Прошло не меньше четверти часа. Шериф вынюхивал и выжидал, но даже его терпению пришел конец. Машина завелась и медленно отъехала от дома. Селия терпела ещё некоторое время, понимая, что шериф может оказаться хитрой сволочью и просто затаиться; потом, ломая ногти, с трудом подняла половицы сама и вылезла наружу.
– Я сейчас вызову врачей, миссис Каллиген, – испуганно сказала Селия. В разгромленном доме Адсилы она попыталась найти телефон. Свой она оставила в машине, которую бросила на дороге, когда её стали преследовать копы.
– Нет… – прошелестела та. – Сначала – Вик. Позвони Вику. Он придёт.
Голос её был очень слаб. Селия едва могла разобрать, что она говорила. Она подложила подушку под спину Адсилы и продолжила искать, пока не заметила телефон под кроватью.
Долгое время в мобильнике раздавались одни гудки. Селия пробовала снова и снова. Она сидела на коленях возле старухи и не знала, что делать дальше, – оставалось только смотреть, как та угасала, не приходя в сознание. Звонить в «Скорую», подумав, не стала, потому что решила, что так её вычислят копы. Ей в голову не пришло, что те уже роют носом в другом месте. Устало опустив руки на колени, она не знала, что делать, звоня Виктору Крейну и не получая ответа.
Когда начало слабо светать, кто-то прошёл за окнами домика и забарабанил в дверь.
– Бабушка, – позвал снаружи мужской голос. – Ба?
Сначала Селия насмерть перепугалась. Она бы перепугалась от чего угодно, даже если бы форточка в доме хлопнула. Но через секунду или две сообразила, кто это был, встала на затёкшие ноги и кое-как дошла до двери.
Высокий смуглый мужчина с длинным лицом и взглядом исподлобья стоял на пороге. Он враждебно уставился на Селию, потом заглянул за её плечо. От двери хорошо просматривалась единственная комнатка в доме, и он крикнул:
– Каале! – и отшвырнул Селию со своей дороги с такой силой, что та, отлетев в сторону, упала и здорово ушибла бок об край комода.
Он смел её, как торнадо сметает хилое деревце, и подскочил к Адсиле. Из-за его присутствия домик показался ещё меньше. В полутьме комнаты мужчина яростно оскалился. Зубы у него были крупными и белыми. Обнажив их, он стал похож на хищника. Глаза его горели в темноте, как фосфорные плошки.
– Что случилось? – резко спросил он. – Кто ты такая?!
Селия посмотрела на миссис Каллиген, которой внук положил под голову невысокую подушку, и хотела ответить, но не успела. Он шагнул к ней и больно схватил за предплечье, а другой рукой – за подбородок, и стиснул так, что заломило челюсти. Хватка у него была нечеловеческая. Он резко развернул Селию к себе и рыкнул:
– В глаза м-мне смотри! Живо говори, что п-произошло, кто здесь был?!
– Отпусти меня, – вместо ответа произнесла Селия, пытаясь отвести его руки. Это было бесполезно. Она бы ещё попыталась согнуть прутья железной клетки голыми руками, как цирковой силач. У мужчины перед ней были очень тёмные серые глаза. От гнева у него подёргивалась верхняя губа, а черты лица заострились, и выглядел он страшно. Селия напугалась. Он не был похож ни на алкоголика, ни на наркомана. Бедно одет, и куртка на размер больше, чем нужно, но абсолютно нормальный – был бы, без этой гримасы ярости. Тогда Селия вспомнила его имя и шепнула:
– Вик. Вы – Вик? Аделаида говорила о вас. Она вам звонила, но вы не отвечали. И я звонила тоже…
– Я работал, – бросил он. – Ушел в н-ночную смену, телефон сел. «Скорую» в-вызвала?
– Нет.
– Чтоб т-тебя… – ругнулся он и бросил её руки.
Он сильно заикался. Рука у него подрагивала, когда он поднял с комода телефон Адсилы и набрал девять-один-один. Протараторил, насилу дождавшись своей очереди.
«Адрес. Дом. Фамилия. Возраст. Да, упала. Да, несчастный случай. Травма головы? Возможно. Здесь всё в крови. Приезжайте. Приезжайте. Скорее!»
Потом он отключил телефон и посмотрел на Селию. Она поняла, что люди с такими глазами готовы на что угодно, даже на убийство.
– Я видел на земле следы у самого дома. Две машины, четверо мужчин.
«Индеец, что сказать», – восхищённо и наивно подумала Селия. Она не знала, что Вик был бывшим военным и просто наблюдательным человеком. Но проще было сказать – о, Большой Глаз, всё ясно…
– Что им здесь было н-нужно? К-кто это сделал? – тихо спросил он.
Голос стал предельно спокоен, но тон говорил сам за себя. Он в бешенстве, в таком, что готов был, кажется, снова схватить Селию, а затем переломить ей хребет, лишь сомкнув пальцы.
– Шериф, – сказала она и заметила, как Вик отступил. – Я сестра Химены Вильялопес, прошу, только не делайте ничего со мной! Я не знала, куда ещё податься; я не могу вернуться домой и не могу забрать вещи из машины. Я была тут неподалёку, когда меня почти схватили, и вспомнила, что сестра помогла Аделаиде… А теперь Химены нет. Прошу. Я этого не хотела! Не хотела! Я не хотела, чтобы кто-то пострадал!
Вик помотал головой и сел рядом с бабушкой прямо на пол. Он знал, что трогать её до приезда врачей нельзя. Он вообще и пальцем боялся её касаться. Он одурело посмотрел перед собой, а в голове всплыли воспоминания.
«Вот так, – говорила она. Бабушка могла быть очень строгой. Вику, которого мать оставила здесь, в этом старом доме, казалось, что она такая же старая, как эти стены, и совсем его не любит. Всегда смотрит с прищуром, и глаза у неё как у змеи-медянки – умные, холодные и очень, очень хитрые. – А теперь слушай, что надо делать, когда тебя задерут в другой раз».
«М-м-м?..» – худенький смуглый мальчишка с разбитым коленом и синяками по телу сидел на этом самом месте, прижимая к лицу грелку со льдом. Скулу раздуло почти сразу, губа припухла и саднила, но бабушка сегодня даже не наградила его тумаком за то, что плохо дрался. Судя по ссадинам, её это очень даже устроило.
«Просто когда какой-нибудь большой парень, сильнее чем ты, подойдёт к тебе и будет задирать, как сегодня, никогда больше не пасуй и не бойся, – спокойно сказала она. – Будешь мямлить и покажешь, что боишься, – от тебя не отстанут, а только озвереют. На силу нужно отвечать силой… Ты слушаешь, Шикоба?..»
А теперь Аделаида лежала с проломленной головой, и её дом был перевёрнут. Вик поднял взгляд на Селию Вильялопес. В его взгляде не было ничего человеческого.
– Расскажи мне, – хрипло сказал он. И почему-то не заикался. – Расскажи мне всё.
– Ты просто ублюдок, которому нравится убивать. Вот и всё, – презрительно бросил шериф.
– Да что ты, – возразил Вик и улыбнулся, очень недобро.
– Да, – сказал шериф. – Вспомни две тысячи шестой, сынок. Ты убил парня, а потом скалился у нас в участке. Ты не сочувствовал его матери, когда она плакала перед тобой!
– Не я его убил, – возразил Вик. – Он сорвался со стрелы сам, когда гнался за мной. Я только помог ему сделать выбор, и он оказался неправильным. А его матери я сочувствовал. Она воспитала ублюдка.
– И ты думаешь, что прав? – прищурился шериф.
– А ты думаешь, нет, Палмер? – Вик внимательно посмотрел на него. Зрачки у него в глазах стали маленькими точками. – Это моя правота, так или иначе. Моё возмездие. Вы получили за всё, что заслуживали.
– Мы получили за то, что ты ненавидишь всех нас, – бросил Люк. – И за то, что ты чёртов маскот и неудачник.
Вик медленно перевёл на него взгляд.
– Я ненавидел вас, ублюдков, потому что вы сделали со всеми нами что-то, чего я простить вам никогда не смогу, – тихо сказал он.
– С вами?
Вик подался навстречу, но сразу остановился. Он не терял контроля над собой, но глаза его потемнели.
– Со всеми нами. Как вы это называли? У властей была цель и программа: убить индейца в индейце. И в конце концов вы превратили нас в чёртовы тени себя.
– Хорош, Крейн! – У шерифа налились кровью глаза. – Эту чушь я слышал столько раз от всех таких грязных сволочей, как ты. Почему ты плохо живёшь, хочешь, расскажу? Потому что все вы – хреновы бездельники. Сраные алкаши. Сколько раз я приезжал на эту землю, потому что кто-то из вас кого-то ударил, пырнул ножом, спился, повесился, утопился здесь? Сколько раз мне жаловались местные жители из нормальных районов, а не вашего притона, что на озеро страшно отпускать детей – вы же гоните всех оттуда! Зарабатываете гроши и пропиваете их, мать вашу. А где была твоя мамаша, когда ты попал в каталажку, Крейн?! Не её ли я разнимал с бутылкой дешёвого вина, когда заехал сообщить – миссис Каллиген, ваш сын виновен в гибели мальчика…
– Да, в этом вы мастера. – Вик разозлился и стал страшен. На его лицо легли недобрые тени. – Обвинять и затыкать. Проясни мне, почему эти люди пили? Может, потому, что детишки каких-то ублюдков из нормальных районов жгли их дома по ночам вместе с людьми, которые там спали? А потом ты их покрывал? Потому, что им не давали ссуды в банке и погорельцы вынуждены были ютиться в трейлерах? Потому, что они пропадали куда-то, если не угождали продажному шерифу и продажному мэру, как пропал мой отец? А может, потому, что у моего соседа вздёрнулся внук, не выдержав издёвок над собой в вашей нормальной школе? Или потому, что каждый день жить так, как живём мы, невозможно по многим, просто человеческим причинам? А может, потому, что вы сами сломали нас пополам? Вот только я ломаться не стану. Так я тебе скажу свой маленький секрет. Я тоже презираю их, шериф. Поверь. Сильнее тебя. Потому, что они сдались. – Он мрачно улыбнулся, и по моему загривку поползли мурашки. – А я – нет. Но поверь, моя месть гораздо более личная. Все вы – ты и твои хозяева – перешли мне дорогу, и я не остановлюсь, пока не разворошу ваше осиное гнездо до самой матки.
И тогда я поверила, что эта же улыбка пряталась под маской, когда Крик навещал меня. Он был действительно тем, кто терроризировал Скарборо и округ Сагадахок столько дней. Это на него открыли тайную охоту, полагая, что работает группа профессионалов из Бангора. Это его искали, а он всё время преспокойно жил в своём старом трейлере на проплешине за ивами у озера и посмеивался над олухами-копами. О