Джулия попросила Витюшу раздобыть для нее ка- кой‑нибудь неприметный автомобиль.
Витюша исчез на полдня и вернулся на маленьком сером автомобиле марки «Ниссан». Внешне эта японская тачка казалась такой раздолбанной, что годилась разве что для камикадзе. Но движок, по словам Витю- ши, «еще ого–го!». То, что надо Джулии для неприметной слежки.
Два дня она колесила по Москве, следуя за экипажем господина Котельникова. Маршрут его поездок был выверен четко: дом — офис — ресторан или казино — дом. Подобраться к нему не представлялось возможным вообще. Котельников покидал машину, только въехав во внутренний охраняемый двор. Он ждал, пока закроют ворота, и лишь тогда легко, козликом, выпрыгивал из машины и стремительно бежал к дверям.
Положение казалось безвыходным. Оружием Джулия не пользовалась, а применить навыки, полученные от сэнсэя, не получалось. Поведение Котельникова не допускало ближнего контакта.
Однажды ей показалось, что ее вычислили. Машина сопровождения резко вильнула и остановилась, преграждая ей путь. Джулия вздрогнула и едва не выпустила из рук руль. Но вышедший из машины качок лишь окинул ее грязную тачку презрительным взглядом и скрылся в дверях дорогого магазина спортивных товаров.
Джулия облегченно вздохнула, проехала дальше и остановила «Ниссан». Минут через пять она увидела в зеркале заднего обзора, как охранник покидает спортивный магазин, волоча огромную сумку. Из открытого верха дорогой кожаной сумки торчали ручки клюшек для гольфа. Тяжело отдуваясь, охранник погрузил сумку в багажник, и машина сорвалась с места. А лимузин Котельникова стоял все время неподалеку.
Теперь план действий вырисовывался окончательно. Нужна лишь кое–какая информация, которую после недолгих размышлений она решила почерпнуть там, куда только что нырял охранник Котельникова.
Джулия покинула «Ниссан» и зашла в спортивный магазин. Встретили ее прохладно. Одета она была скромно и на богатую бездельницу не походила. Тогда девушка полезла в карман и словно случайно выронила на пол толстенную пачку долларов. Весь персонал тут же расцвел в улыбках. К Джулии бросился менеджер торгового зала.
Не прошло и десяти минут, как она узнала, что завтра в гольф–клубе «Русский патриций» состоится закрытие сезона. Туда трудно попасть, но если девушка желает…
Короче, когда Джулия отъезжала от спортмагазина, на заднем сиденьи «Ниссана» лежала такая же сумка с клюшками. Она не боялась попасть на поле для гольфа в качестве игрока: в Америке ей не раз доводилось участвовать в этой элитной игре в компании своих сокурсников. А в ее кармане был пригласительный билет на закрытие сезона. Билет удалось приобрести за большие деньги у хозяина магазина, который сам был членом этого самого закрытого клуба московских богачей…
…Котельников любил поиграть в гольф. Но поскольку он страсть как не любил проигрывать, то играл всегда в одиночку. Он бродил по полю, а за ним, жужжа, передвигался электромобильчик с охранником и сумкой с клюшками.
Денек был отличный. Ярко светило солнце, хотя уже ощущалось приближение осенней прохлады. Однако газон поля был в отличнейшем состоянии: служащие гольфклуба трудились не за страх, а на совесть, то есть за хорошие деньги.
Котельников прошел половину игры, от лунки к лунке. Так как он играл один, то счет не вел и мог бросить игру, когда захочет. Как ни крути, но возраст давал знать о себе, и Котельников все острее ощущал сырость. Уже собирался было бросить игру, но подумал и решил пройти еще лунку.
Аккуратно воткнул в землю белый шпенек, установил на него белый, в ямочках, шарик.
— Удар должен получиться приличный. Вот на нем и закончим… — объявил Котельников своему телохранителю, после чего долго примеривался, поднимая и опуская клюшку, затем резко, с оттягом, ударил. Так его учили бить по мячику в лучшем гольф–клубе Франции «Тамплиеры»: одном из весьма элитных клубов родины мушкетеров.
Выпрямился, приложил ладонь к глазам и замер от удивления. Что за черт! Вместо того чтобы лететь прямо, мячик вдруг резко дернулся и сменил направление, уйдя в сторону и затерявшись в кустарнике под высокими липами. Котельников не поверил своим глазам. Ему даже показалось, что, прежде чем сменить направление, мячик на секунду завис в воздухе. Словно размышляя, лететь — не лететь.
Откуда ему было знать, что спрятавшаяся с кустах Джулия опробовала на мячике для гольфа свои невероятные способности. Когда это получилось, девушка едва не захлопала в ладоши от восторга.
Раздраженный Котельников направился в сторону кустарника. Поскольку он не отдал никаких распоряжений, охранник остался в автомобильчике.
Едва оказавшись в густом орешнике, Котельников тут же получил оглушительный удар клюшкой по голове. Джулия не проходила учебы в клубе «Тамплиеры», но в Нью–Йорке, научившись играть в компании сокурсников, пару раз участвовала в соревнованиях студенческой лиги по гольфу. Полученные навыки пригодились.
Котельников свалился на мокрую лесную землю лицом вниз. Джулия перевернула его, что было нелегко. Котельников был тяжел. Он лежал, оглушенный, тупо глядя на стройную рыжеволосую девушку. В ее глазах он прочитал свой смертный приговор. Котельников хотел встать и убежать, но что‑то мешало ему. Ее взгляд в буквальном смысле приковал его к земле. Он мог лишь бессильно шарить руками по траве.
Джулия взяла клюшку обеими руками и резким движением вонзила ее в живот Котельникова. Тот дернулся, разинув рот, но закричать не смог. Джулия провернула клюшку пару раз в животе Котельникова. Что‑то отвратительно зачмокало.
— Глаголичев…
Джулия тихо произнесла это имя, чуть ли не касаясь губами уха Котельникова.
Когда фамилия бывшего партнера по бизнесу дошла до сознания Котельникова, его взгляд выдал такой испуг, что сердце не выдержало: остановилось, и последний вздох вырвался из его груди.
Джулии показалось, что с этим вздохом вылетело последнее слово — «прости», но ей это было совершенно неинтересно: ее мысли были уже далеко и заняты совсем другим человеком.
Она ушла, а тот, пришпиленный к земле спортивным орудием, дернулся еще раз в агонии и затих навсегда…
«Козырин Юрий Семенович, 55 лет. Опытный чиновник, какое‑то время курировал иркутскую приватизацию по линии Минэкономики России. Считает себя знатоком искусства. Постоянно посещает арт–салоны и картинные галереи. Владелец собрания работ мастеров соцреализма. Не смыслит в живописи ничего, то есть, полный профан. Большой тайный поклонник Сталина.
Тяжело пьющий тип, давно махнувший рукой на здоровье. Трижды разведен, детей нет. Питает болезненную страсть к школьницам. Причем нисколько не стесняется совращать совсем малолетних девчонок.
»Чем меньше весит девочка — тем больше кайф! «— цинично повторял он любимую фразу.
Только огромное состояние позволяет ему периодически откупаться от родителей растленных им детей».
Одышливый толстяк Козырин представлялся Джулии легкой добычей. Он презирал охрану, махнув рукой на собственную безопасность.
«Чему быть — того не миновать!» — таков был лозунг его жизни.
При нем находился только его охранник–водитель, который таскал с собой «дипломат», набитый спиртным. Козырин постоянно прикладывался к бутылке, но внешне казался трезвым.
Что удивительно, при таком пьянстве он был принят во всех организациях, причастных к таможенным делам. Лучше Козырина никто не мог рассчитать маршрут фур с ценным товаром таким образом, чтобы при растаможке заплатить сущую ерунду и остаться с большим наваром. Стоило дойти до дела — и пропитые мозги Козырина тут же начинали работать, как высокоскоростной компьютер.
Мало того. Он помнил наизусть все таможенные положения и уложения всех стран, с которыми имели торговые отношения его деловые партнеры. Он мог на память назвать нужный пункт таможенного устава, который освобождал товар от пошлин. Если же дело было связано с конкурентами, мог в том же уставе таможни найти пункт, при котором тот же товар облагался налогом так, что его было проще утопить в море.
Мозги отказывали Козырину только в одном случае когда дело касалось маленьких девочек–школьниц. Старый развратник никогда не работал в промежутке между двенадцатью и двумя часами дня. В это время его машина стояла напротив какой‑нибудь школы или гимназии. Козырин сидел, сжимая в одной руке мощный бинокль и поедая глазами ни о чем не догадывающуюся малолетку, а другой рукой ожесточенно качал свой половой насос.
Иногда он покидал машину и устремлялся к школе, пытаясь вступить в разговоры с детьми, уговаривая, предлагая деньги. Некоторые соплячки соглашались: кто за деньги, кто за «Сникерс». Ведь взрослый дядечка с ними ничего не собирался делать. Надо было только отойти за угол школы и постоять со спущенными трусиками, лаская при этом рукой у себя между ног, пока «дяденька» страстно занимался самоудовлетворением.
Наблюдавшей за ним Джулии был глубоко противен Козырин. Но ей не хотелось лишать его жизни тут же, на глазах у детей. Она ездила за ним уже целый день и никак не могла подобраться поближе. Поговорка «Дуракам везет!» здесь себя подтверждала полностью. Дурацкое счастье распутника Козырина сопутствовало ему весь день, с утра и до того момента, пока он не решил посетить художественную галерею на Никитской улице.
Галерей здесь полно. Есть огромные, с большими витринами, просторными залами. В основном в них представлено современное искусство, больше похожее на мазню павиана. «Настоящие» произведения, в дорогих тяжелых багетовых рамах, выставлялись в запасниках. Здесь заключались сделки, во много раз превышающие стоимость всего того, что выставлено в сверкающих галереях наверху.
В один из таких запасников и спустился господин Козырин, сопровождаемый верным «оруженосцем».
Козырин любил картины с изображением Москвы 30–х годов, солидные полотна, выполненные в темных, мрачных тонах. Желательно, чтобы на них присутствовали изображения серьезных мужчин в кителях, с орденами на груди и маузерами на боку. Козырин подолгу останавливался перед такими произведениями, внимательно всматривался. Затем спрашивал о цене. Платил не торгуясь.