– Но вы же были тогда совсем маленьким!
– Уже десять исполнилось. Не могу… не могу себе этого простить.
– Все равно! Совсем ребенок!
– Не надо было рассказывать.
– Вы никогда об этом не говорили?
– Никому.
– Иногда надо выговориться. Легче становится. Особенно, если чужому человеку, постороннему – ну, попутчику в поезде.
– Вы вовсе не посторонний человек! – Рик смотрел на Элис и думал, что увидел ее всего пару часов назад. – Мне кажется, я знаю вас всю жизнь.
– Это я знаю вас всю жизнь! – Элис невесело усмехнулась. – А что было потом? Вы жили с папой?
– Да, с папой. Господи, да я из кожи лез, чтобы ему понравиться! Мне кажется, тогда и актерствовать начал – все изображал из себя хорошего мальчика.
– А кто был ваш отец? Тоже…
– Нет, он не был актером. Просто пивовар.
– Пивовар?
– Да. Прекрасное, кстати, пиво делал. Он был такой живой! Бездна обаяния! Когда улыбался – просто конец света. Любимец женщин.
– Трудно с ним было?
– Мюриель мне очень помогала.
– Мюриель?
– Ну да, она была его женой. Четвертой или пятой, не помню.
– Это к ней он ушел от вас?
– Нет, к другой. Да он все время женился и разводился. Мюриель продержалась дольше всех. Но она была старше… В общем, он нашел девицу помоложе.
– А ему нравилось, что вы актер?
– Нет, что вы! Такие скандалы были, о! Только когда «Оскара» дали, как-то снизошел. Я так старался, чтобы он…
Рик вдруг замолчал, подумав: «Так может, в этом и дело? Я старался, пока был жив отец, а как отца не стало… Сам сказал – из кожи лез, чтобы доказать, как хорош, благополучен, признан и призван! Голливуд, «Оскар»! Так что же, я все это делал… для отца?»
Рик так ушел в себя, что вздрогнул, услышав тихий голос Элис:
– Может, сделать кофе?
– Кофе… да…
«Хватит разводить тоску! – сказал он сам себе. – Рождество вообще-то, если ты позабыл!»
– Так, я же обещал что-нибудь сыграть для вас!
Он усмехнулся и опять как-то неуловимо изменился. Элис смотрела во все глаза.
– Меллисента! – произнес Рик нежно, а потом добавил как бы в скобках:
– Идиотское имя. Кто его только придумал, – и продолжил:
– Меллисента! Сможешь ли ты когда-нибудь простить меня?
Он подошел и опустился перед Элис на колено.
– Ну? – сказал он своим собственным голосом. – Вы будете подавать реплики или нет?
«Реплики?» – до нее наконец дошло: он же играет последнюю сцену из «Призрака любви»!
– Ах да! Как же его там звали… Артур. Ну конечно! Я никогда не забывала тебя, Артур.
– Но не так же фальшиво!
– Я никогда не забывала тебя, Артур.
– Уже лучше. Еще раз.
– Я никогда не забывала тебя, Аллен…
Она сказала – Аллен? Или послышалось?
– Меллисента… Столько лет прошло! Столько лет – без тебя.
– Целая жизнь…
– Где бы я ни был, я всегда помнил о тебе. И слишком поздно понял: ты – единственная.
Элис закрыла лицо руками, Рик поднялся.
– Все, никогда больше не буду смотреть этот дурацкий фильм! – пробормотала Элис сквозь смех.
– А! То-то же! Но это еще не все. – Он улыбнулся и протянул ей руку. – А танец?
– О нет!
– О да. – Рик смешно передразнил паническую интонацию Элис. – Давайте. Вы же обожаете «Призрак любви».
Рик негромко запел, слегка утрируя, песню из этого фильма:
– Только ты одна… только ты одна лишь в сердце у меня… Даже летний дождь… Тара-тара-ра…
Он схватил ее за руку, стащил с диванчика и повел в танце, заставляя кружиться. Элис смеялась.
«Что ты делаешь, а? – шипел внутренний голос Аллена. – С ума сошел? Ты же просто из штанов выпрыгиваешь, чтобы совсем ее очаровать. Выпендриваешься, как чертов павлин». – «Отстань, я большой мальчик и делаю, что хочу», – Рик заткнул внутренний голос и еще сильнее закружил Элис. Но тут у большого мальчика вдруг как-то помутилось в голове и потемнело в глазах, так что Элис пришлось его поддержать.
– Простите… Что-то я не в лучшей форме.
– Может, вам пора отдохнуть? Уже поздно.
– Пожалуй. Да и вам надо поспать.
Элис задула свечи – они и не заметили, когда зажегся свет. Она провела Рика наверх, в свою комнату, и первое, что он увидел – был старый театральный плакат к спектаклю «Сирано де Бержерак».
– О, какая древность! Где же вы нашли? – поразился Рик.
– Раздобыла. У меня большая коллекция была, остался только этот. Вот, располагайтесь. Обогреватель я включила.
– Может, поговорим еще немного? Мне все равно не заснуть. Если вы не очень устали.
– Можем поговорить.
Рик расположился на кровати – полулежа, прямо поверх лоскутного одеяла, Элис, чуть помедлив, устроилась рядом с ним.
– Красивое одеяло, – сказал Рик.
– Это мама сделала.
– Так что же случилось с коллекцией плакатов?
– Отец уничтожил. У меня все стены были завешаны. Он напился, все посдирал, изорвал и сжег на заднем дворе. Вот этот один мама спасла. Склеила кое-как скотчем, спрятала. Отдала только после его смерти.
– Бедная девочка! Ты так его и не простила?
– Не знаю. Сейчас кажется смешным, а тогда было очень больно. В общем, я ушла из дома. Уехала к сестре в Лондон.
– Сколько же тебе было лет?
– Шестнадцать. А знаете, какой ваш фильм я увидела первым?
– «Призрак любви»?
– Нет. «Киднеппинг». Брат тогда увлекался артхаусом…
Рик усмехнулся: «Да, похоже, я сам уже дошел до стадии артхауса».
– Брату не очень понравилось, сказал: «Действия маловато», а я с тех пор стала вашей фанаткой.
– Подожди… Ты что хочешь сказать… Все эти плакаты?
– Ну да. Это были ваши постеры. К фильмам, спектаклям. Фотографии из журналов. С тринадцати лет собираю. Теперь уже виртуально.
Элис смущенно опустила голову, а Рик почувствовал, что у него мурашки побежали по телу: с тринадцати лет! До сих пор! Черт побери…
– Неужели ты все поняла в том странном фильме? – спросил он, внимательно глядя на Элис. – Наверное, отождествляла себя с похищенной девочкой?
– Возможно. В первый раз я мало что поняла. Но потом не раз пересматривала. И каждый раз надеялась, что он выживет. Этот парень, которого вы играли. Это была ваша первая роль в кино, да?
– Нет, тогда я снялся уже в парочке эпизодов. Но большая роль – первая. Хотя… Ее трудно назвать большой.
«Киднеппинг» был одним из трех фильмов, которые успел снять молодой многообещающий режиссер, прежде чем разбиться на крутом повороте: кроме кино, он еще обожал девушек, спортивные автомобили и крепкое виски. Все три фильма не имели никакого успеха, но со временем к ним все чаще стали обращаться кинокритики и кинолюбители: молодое дарование во многом предвосхитило развитие кинематографа, а некоторые даже считали, что гений Тарантино – прямое порождение «Киднеппинга». Фильм был странный, медленный, очень красивый, хотя и черно-белый: цвет возникал только в редкие моменты – например, красной была кровь убитого парня.
У персонажа даже не было имени – в титрах он так и значился: «Парень в белой рубашке». Но этот безымянный персонаж запомнился зрителям больше остальных, хотя Рик не видел тут никакой своей заслуги. Он практически ничего не играл, да и вряд ли смог бы в свои девятнадцать. Всего главных персонажей было четверо: парочка похитителей, девочка и парень, которого они привлекали, чтобы сделать козлом отпущения. Парень и похищенная девочка привязались друг к другу, и когда парень понял, что девочку все равно убьют, он задумал ее спасти. Но в самый решающий момент один из преступников выстрелил в него.
Сцена была снята очень жестко: выстрел, красное пятно на белой рубашке – и все. Никаких разговоров напоследок, никакой агонии. Фильм продолжался, а до финала еще далеко. И юная героиня, и зритель до самого конца ждали, что парень все-таки выжил. Как же так? Он оказался таким хорошим, хотел помочь – и вдруг мертв? Так внезапно, так непоправимо? Как в жизни. И в самом конце фильма уже взрослая героиня вдруг видит, что вдоль решетки парка бежит парень в белой рубашке – точно как в начале, когда ее похитили. Девушка бросается догонять, парень оглядывается… Конечно, это не он.
Рик задумался, вспоминая фильм и свою юность. С тех пор он всего пару раз пересматривал «Киднеппинг», но помнил очень хорошо, и сейчас пытался увидеть своего персонажа глазами тринадцатилетней девочки.
– Не хотите еще вина? – тихо спросила Элис. – Или кофе?
– Нет, спасибо. А что ты делала в Лондоне? Когда сбежала из дома? – Рик повернулся к Элис, и она пожала плечами:
– Разное. Окончила колледж. Прибилась к дамскому журналу, писала потихоньку заметки и репортажи. И ходила на все ваши спектакли. Знаете, а ведь мы с вами один раз виделись.
– Правда? Когда же?
– Перед вашим отъездом в Америку. Я пыталась взять у вас интервью. Но не вышло. Вы меня выгнали.
– Выгнал? Вот мерзавец.
– Так что пришлось мне сочинить все интервью. Вышло вполне правдоподобно. А потом вы уехали в Америку, а я решила выйти замуж.
Элис вдруг вскочила и побежала к книжным полкам, порылась там и вернулась, протягивая Рику фотографию:
– Вот. Это мой бывший муж.
Рик посмотрел, и его брови удивленно поползли вверх:
– Господи… Неужели ты выбрала его только потому, что он похож на меня?
– Наверное.
– Как жаль, что я совершенно тебя не помню.
– Неудивительно. Вы меня и видели-то минуты три от силы. Я тогда была коротко стриженная. Вот, отрастила зачем-то кудри, теперь мучаюсь.
– Очень красивые волосы. Не могла бы ты их распустить? Пожалуйста! – попросил Рик. Сердце у него колотилось, как сумасшедшее. Элис подняла руки, расстегнула заколку и встряхнула волосами.
– Бог мой! Какое богатство! Словно золотое руно…
Рик протянул руку, чтобы потрогать рассыпавшиеся по плечам пряди, но не решился. Он и Элис сидели на лоскутном одеяле и смущенно улыбались, глядя в глаза друг другу – оба ужасно волновались и не знали, что делать дальше. Наконец Элис вздохнула и сказала: