– Ага, сейчас. Разбежался, – замогильным голосом сказала Пэгги. – В прошлое лето работать не приехал. Так ещё и с выездкой подстава. Ну нет! Людям надо хлеба и зрелищ!
– Тогда не возмущайся, – парировал Вик.
Какая-то парочка с насмешливым видом обернулась к нам, но Вик свистнул, что-то резко бросил на незнакомом мне языке. Рассмеявшись, ребята сразу отвернулись. Пэгги же критично посмотрела на меня и вздохнула:
– Ну тогда постарайся не виться под ногами, детка, у твоего чебона много дел.
– У кого? – тихонько переспросила я. Вик усмехнулся, но не ответил.
– Ладно, постой пока тут. – Пэгги увидела кого-то среди собравшихся и махнула рукой. – Эдна?! Эй, Эдна, подойди! Тут у нас одна «воннаби»… Так, Шикобу я забираю. Что встал? Тебе ещё нужно переодеться и посмотреть на лошадей, в одиннадцать начнётся объездка, а идёшь ты пятым…
Вик растерянно махнул мне рукой, и я ответила тем же, глядя, как Пэгги, бормоча что-то своё, уводит его вглубь шатра. Я осталась одна в чужом месте с незнакомыми мне людьми. Кругом царила суета, все куда-то бегали, торопились, говорили то на английском, то на испанском, то на смеси разных языков, смеялись, наносили друг другу раскрас, явно для выступлений, и таскались с разнообразным реквизитом. Мимо прошли трое мрачных мужчин могучего сложения, одетые в замшевые штаны с бахромой и с обнажёнными торсами: их тела были покрыты множеством нарисованных алой краской глаз, и лица были украшены чёрно-белыми узорами и красными полосками. Я прищурилась, проводив их взглядом. Кого-то они мне напомнили…
Я, честно говоря, не знала, куда себя деть, и замешкалась, но ко мне подошла полная девушка с косами, собранными на затылке. Она была одета в простую белую футболку и голубые джинсы и жевала банановый хлеб. Я отвлеклась от мужчин, когда она окликнула:
– Эй. Кто тут воннаби?
– Может быть, я, если ты скажешь, что это значит, – устало сказала я.
Она протянула мне руку, и я быстро её пожала.
– А имя у тебя есть?
– Лесли Клайд.
– Хорошо, Лесли Клайд, пошли за мной. Обещаю, Пэгги отпустит Шикобу очень скоро. Целым и… относительно невредимым. Просто она отвечает за некоторые организаторские моменты и всегда очень нервничает, если что-то идёт не так. Хейоки, – окликнула она разрисованных молчаливых ребят, – идите наконец, публика вас заждалась! – А потом тихо прибавила себе под нос: – Надеюсь, кого-то из вас мне удастся подцепить на вечер.
И Эдна, и Пэгги были старше меня – быть может, лет двадцати двух или больше, – но вели себя крайне просто. На вид они были приятными занятыми девушками, во всяком случае, Эдна вовсю старалась ввести меня в курс дела и не бросала, как она выразилась, «пока не придёт Вик».
Я была ей за это очень благодарна.
– Пойдём, – сказала она мне, – переоденешься. Тут чертовски жарко. Тебе есть во что переодеться?
– Сумка с вещами в машине… – растерялась я.
Эдна махнула рукой.
– У нас полно бесхозного шмота. Я даже не знаю, что здесь чьё, и поверь мне, хозяева за этим не вернутся. Двигай: выберешь, что понравится.
Мы зашли за высокую дешёвую ширму, завешанную кучей тряпья, и я спросила, пока Эдна копалась в одежде, лежавшей на картонных коробках:
– Слушай, а что такое воннаби?
– О, – она убрала косички назад, откидывая в сторону цветастую рубашку, – это не-индеец, который хочет стать индейцем.
Я смутилась и, кажется, даже покраснела. Во всяком случае, когда Эдна выпрямилась и всучила мне пару шмоток в руки, она с улыбкой заметила:
– Этап воннаби неизбежен, если ты встречаешься с одним из наших. Привыкай, детка, это не обидно. И переоденься! А то сжаришься на трибуне.
Я сняла джинсы, выбрала рваные голубые шорты и короткий коричневый топ с длинной замшевой бахромой до бёдер, бросив сырую от пота футболку на коробках и мысленно готовясь с ней навсегда распроститься. Эдна провела небольшую экскурсию по шатру, и я узнала, что в основном все ребята, что здесь собрались, трудились не за деньги. Озвученные суммы были очень символическими, и я сделала вывод, что в основном это просто энтузиасты, которым приятно приложить руку к проведению фестиваля.
– Устроители у нас – ребята серьёзные, – рассказывала Эдна, – в этом году они всё сделали как надо. Очень солидно. И денег не пожалели. Ещё бы! Фестивалем занялся Фонд культурного нативного наследия Северной Америки «РеЮнион».
– А что это за фонд? – поинтересовалась я.
– Он сотрудничает со многими крупными музеями, частными коллекционерами, государственными заказчиками. – Эдна похлопала по плечу одного из высоких парней с двумя косичками, и он посторонился, пропустив нас из шатра наружу. – Весь антиквариат, предметы прошлого и искусства проходят через их руки, но остаются внутри резерваций. У них там внушительные деньги крутятся, так что наш фестиваль поддерживают чисто ради престижа. Ну и, возможно, по доброте душевной, потому что вроде как люди приятные и идейные… Не то что из «федерального бюро глупых выходок».
Я непонимающе нахмурилась, и она фыркнула:
– ФБР. Хола, эй! Сюда пойдём.
Она приподняла полог, и я нырнула следом: в ноздри ударил терпкий, сладковатый запах лошадей и сена. Мы подошли к большому загону, который я уже видела издалека.
– Через пятнадцать минут начинаем объезжать лошадей, так что можешь немного поболтать с Виком, а потом поглядим, как он выступает, – предложила Эдна. – Это всегда интересно! На объездке куча народу собирается. Это дело рисковое, так что любителей поглазеть на то, как кого-нибудь выкинут из седла, полным-полно.
Я кивнула и поискала Вика глазами, но среди немногочисленных зрителей, любующихся табуном в загоне, или в числе сотрудников его не заметила. Эдна посмеялась, глядя на моё беспомощное лицо, и указала прямо в табун. Я взглянула туда.
Пёстрые, пятнистые, одноцветные, тёмные, светлые лошади грациозно бегали внутри, вились кругами, выгибали красивые длинные шеи. Между лоснящихся тел и крупных голов с пышными гривами мне почудилось мелькание высокого знакомого силуэта. Эдна мягко повернула мою голову куда следует, положив ладони на виски:
– Вон он.
Вик тоже переоделся. Он был с лошадьми, скользил между ними, держал за гривы, изучающе рассматривал их, и видно было, как хорошо он себя чувствовал в этом табуне. Замшевая тёмно-коричневая куртка, расшитая разноцветными нитями, костяными бусинами и бисером на груди, вихрилась бахромой на руках и спине. Под ней была чёрная майка. В волосы Вику вплели серые и чёрные перья, косу заплели туже обычного, так, что она казалась хлёсткой плёткой. Поверх голубых джинсов и тимберлендов[19] он надел кожаные рыжие ноговицы[20] с бахромой по бёдрам.
Он закружил близ одной из пятнистых кобыл коричнево-белой масти пэйнт, но я заметила, что и лошадь вилась вокруг него. Они были словно старые знакомые, после долгой разлуки повстречавшие друг друга, и я ничуть не удивилась, когда Вик нежно обнял кобылу за шею, поглаживая бело-чёрную длинную гриву и целуя в розовый нос. Другие лошади с интересом подходили к нему, касались своими большими головами перьев в волосах, щекотали губами шею и ласково тянули за косу или бахрому на куртке, но обнимал он только эту кобылу.
Вик словно почувствовал, что мы наблюдаем за ним. Он резко поднял голову от лошадиной морды и просиял, заметив меня у загона.
– Чикала! – прокричал он. – Хочешь, зайди. Не бойся!
– Даже чикала? – загадочно улыбнулась Эдна и похлопала меня по плечу. – Ты что же, нашла к нему подход? Он у нас… замкнутый.
– Судя по всему, нашла. – Я с некоторым испугом посмотрела на загон и подошла ближе, но за ограждение лезть не собиралась. – Прости, Вик. Я боюсь лошадей.
– Ладно, над этим мы поработаем. – Он невозмутимо взял кобылу за гриву, и она покорно побрела вместе с ним к краю загона, а после, приблизившись ко мне, с любопытством в карих тёплых глазах повела мордой близ моего плеча. – И давно ты здесь?
– Достаточно, чтобы увидеть, как ты изменяешь мне с этой красавицей.
Вик рассмеялся и обнял похрапывающую от любопытства кобылу под мордой.
– Это Талисман. Давно хотел вас познакомить, прости, ты у меня не первая. Вот она, самая важная девушка в моей жизни. – Он ласково потрепал её по чёлке. – Мы с Талисман вместе уже четыре года, но до этого дня она принадлежала другой хозяйке. Правда, та редко её навещала, муж подарил Талисман, просто чтоб была… – он скривился. – Они состоятельные люди, ты понимаешь. Круто же при друзьях ввернуть, что твоя жена занимается конным спортом. И не менее круто купить ей настоящего мустанга.
– М-да, – вздохнула я и нерешительно протянула ладонь к розовому носу Талисман. Фыркнув, она обнюхала её и равнодушно отвернулась. – А теперь?
– А теперь Талисман – моя, – улыбнулся Вик так светло и радостно, что на секунду его глаза буквально лучились счастьем. – Всё же миссис Мальяно – душа-человек, уступила её за бесценок. Это её бывшая хозяйка.
Его радость передалась и мне. Я потянулась к Вику, и он приподнял меня через широкие бреши загона, подсаживая, чтобы я встала на нижнюю доску и обняла его за плечи.
Я молча зарылась носом в его шею, буквально чувствуя, как от него исходит волна радости. Шелковистые пёрышки в его волосах щекотали пальцы, когда я погладила Вика по голове. Он ласково поцеловал меня в плечо.
– Она и есть моя единственная большая покупка, – виновато сказал Вик. – Жалко, что не успел отложить денег ещё раньше, сам…
– Отличное приобретение, – я отстранилась, вгляделась в его тёмные серые глаза. И в тот момент мне показалось, что всё стало как прежде. Словно на короткий миг не было того вечера в школе, и он всегда был просто моим Виком, а больше – никем иным. Словно он никогда не делал со мной того, что делал нечеловечески жуткий Вакхтерон.
Он поцеловал меня в уголок рта, заметив:
– Пойдите с Эдной на трибуну, сядьте куда-нибудь повыше. Там и безопасно, и видно хорошо. На выезде всякое случается.