- В зале играет сальда. Вы позволите пригласить вас?
- Вы же ненавидите танцы.
- Но я обещал.
- Свободны, - взмахнула рукой Келли. Не рассчитала - широкое кружево зацепилось за крупные, тяжелые пуговицы его манжета, украшенные изумрудами... Ах, да, бал ведь весенний.
- Аккуратно, - Эшери перехватил ее руку. - Вы можете поцарапаться.
Келли отстраненно смотрела, как герцог Монтрез исправляет ее неловкость и молилась, чтобы эти клятые кружева запутались основательно... Но, видно, не тем богам. Справился он быстро.
- Великодушная девочка... Но я похитил вас на целую короткую клепсидру. Чем я могу компенсировать не случившийся танец? Только не просите открыть тайну кольца - я учусь мстить и не хочу пропускать урок.
Она все-таки решилась поднять глаза, подстегивая себя этой "целой короткой клепсидрой". Вода утекала и если она так и простоит, глаза в пол, то следующая встреча может случиться еще через полгода. Или через год... Или вообще никогда. Ведь они оба - воины.
Серые глаза встретились с зелеными, глубокими, как море в ясную погоду, в рамке золотистых ресниц, кажется, даже с искрами от светильника. Это было так красиво, что Келли чуть снова не зажмурилась.
- А все остальное просить можно? - вырвалось у нее.
О, какое лицо! Ошеломленное, не верящее и - хищное! Как у непослушного мальчишки, которого забыли на ночь в кондитерской. И который скорее попадет к целителям, чем упустит Небом посланный шанс...
- Можешь даже не просить, Кел, - тихо выдохнул он, - Я весь - твой. Пока играет музыка, пока течет вода. Делай все, что хочешь.
Кел показалось, что из камина потянуло жаром. Она даже оглянулась, но огонь горел ровно.
Два ребенка в кондитерской лавке, Боги Претемные!
- Я... не умею, - призналась она.
Лукавая улыбка изогнула губы, которые, демоны! Келли помнила даже слишком хорошо. Хотя за эти три года не раз думала, что ей все приснилось. Не может же Первый Герцог и маршал, великий Эшери Монтрез, родственник самого Императора всерьез... Или может?
- Учись. Я же учусь.
Бездна, он и в самом деле это предложил? Келли, когда же ты стала трусихой?
Она подняла руку. Осторожно коснулась ладонью его лица. Провела по подбородку. А кожа у Его Светлости на ощупь грубее, чем на вид. Не бархат, а дерюжка. Обветренная, со старыми, едва заметными следами хорошо залеченных шрамов. Палец потянулся к губам. И замер на полпути.
- Можно?
- Нужно, - тихонько, едва слышно поощрил он.
Она тронула его губы самым кончиком пальца, потом двумя. Обвела по контуру, прислушиваясь к себе. Уши больше не пылали, но жар никуда не ушел, он переместился в другое место.
Келли снова взглянула в лицо Эшери, словно ища подсказки и поняла, что ее не будет. Он закрыл глаза - и не просто закрыл, плотно зажмурился. Так, значит, да? Опять экзамен? Знать бы хоть, какой предмет сдаем... Но, вроде бы, разрешение дано?
Келли скользнула рукой на его затылок, запустила пальцы в светлые волосы и, шалея от собственной дерзости, поцеловала Монтреза.
Она уже целовала его сама. Один раз. Но тот поцелуй почти не считался - тогда она просто быстро коснулась его губами, прощаясь с детской мечтой о красивом золотоволосом маршале. И сказала, что отпускает. Дала ему полную свободу...
А он - не взял.
Полынь и лимон, огненный жар от его тела, твердые губы, сомкнутые, как створки моллюска. Но ведь как-то они открываются. Есть же способ... Обхватить нижнюю губу и тихонько втянуть - не сработало. А если - прикусить. Зубами. Совсем легко, чтоб не больно?
Ключ сработал. "Ракушка" раскрылась - и Кел сама ощутила себя моллюском, которого сейчас проглотят. Вспомнился красавец-осьминог с "морского" стола - вот что случается с рыбаком, которого сцапал головоногий и потащил на глубину. Едва успела схватить воздуха - и мир взорвался.
...Это не поцелуи - так не целуют, тем более высокородную невинную деву и свою официальную невесту. Так дышат под водой из меха с воздухом, обхватывая его губами плотно - не просочиться и капле.
Это не объятия - так не обнимают друг друга милорды и миледи. С такой сумасшедшей жаждой сплетаются друг с другом обитатели океана, в темноте, куда не заплывает никто, а, значит, и стесняться некого...
Что там за спиной? Подоконник? Какая разница... Темные Боги, помогите! Святые Древние тут, явно, ни к чему.
- Кел, - расслышала она сквозь бешеный ток крови, - Келли-ведьма... Кто следит за клепсидрой?
- Демоны с ней, - выдохнула Келли и снова потянула его на глубину.
- Девочка... еще мгновение - и ты станешь моей прямо на этом подоконнике.
- Серьезно? - переспросила она, сверкнув глазами. - И что мне для этого нужно сделать? Подскажи уже, я исчерпала все свои скудные знания!
- Это "да"?
- Эшери Монтрез, ты меня три года бесил своим благородством... может, уже хватит?
- Уговорила. Чувствуешь момент. В дипкорпусе тебе цены не будет, - Эшери помотал головой, словно и впрямь вынырнул из моря и нетерпеливо скомандовал, - руку давай. Левую.
- Солдатским браком?
- Я же маршал. Значит - первый солдат Империи, - на его губах расцвела шальная и явно нетрезвая улыбка.
Келии выпростала ладошку из кружев. Монтрез произвел ревизию стратегического запаса своих колец, который таскал на тот случай, если придется кого-нибудь подкупать.
- Какое нравится?
- Все, - не подумав, брякнула она.
- Как скажешь. Келли Майрон, я - Эшери Монтрез в жизни и смерти твой, пока ты не снимешь кольцо.
И, стряхнув с руки все четыре кольца с большими, красиво ограненными камнями, один за другим одел на ее пальцы.
- Надо же, почти враз.
От невесты "солдатский брак" никаких клятв не требовал. Но Келли скользнула ладонями по его плечами, наклонилась и прямо в его полураскрытые губы выдохнула:
- Я люблю тебя, Эшери.
Супружеский поцелуй оказался долгим, нежным и, на удивление, неторопливым. Словно не они несколько вздохов назад сходили с ума.
... А герцога что-то тревожило - и всерьез.
- Кел, - решился он, - поклянись.
- В любви и верности? - она широко улыбнулась, - любой клятвой по твоему выбору.
- Я тебя за язык не тянул, - сказал маршал, запустил руку под рубашку, уже наполовину расшнурованную и вынул амулет с крупным белым камнем. - Готова дать клятву на крови?
Келли мгновенно подобралась:
- Все так серьезно?
- Для меня - да.
- Тогда говорить не о чем. Клянусь своей кровью и жизнью, а в чем?..
- Клянись, что оставишь меня только в одном случае - если захочешь этого сама, по доброй воле, без принуждения. Если сердце остынет. Клянись, что если тебя попытаются заставить, кто угодно, как угодно - ты дашь мне знать и позволишь сражаться за тебя... любым оружием. Если тебя свяжут Немым Огнем - клянись, что пошлешь мне Немого Гонца. Я пойму. И - Келли... - Монтрез вытянул ее руку вперед, заставил сжать острую грань, добыв каплю крови, - Клянись не своей жизнью. Моей.
- Нет! - отчего-то испугалась она.
- Камень разбужен, кровь пролита. Клянись, Кел.
- Клянусь своей кровью и твоей жизнью, что разорву наш союз только по доброй воле, без принуждения, - послушно повторила Келли, ощущая между лопаток холодок очень нехорошего предчувствия, - если я окажусь в беде, то позову тебя на помощь, а если меня свяжут клятвой молчания, пошлю тебе Немого Гонца.
- Граничное условие, - напомнил Эшери. - Оно должно быть связано с твоей кровью.
Она вдруг усмехнулась, жестко, по-взрослому:
- Клянусь, что так и будет, если только Катарина Шатерзи не станет жрицей Змея.
Услышав ее условие, Эшери сначала вытаращил глаза, а потом громко захохотал, ломая всю торжественность момента.
- Да уж! Вот чему ТОЧНО никогда не бывать под всеми небесами. Скорее Алета снова отрастит волосы.
- Отрастит волосы? - удивилась Келли, - я думала, Императрица носит короткую стрижку потому что она ей идет и нравится. Нет?
Эшери хмыкнул, коротко и зло. Он так и не выпустил Келли из кольца рук, но темная страсть схлынула, как морок, и ее место заняла привычная, правильная нежность. Сейчас он не понимал, что такое накатило клепсидру назад, что даже его железный самоконтроль пошел прахом. Словно опоили...
Нет, он ни о чем не жалел... но очень хотел разобраться.
- Императрица, - напомнила Келли.
- Да мстит она так, - дернул плечом Эшери, - Десять лет назад ее захватили в заложницы, а в качестве выкупа потребовали анеботовые шахты. А император не поспешил принять все условия и оставить страну с голым задом. Вместо этого он вызвал нас с Винкером, мы вытащили Алету и отправили всех этих затейников по уголькам. Все закончилось хорошо. Но кузина так и не простила. Она... не самая добрая и кроткая девочка под этим небом.
Амулет, порозовевший от крови, подрагивал на груди Эшери в такт дыханию и притягивал взгляд. Келли накрыла его ладонью... и легонько вдавила. Железный маршал вздрогнул всем телом и вцепился пальцами в подоконник:
- Ведьма, - хрипло выдохнул он, - все ты знаешь и все умеешь. Тебя учить - только портить. Иди ко мне. Знаешь, я тебе сейчас такую вещь скажу... Только ты не смейся. Хотя нет, смеяться можешь, это и в самом деле смешно. Но не говори никому, хорошо?
- Не скажу, - легко согласилась Келли, которой сейчас было глубоко и искренне наплевать на все тайны, и смешные, и страшные.
К сожалению, чувство оказалось безответным. Тайны плюнуть на Кел то ли не захотели, то ли не осилили. В дверь кабинета забарабанили, громко, требовательно. Слуги так не стучат. Похоже, Боги есть и они сочли своей святой обязанностью обломать молодым брачную ночь.
- Мне под стол? - со смешком спросила она, - или зеркалом отправишь?
- Под какой стол? - Не понял маршал. Чтобы привести себя в порядок ему потребовалось ровно пол стука сердца: медальон за рубашку, затянуть шнуровку, поправить манжеты... и ни одна собака не догадается! - Что моей жене и хозяйке Монтреза под столом делать? Если сережку потеряла, так слуги найдут. Кого несет недобрым ветром? - спросил он, отпирая тяжелые двери.