— Проблема? — переспрашивает Элизабет. — Именно так и сказал?
Нина на мгновение задумывается:
— Дилемма, если быть точной. Дилемма. Ему нужен был совет.
— Есть какие-нибудь соображения о том, в чем именно могла заключаться дилемма?
Нина качает головой.
— А если попробовать угадать?
— Обычно бывало так: некто принес вещь и Калдеш знает, что она украдена. Стоит ли ему все-таки ее покупать?
— Нет, — говорит Джойс.
— Некто принес ценную вещь, но понятия не имеет о ее ценности. Должен ли Калдеш ему это сообщить?
— Да, — кивает Джойс.
— Или некто попросил Калдеша продать что-то или оставить на хранение, не афишируя.
Джойс говорит:
— Отмывание денег. Как раз об этом мы знаем всё.
— Неужели? — удивляется Нина.
— И что же вам подсказывают инстинкты в этот раз? — интересуется Элизабет.
— Он никогда прежде не говорил таким тоном, — отвечает Нина. — Значит, что бы там ни было, это серьезно.
— Или ценно, — добавляет Элизабет.
— Или ценно, — соглашается Нина. — Но если вам нужна моя интуиция, то я бы сказала, что он был чем-то напуган и взволнован.
— Как Алан, когда видит корову, — подсказывает Джойс.
— Возможно. Это было скорее похоже на «Во что я вляпался?», чем на «Ты ни за что не догадаешься, что я только что купил».
Элизабет кивает:
— Это очень полезное наблюдение, Нина. Интересно, вы когда-нибудь принимали героин?
— Прошу прощения?
— Героин? Вы когда-нибудь его принимали? Я заметила в ваших волосах фиолетовую прядь. Возможно, вам нравится вести неформальный образ жизни?
— Ваша подруга — само очарование, — обращается Нина к Джойс.
— Она ничего не понимает в моде, — пожимает плечами та.
Нина спрашивает:
— Вы думаете, здесь замешан героин?
— Мы думаем, что мужчина по имени Доминик Холт оставил сверток с героином в магазине Калдеша утром в день его смерти, — отвечает Элизабет.
— Ох, Калдеш… — вздыхает Нина, слегка откидываясь на спинку стула.
— Приходится признать это, — кивает Элизабет.
— На следующее утро, — продолжает Джойс, — другой мужчина является, чтобы забрать посылку, но Калдеша не застает.
Нина изумляется:
— Калдеш украл героин? Но он не был таким глупцом. Простите, но это невозможно. Невозможно!
— И все же его застрелили, — напоминает Элизабет. — После того как он побеседовал с вами и, возможно, договорился о встрече. Пропавший героин до сих пор не найден.
— Все это действительно выглядит слегка подозрительно, — качает головой Джойс.
— Он не договаривался с вами о встрече? — прямо спрашивает Элизабет.
— Нет, — отвечает Нина. — Кажется, сказал «увидимся», и ничего более.
— И он не упоминал в ходе разговора о героине?
— О героине? Конечно, нет, — отвечает Нина. — Он знал, какой была бы моя реакция.
— А у вас не возникло бы соблазна подзаработать немного денег? — спрашивает Джойс.
— Никто бы вас не осудил, — уверяет Элизабет. — Вы стали первым человеком, которому он позвонил, так что никто больше об этом бы не догадался.
— Кажется, вы сказали, что не имеете отношения к полиции? — напоминает Нина.
Раздается тихий стук в дверь, и Нина приглашает посетителя войти. В комнату заходит слегка сутулый, лысеющий мужчина, которому, судя по виду, может быть как сорок пять, так и семьдесят. Его манера входить, как и стук в дверь, несет в себе извиняющийся оттенок.
— Простите, — говорит он. — Вызывали меня, миледи?
Нина представляет его:
— Это профессор Меллор. Он… как бы ты выразился, Джонджо?
— Кто-то вроде твоего начальника? — подсказывает Джонджо.
— Рада познакомиться с вами, профессор Меллор, — говорит Джойс, привставая с места. — Я Джойс, а это Элизабет, которая тоже в некотором роде мой начальник.
Профессор Меллор кивает Элизабет, получает кивок в ответ, после чего садится.
— У нас тут что-то вроде еженедельных «летучек», — поясняет Нина. — По насущным вопросам. Делимся друг с другом тревогами. Надеюсь, вас не расстроит, что я поделилась своими тревогами с Джонджо? Он консультирует некоторые местные аукционные дома.
— В основном военные, — добавляет Джонджо.
— Выходит, знали не только вы? — спрашивает Элизабет.
— Я просто подумала, что он сможет помочь, — отвечает Нина.
— Это впечатляет, — говорит Джонджо. — Если забыть про убийство, то очень увлекательно. Не знаю, уместно ли такое слово? Вы друзья покойного джентльмена?
— Мы расследуем обстоятельства его смерти, — отвечает Элизабет.
Она задается вопросом: притворны ли простодушные манеры Джонджо? Хорошо бы, если так.
— Нина была последней, кто разговаривал с Калдешем, — говорит Джойс.
Элизабет добавляет:
— Насколько нам известно.
— Насколько вам известно, — кивает Джонджо, после чего вынимает из кармана апельсин и принимается его чистить. — В том-то и загвоздка. Даже если увидишь миллион белых лебедей, все равно нельзя утверждать, что все лебеди белые. Но, увидев всего одного черного лебедя, мы можем с абсолютной уверенностью сказать, что не все лебеди белые.
— На днях лебедь погнался за Аланом, — вспоминает Джойс.
— Дольку апельсина? — спрашивает Джонджо, предлагая угощение всем желающим.
Джойс берет одну.
— Витамин С — самый важный витамин после витамина D, — говорит она.
— Вы многое знаете о торговле наркотиками, Нина? — спрашивает Элизабет. — Или, может, вы, профессор Меллор? Сталкивались вы с чем-то подобным в своей работе? Со шкатулками, полными героина, и всяким таким?
— Речь идет о посылке с героином? — уточняет Джонджо. — Я еще более заинтригован.
— Вы наверняка слышали о компаниях, использующих антиквариат в качестве прикрытия, — говорит Нина.
— Те, что ввозят вещи, которые нельзя ввозить, — добавляет Джонджо.
— Но это намного превышает доходы Калдеша. Он арендовал небольшой муниципальный гаражный бокс где-то в Файрхэвене. Там можно было бы хранить что-нибудь из «неучтенки», но, я уверена, он этим не занимался.
— А вы, случайно, не знаете, где именно находится этот бокс? — спрашивает Элизабет.
Нина качает головой:
— Только то, что у него был один.
— И последний вопрос, если позволите, — говорит Элизабет. — Мы знаем, что Калдеш звонил вам около четырех часов дня, верно? А он, случайно, не просил о встрече?
— Нет, не просил, — отвечает Нина.
— Поверю на слово, — кивает Элизабет. — Ведь вы единственный свидетель того, что было сказано в том разговоре.
— А вы жесткая, — качает головой Джонджо. — Мне это нравится.
Элизабет продолжает:
— Несколько минут спустя Калдеш сделал еще один телефонный звонок.
— Но мы не можем понять, кому он звонил, — добавляет Джойс.
— Итак, мой вопрос заключается в следующем. Если бы этот героин попал к вам в руки точно так же, как к Калдешу, и вы по какой-то причине вдруг решили его продать, то к кому бы вы обратились?
— К Саманте Барнс, — говорит Нина.
— К Саманте Барнс, — без колебаний повторяет Джонджо.
— Боюсь, вы оба ставите меня в тупик, — признаётся Элизабет.
Джонджо поясняет:
— Она торгует антиквариатом. Живет в роскошном доме недалеко от Петворта.
— Для торговцев антиквариатом характерно жить в роскошных домах? — спрашивает Джойс.
— Отнюдь, — отвечает Джонджо.
— Если только они не… — многозначительно произносит Элизабет.
— Именно так, — соглашается Нина. — У нее очень хорошие связи. Я даже ее боюсь, хотя вы двое, подозреваю, не испугаетесь.
— Я тоже это подозреваю, — кивает Элизабет. — Она из тех людей, у которых может быть свое мнение о героине?
Нина отвечает:
— Она из тех людей, у которых на все есть свое мнение.
— Таких немало, — замечает Джойс.
— И Калдеш мог ее знать?
— По крайней мере, о ней он знал точно, — говорит Нина.
— Тогда я думаю, что нам стоит навестить Саманту Барнс, — заключает Элизабет.
— Сначала Кентербери, теперь Петворт. Не жизнь, а социальный вихрь какой-то! — радуется Джойс.
— У вас есть номер ее телефона? — спрашивает Элизабет.
— Я могу поискать, — отвечает Джонджо, доедая апельсин. — Только, пожалуйста, не говорите ей, что узнали его от нас.
Глава 20
Саманта Барнс всегда с нетерпением ждет собраний своего книжного клуба. Первый вторник каждого месяца в ее доме — за исключением того раза, когда Эйлин попала в больницу по поводу ног, и еще одного, когда саму Саманту допрашивала столичная полиция по делу о мошенничестве в Музее Виктории и Альберта. В обоих случаях освободили их довольно скоро.
Гарт никогда им не мешает. Литература не для него: «Это все ложь, дорогая, ничего подобного не случалось». Однако среди ее друзей он вызывает любопытство, и многие часто любят приходить пораньше, чтобы мельком его увидеть. Они говорят: «Привет, Гарт», а тот отвечает: «Я не знаю, кто ты такой» — или же совершенно игнорирует. Его искреннее безразличие, кажется, приводит людей в восторг.
Саманта это принимает. В тот день, когда он вернулся в ее магазин (с окладистой бородой, в клетчатой рубашке и вязаной шапке) и наставил на нее пистолет, погруженная в горе Саманта просто расплакалась. Она не испытывала страха и не пыталась торговаться. Она даже хотела, чтобы он ее застрелил. Гарт чрезвычайно терпеливо подождал, пока она перестанет плакать, после чего заговорил:
— Зачем вы продали мне ту чернильницу?
— Мы просто веселились.
— Мне было не смешно.
— Простите, но вы все-таки припарковались на месте для инвалидов.
— Я впервые приехал в Англию и не знал о местах для инвалидов.
— Вы вернулись, чтобы меня застрелить?
— Нет, просто хочу задать вам пару вопросов. Где ваш муж?
— Он умер.
— Сочувствую вашей потере, мэм. Вам нравится веселье?
— Нравилось.
— Вы бы хотели купить украденную картину?
И вот, к своему удивлению, она обнаружила, что действительно этого хотела.