Вспомнив Витальку, Настя расстроилась…
Неожиданно между колонн возник Карл и с легким поклоном сообщил:
– Бассейн готов, синьорина. Я покажу.
Голубоватая прохладная вода бассейна окончательно смыла все Настины грустные мысли. Потом Берта позвала Настю обедать, после чего можно было только завалиться спать, что она и сделала, рухнув на лавандовые простыни. Вечером Настя исследовала сад и обнаружила там белок, которые нисколько ее не боялись и брали орехи прямо из рук. После ужина она опять купалась, любовалась звездами и заснула совершенно счастливой, даже не вспомнив про разрядившийся телефон.
Глава 4Игнат встречается с отцом и узнает о безумном Клоде
Первый раз Игнат увидел своего отца в двадцать три года. Он никогда особенно не страдал от его отсутствия – им с мамой было очень хорошо вместе. Мама… Веселая, очень живая и красивая, была для Игната лучшим другом. Выглядела она на удивление молодо – Юлю всегда принимали за сестру, а то и за подружку Игната.
У Юли было множество друзей, которые любили гостеприимный дом Крыловых, поэтому Игнат не удивился, когда в один из осенних дней, вернувшись домой из института, он увидел крупного черноволосого мужчину, который пытался подняться из-за маленького кухонного столика, чтобы поздороваться. Мужчина явно волновался, впрочем, как и мама.
– Игнатушка, познакомься, это твой отец. Его зовут Гвидо Теста, – сказала она дрожащим голосом.
Игнат окаменел.
– Прости, мальчик, я должна была давно тебе рассказать, но… Так получилось, что… Дело в том…
Гвидо открыл было рот, но мама сказала, нервно улыбнувшись:
– Дорогой, учти, твой сын прекрасно говорит по-итальянски!
Дорогой? Игнат выскочил из кухни и убежал к себе в комнату. Дорогой! Откуда он взялся, этот Гвидо? И зачем приперся?
В дверь поскреблась мама:
– Игнаша, выйди к нам, пожалуйста. Надо поговорить. Я тебя очень прошу, мальчик.
К нам! Игната просто бесило, что мама тут же переметнулась на сторону этого неизвестно где пропадавшего Гвидо. Выходит, на самом деле он… Игнат Гвидович, что ли? Или Гвидонович? Да еще «Тесто»!
Мама села на диван, а Игнат и гость – на стулья.
– Игнатушка, ничего, если я буду говорить по-итальянски? – спросила мама. – Гвидо плохо понимает по-русски.
Игнат пожал плечами. На маму он смотреть не мог, на отца тем более и уставился в пол. Юля сильно переживала, поэтому говорила быстро, так что Игнат едва успевал за ее взволнованной речью. Собственно, и рассказывать-то было особенно нечего: итальянский предприниматель, приехавший в Москву налаживать деловые контакты, влюбился в очаровательную переводчицу и…
– И на свет появился ты. Понимаешь, он был женат и не мог оставить семью. Да я и не настаивала. Но теперь… его жена скончалась… и Гвидо хотел бы…
– Чего он хочет? Увезти тебя в Италию и сделать, наконец, честной женщиной?
Мама побледнела и закрыла лицо руками, а Гвидо вскочил и, схватив Игната за рукав, вытащил его в коридор.
– Как ты смеешь? – произнес он шепотом. – Как ты смеешь, мальчишка, так разговаривать с матерью? Джулия больна, смертельно больна. Я приехал, как только узнал. Я готов забрать ее в Рим, но она не хочет. Я готов на все для Джулии. На все…
– Как… больна… Почему она мне не сказала?
Оттолкнув Гвидо, Игнат выбежал за дверь. Он метался по улицам часа два, пытаясь осмыслить все, что так внезапно на него свалилось. Потом побрел домой в полном отчаянии. В квартире остро пахло лекарствами, и он испугался. Мама лежала на диване, Гвидо сидел рядом и держал ее за руку. Увидев сына, он поднялся и, коротко кивнув ему, ушел. Игнат постоял, растерянно моргая, потом кинулся к матери – встал на колени и уткнулся ей в плечо. Мама погладила его по голове:
– Не плачь, мальчик. Что делать?
Но он заплакал:
– Прости меня, мамочка, дорогая, прости. Прости… Только не умирай…
Юлия умерла через полгода. Гвидо приезжал так часто, как мог – на два-три дня, а последнюю неделю прожил у них дома. Игнат сознавал, что не справился бы без Гвидо и его денег, но, как ни старался, не чувствовал никакой благодарности, только обиду и ревность.
– Он так, пожалуй, разорится, твой царь Гвидон! – сказал Игнат матери после третьего приезда Гвидо.
– Царь Гвидон… Ему подходит. Не разорится, он очень состоятельный человек. Игнатушка, он хотел бы… усыновить тебя… официально. Как ты на это посмотришь? Он всегда мечтал о сыне.
– А почему он сразу этого не сделал? Почему он не развелся и не женился на тебе?
– Мальчик мой, он католик. Католики не разводятся.
– Ага! Разводиться, значит, нельзя, а грешить на стороне можно? – крикнул в запальчивости Игнат и тут же испугался. – Мама, прости.
– Ничего, я же все понимаю. Ты обижен, а зря. Гвидо все это время нам помогал. Он хороший человек. И это был вовсе не грех, а любовь. Когда-нибудь ты поймешь. Он ведь женился довольно рано – на дочери партнера отца. Брак по расчету, в деловых интересах. Его семья не поняла бы и не приняла развод, особенно мать. Она очень властная женщина. Была. Умерла не так давно. Дочери выросли, у них свои дети. Мы всегда мечтали, что когда-нибудь будем вместе. Но Гвидо старше меня на пятнадцать лет, и он боялся, что… Но вышло по-другому.
Это было четыре года назад. После смерти матери отец часто звонил, приезжал в Москву, звал Игната в Рим, несколько раз заводил разговор об усыновлении, но Игнат ничего не мог с собой поделать, так ожесточился сердцем. И вот теперь… Даже себе самому Игнат не признавался, что приехал в Италию, чтобы повидаться с отцом. Он ухватился за первый же повод, и сам поразился своему волнению. Решившись, Игнат набрал отцовский номер. Низкий баритон, так похожий на его собственный, радостно воскликнул:
– Игнацио?
– Да. Я в Италии. И у меня проблемы.
– Где именно в Италии и какие именно проблемы? Я могу помочь?
– В Монте-Кьянчано. И мне нужна твоя помощь.
– Боже, где это – Монте-Кьянчано?
– Тоскана. Провинция Сиена. Километров сто пятьдесят от Флоренции.
– Приезжай ко мне в Рим.
– Я не могу. Мои проблемы находятся здесь.
– Так… Но я смогу добраться туда… только к завтрашнему вечеру, не раньше.
– Нет, тебе совсем не надо сюда ехать! Но… Если бы ты смог прилететь завтра во Флоренцию…
– Хорошо. Я перезвоню тебе и скажу, когда буду во Флоренции. Я остановлюсь в отеле «Торнабуони», как всегда. А какого рода проблемы? Тебе, наверное, нужны деньги?
– Скорее, советы.
– Я рад помочь тебе, ты же знаешь. Увидимся завтра, сынок!
– Увидимся! И… спасибо… папа.
Прикинув время, Игнат подумал, что утром он, пожалуй, сможет еще раз съездить к вилле «Мираколо» – вдруг все-таки удастся что-нибудь разузнать?
Тут в дверь тихонько постучали – это оказался Вико:
– Не спишь? Слушай, я поговорил с дедом про эту виллу! Он сказал, тебе надо пообщаться с Безумным Клодом!
– Это еще кто такой?
– Вообще-то он француз. Прожил у нас лет сорок, а может, и больше. Работал в местном архиве. Я его помню – странный такой тип. Сейчас перебрался в Монтепульчано. Знаешь, там проходили съемки фильма «Сумерки». Видел «Новолуние»? Замок Вольтури – это и есть Монтепульчано. Там такие палаццо! Красивый город и побольше нашего. Теперь еще и с вампирской славой. Конечно, туристы так и валят туда…
Вико был пламенным патриотом родного Монте-Кьянчано и мечтал, чтобы на его узких улицах появились толпы туристов.
– А что, тут у вас и правда есть вампиры?
– Я тебя умоляю! Какие вампиры в наше время?
– Скажи, а не мог бы я для начала поговорить с твоим дедом?
– О, он будет счастлив! Можно прямо сейчас, он наверняка еще сидит у Джузеппе. Только смотри, не верь всему, что расскажет, – он всегда был выдумщиком, каких свет не видал.
Дед Рикардо, которому совсем недавно стукнуло девяносто три года, в компании таких же долгожителей приятно проводил время в кабачке Джузеппе, и оживился, когда Игнат поставил всем выпивку. Игнат довольно долго просидел со стариками. Те поведали ему множество разных историй, причем большинство из них не имели никакого отношения ни к загадочной вилле, ни к еще более загадочной деревне. Провожая Рикардо домой, Игнат обдумывал стариковские россказни, если отбросить все несущественное, получалось вот что: долину с деревней и виллой местные называли Запретной и избегали туда соваться – по преданиям, там можно было «увязнуть во времени».
– Как это? – удивился Игнат.
– Да очень просто. Тебе покажется, что ты там всего ничего, а вернешься – если вообще вернешься! – увидишь, что прошла неделя, а то и две.
Игнат задумался: а ведь и правда – расстояние, которое он сегодня проехал, никак не соответствовало потраченному времени…
Самый старый из собеседников помнил, что жители деревни когда-то поднимались в Монте-Кьянчано по рыночным дням. Теперь же из деревенских здесь бывал только Беззубый, в этом персонаже Игнат легко опознал продавца кастрюлек. Никто не знал, на каком языке изъясняются мрачные аборигены, откуда вообще тут взялись и каким богам молятся. Один из прежних кюре пытался было наставить их на путь истинный, да отступился. Гораздо больше знали долгожители о владельце виллы: «А, синьор Инганаморте! Этот нечестивец!» – взволновались старики.
– Инганаморте? – Игнат вдруг вспомнил, что Беззубый тоже несколько раз повторил слово «морте», но тогда он не понял, к чему.
– Понимаешь, что означает его фамилия? Победивший смерть!
– Обманувший смерть, – поправил другой старик.
– Обманувший смерть? Вы намекаете, что он?..
– Намекай не намекай, а так и выходит. Этот Бруно появился здесь лет эдак… пятьдесят назад, и тогда выглядел точно так же, как сейчас. Если он действительно сын Алоизо, почему никто никогда не видел их вместе? И никто никогда не видел ни одного из Инганаморте в детском, юношеском или дряхлом возрасте. Меняются имена, усы, бороды и прически, но рожа-то одна и та же!