Тук-тук-тук-тук-тук-тук-тук-тук-тук-тук!!!!!!!
Стук изнутри не прекращался уже ни на секунду. Кто-то остервенело рвался из заточения. Удары превратились в бесперебойную дробь — они оглушали, долбили мозг, просто-таки сводили С ума! ТУК-ТУК-ТУК-ТУК-ТУК-ТУК-ТУК-ТУК-ТУК!!!!!!!!!!!!!!
Девушка отчаянно сражалась с панелями, но они не поддавались. В сердцах Вика саданула ногой по зеркалу. ДЗИНЬ! Жалобно звякнув, оно разлетелось по ковру тысячами острых осколков. В то же мгновение барабанная дробь оборвалась — внутри шкафа раздался глухой звук падающего тела. Девушка бросилась к раздвижным панелям и… проснулась.
В комнате царила абсолютная тишина. Мягкие лучи заходящего солнца, пробиваясь сквозь шторы, озаряли все вокруг приятным золотисто-оранжевым светом. Виктория глянула на настенные часы: десять минут девятого — до ужина почти час. Припомнив жуткий сон, она вскочила с кровати и побежала к шкафу-купе. Зеркало целехонько, шкаф невредим, ковер тоже в полном порядке. Девушка взялась за раздвижные панели, и те с легкостью разъехались в стороны.
— Приснится ж такое, — фыркнула Вика, разглядывая пустые полки и плечики для одежды.
Чтобы окончательно успокоиться, она сунула голову в шкаф и придирчиво осмотрела его изнутри.
Тук-тук…
Подскочив от неожиданности, девушка ударилась макушкой о верхнюю полку.
Тук-тук — повторилось опять.
— Черт! — ругнулась Виктория, вылезая из шкафа. — С этими снами я скоро параноиком стану. Это же в дверь стучат…
ГЛАВА 3Знакомства — приятные и не очень
На пороге Вика увидела низенького щуплого старичка. Пышная седая шевелюра делала его похожим на одуванчик, а губы, манерно сложенные бантиком, выдавали творческую натуру. Одет «манерный одуванчик» был в мешковатый клетчатый костюм и лаковые штиблеты. В руках держал изящную прогулочную трость.
— Здравствуйте-здравствуйте, — нараспев произнес старичок, бесцеремонно вваливаясь в комнату (дождаться приглашения хозяйки ему, по-видимому, даже не пришло в голову).
— Добрый день, — растерянно отозвалась девушка. — А вы, собственно, кто?
Коротышка в клетчатом костюме опереточно щелкнул каблуками.
— А я, собственно — Эммануил Венедиктович Быстрицкий. Артист свободного жанра. Рад познакомиться с вами, дорогой профессор.
Виктория автоматически пожала протянутую руку. Вообще-то она откровенно недолюбливала подобных типов. Мелькая в столичных тусовках, они гордо именуют себя «творческой богемой», хотя на деле являются самыми обычными паразитами. Верх их мечтаний — прилипнуть к какому-нибудь богатею и жить за его счет. Отвязаться от таких людишек крайне сложно. Они буквально навязывают свое общество и повсюду суют любопытный нос.
— Милая комнатка у вас, профессор, — сказал Быстрицкий, усаживаясь в кресло. — Раньше тут находилась спальня хозяйского сына. В ней он, кстати говоря, и умер.
У Вики вытянулось лицо.
— Подождите — как умер? Давно?!
— Давно, — кивнул старичок. — Двести лет назад. Виктория уставилась на него в полном недоумении.
— Как может быть двести лет сельсовету?!
Быстрицкий тоже изумленно воззрился на девушку.
— Вы, дорогой профессор, разве не в курсе, что этот сельсовет — вовсе не сельсовет?
«Вот! Я знала, что тут что-то нечисто», — с тоской подумала Вика. Но вслух прореагировала сдержаннее.
— Мне о доме известны лишь общие сведенья. Буду признательна, если посвятите в детали.
Старик радостно потер ладошки. Ему явно льстило, что он более осведомлен в вопросе, чем сама «дорогой профессор».
— Это здание построено в девятнадцатом веке, — начал Быстрицкий тоном музейного экскурсовода. — До революции тут располагалось родовое поместье графов Смолиных, одного из самых влиятельных семейств Российской империи. А здание сельсовета — не что иное, как бывший графский особняк.
Коротышка подался вперед и доверительно шепнул:
— В подвале и документы соответствующие нашлись.
Девушка навострила уши. «Банкир за городом дом прикупил — в его подвале архив и обнаружился», — вспомнила она слова Толика. Выходит, старичок толкует сейчас о тех бумагах, с которыми Вике предстоит работать.
— А как нашли документы? — поинтересовалась она у собеседника.
— Вы что же, дорогой профессор — и этого не знаете?!!
Виктория склонила голову набок, всем своим видом давая понять, что с интересом выслушает рассказ Быстрицкого. Тот мигом приступил к объяснениям.
— Когда Семен Семенович купил этот так называемый сельсовет, тут полная разруха царила. За работу принялись сразу несколько строительных бригад, — старичок с пышной шевелюрой засиял от гордости, будто это была его личная заслуга. — Ремонт здания, как и полагается, начали с подвала. Строители его вычистили и наткнулись на железный сундук, который…
Коротышка сделал театральную паузу и часто-часто застучал по полу прогулочной тростью, изображая барабанную дробь.
— Ну?! — нетерпеливо воскликнула Вика.
— …который оказался доверху набит старинными документами! Из них-то Семен Семенович и узнал о графах Смолиных. Об их поместье, образе жизни, о смерти хозяйского сына и о многом-многом другом. И загорелся идеей: восстановить на первом этаже обстановку девятнадцатого века — такую же, какая была при хозяевах-дворянах.
Старичок заговорщицки подмигнул Виктории.
— Я, кстати, тоже заглядывал в те бумаги, и неплохо в них ориентируюсь. С удовольствием помогу вам, дорогой профессор, разбирать старинные тексты.
Не найдя в глазах девушки поддержки, Быстрицкий торопливо вернулся к первоначальной теме разговора.
— Чтобы лучше знать историю особняка, Семен Семенович намерен заархивировать все документы. Я, дорогой профессор, был уверен, что он ввел вас в курс дела.
Вика досадливо нахмурилась.
— Мы с Тормакиным пока не общались. Впервые увидимся сегодня за ужином.
При упоминании ужина коротышка оживился.
— Как будете за столом, милочка, обязательно попробуйте ванильный пудинг. Я вам передать не могу, что это за прелесть такая! Сей божественный пудинг готовит кухарка — Ольга Михайловна. Изумительная повариха, доложу я вам. Она уж лет двадцать у Семена Семеновича служит, и он ею очень доволен, — Быстрицкий блаженно прищурился. — А как не быть довольным такой поварихой, скажите на милость? Что не завтрак — то шедевр, что не обед — то произведение искусства, что не ужин — то сплошной праздник души и тела! Но все-таки коронное блюдо у нее, вне сомнения, ванильный пудинг!
Старичок облизнулся, будто пудинг находился перед ним.
— Обожаю хорошо покушать, — признался он девушке. — Ольга Михайловна говорит, что я лучший восхвалитель ее стряпни!
В это легко верилось. Уж что-что, а язык у пройдохи в лакированных штиблетах был подвешен великолепно.
— До ужина могу посидеть с вами в комнате, — заявил Вике коротышка, вольготно разваливаясь в кресле. — Заодно о ванильном пудинге побеседуем.
Девушка смешалась. С одной стороны ей, конечно, было удобнее выйти к столу не одной, а в компании. Но с другой стороны — впервые появиться перед банкиром в такой компании Виктория категорически не хотела.
— Видите ли, Эммануил…
— Венедиктович, — подсказал коротышка.
— Да, Эммануил Венедиктович, — кивнула Вика. — Видите ли, я только что проснулась и хотела бы привести себя в порядок. Давайте продолжим наш интереснейший разговор о пудинге непосредственно за ужином.
Старичок торопливо поднялся с кресла.
— Конечно-конечно, дорогой профессор. Я ухожу.
Захлопнув за Быстрицким дверь, девушка устало вздохнула.
— Ну и пустобрех.
— Вы что-то сказали? — раздалось из-за двери.
Вика мигом отскочила вглубь комнаты.
— Нет, Эммануил Венедиктович — вам показалось!
— А, ну ладно… Тогда до встречи в столовой.
— Да-да, до встречи.
Направляясь в ванную, девушка подумала, что впредь нужно обязательно учитывать плохую звукоизоляцию своих апартаментов.
Она спустилась на первый этаж ровно в девять. После душа и смены одежды Виктория чувствовал себя по-настоящему счастливым человеком. У лестницы ее уже поджидал дворецкий Милош.
— Добрый вечер, профессор Дружкина, — слегка поклонившись, поприветствовал он девушку. — Пожалуйста, следуйте за мной.
Дворецкий держался с такой чопорностью, что Вика в самом деле ощутила себя в девятнадцатом веке. Нелепый наряд Милоша стал теперь вполне объясним: вероятно, хозяин дома требовал, чтобы слуга одевался согласно эпохе. Что ж, это даже забавно!
Миновав уже знакомый ей роскошный холл, девушка вслед за дворецким шагнула в столовую. Вернее — попыталась шагнуть… Дорогу преградил все тот же Милош, внезапно замерший на пороге. Вика с разгона влетела ему в спину.
— Что случилось? — забеспокоилась она.
Ответа не последовало. Дворецкий, как вкопанный, стоял в дверном проеме, не выказывая желания идти дальше. Сдвинуть двухметрового великана было нереально. Привстав на цыпочки, Виктория принялась из-за его плеча разглядывать столовую. Обзор открывался не ахти какой, но кое-что интересное заметить все-таки удалось. По роскоши столовая ничуть не уступала холлу. Огромный зал был уставлен невероятным количеством антиквариата: золоченные ампирные стулья тут соседствовали с резными этажерками эпохи рококо, а тяжелый буфет а-ля рюс — с барочными софами на гнутых ножках. Это старинное великолепие освещала многоярусная люстра с десятками электрических свечей. «А почему не восковых? — съехидничала про себя Вика. Похоже, господин Тормакин в отдельных случаях функциональность ставил выше исторической правдоподобности. Недалеко от двери девушка заметила край стола. Она прислушалась. В комнате ужинало несколько человек. Из-за загораживающего проход дворецкого Виктория не могла их видеть. Однако она отчетливо разобрала голоса, ведущие неторопливую застольную беседу. Когда повисла небольшая пауза, Милош, наконец, ожил.
— Профессор Дружкина Виктория Олеговна, — торжественно представил он девушку. — Председатель комитета по управлению архивами Москвы и московской области.