этого, и он боится потерять свою теперешнюю спутницу жизни. Наверняка терапевтическое лечение такого поведения сильно бы затянулось и не факт, что закончилось бы успешно. Консультант предложил привести партнершу. Та сообщила, что боится этих приступов и – в качестве защиты – тоже начинает орать, понимая, что тем самым подливает масла в огонь. Но ничего иного ей в голову не приходит. Консультант спросил, что она сделает, если выяснится невозможность устранить «изъян» ее партнера – ни медикаментами, ни терапией, – а ей все же хотелось бы остаться вместе с ним. Женщина задумалась, а потом ответила: «Если бы не было средства, то я бы отвернулась и ушла, а вернулась бы только на следующий день. На следующий день он уже тихий». Мужчина согласился. Так они и поступили. Через какое-то время консультант узнал, что они оба довольны этим решением.
Последний пример: женщина влюбилась в женатого мужчину. Она с ним два года и хочет от него ребенка. Мужчина согласен, но дает понять, что жену не оставит. Женщина решается на ребенка, на то, чтобы стать «матерью». Она говорит: «Женой я быть не хочу, и муж мне дома не нужен». Для нее все ясно, но легко представить, что подумает большинство терапевтов о ее решении. Возможно, ее решение приведет к новым проблемам, но проблемы могут возникнуть и если мужчина оставит свою супругу и придет к ней или если она откажется от ребенка. Сегодняшнее решение может стать завтрашней проблемой, требующей в свою очередь другого решения. Такова жизнь, по крайней мере жизнь в индивидуализированном обществе.
Можно без конца перечислять нетерапевтические решения, так как, слава богу, большинство людей решают свою проблему не по указке, несмотря на то что психотерапевты объявили половину населения страны нуждающимися в лечении. У приведенных нетерапевтических решений есть нечто общее: они опираются на имеющиеся ресурсы упомянутых лиц, на идентичность решения, им не нужны терапевтические идеалы и руководства – тем более от директивной терапии, настаивающей на теории расстройств и целях лечения.
Директивную терапию с ее заблуждениями я уже подверг критике. Тут, конечно, возникает вопрос об альтернативе. Альтернатива, естественно, не в том, чтобы оставить людей наедине с психическими проблемами. Скорее она должна привести к тому, чтобы директивная терапия снова превратилась в сопровождение в кризисных периодах жизни.
Альтернативы директивной психотерапии
Директивная психотерапия существует не потому, что политикам нравится мучить людей. Политики взялись за проблему увеличивающихся психических расстройств, потому что этого потребовали от них общественные группы. К таким группам наряду с самими пострадавшими людьми относятся и другие заинтересованные – среди прочих амбулаторные врачи, профессиональные объединения, клиники, фармацевтическая промышленность. Решение, найденное политикой, исключает, однако, как часто случается в демократическом государстве, одну группу – самих пострадавших. Психоаналитик Вольфганг Пирлет пишет:
Происхождение этого контроля (контроля лечения) – недоверие. Пациента/пациентку уже не считают способным(ой) самому/самой судить, хорошо или плохо протекает психотерапия, – и здесь его/ее признают недееспособным 92.
В таком признании пациента недееспособным я вижу корень проблемы. Признание недееспособным относится не только к контролю хода психотерапии, но и к тому, должна ли она вообще применяться и каким образом. А также к выбору метода, ведь в Германии разрешены только три психотерапевтических метода, а какие именно, договорились между собой так называемые специалисты. Признание недееспособности относится и к лимитированному числу сеансов, к содержанию сеансов, месту их проведения, продолжительности и так далее.
Картина выглядит следующим образом: по закону пациент кидает деньги в большой горшок под названием «система здравоохранения». Потом он вынужден отойти, наблюдая, как так называемые группы по интересам высыпают содержимое горшка на стол, споря о том, кому какая часть причитается. А оплативший все это мероприятие молча стоит в стороне.
Из медицины мы знаем, что происходит вследствие признания недееспособным. Там больной давно превратился в цифру, даже в объект максимизации прибыли в частном бизнесе. Так как с психотерапией обращаются как с медициной, то она и идет схожим путем. Как и в медицине, в ней появились нормы прибыли, бонусные договоры с главными врачами и доходные диагнозы. Как и в медицине, существует излишнее лечение, увеличение назначений, выписываемых лекарств и оперативных вмешательств. Как и в медицине, пациент подвергается функционализации. В конце ему остается – и лишь в случае неправильного лечения – только обращаться в суд. Десятки тысяч жертв медицины знают не понаслышке, насколько тернист этот путь.
Против такого признания лица недееспособным помогает только личная ответственность. Процесс следует отдать в руки клиентов. Это возможно, если в МКБ ввести какую-нибудь цифру, например 0 для серой зоны психических расстройств, при которой откажутся от диагнозов, освидетельствования и нормативов лечения, а клиент не будет считаться больным.
В разделе, озаглавленном мной «Психотерапия идентичностей», я описал конфликтный характер психических проблем, наблюдаемый в большинстве случаев психических расстройств, независимо от того, насколько сложным – важничая и приукрашивая – пытается представить себя соответствующий метод. Клиент в психической серой области не болен. Он должен оставить за собой право руководить терапевтическим процессом.