– Благодарю, – деликатно улыбнулась ему Рашель, с прищуром окидывая взглядом.
Вик поставил кофе и нам.
– Озеро – это один наш очень хороший конь, – сказал Тео. – Трепетный чалый жеребец. Планируем когда-нибудь подружить его с Талисман ещё теснее… Вик, была она уже жерёбой?
– Нет, ни разу, – откликнулся Вик.
– Но когда-то же надо начинать? – заметил Адам. – Тео с Рашель тоже ждут пополнения.
Вик поперхнулся кофе.
– Да?! Ух ты, – пробормотал он и, взяв со стола салфетку, вытер брызги с гавайской рубашки. – Здорово! Поздравляю…
Ни он, ни она не ответили, делая вид, будто им всё нипочём. Некоторое время мы болтали то о фестивале, то о лошадях. Потом, когда завтрак был съеден, Адам потёр руки и сказал:
– Ну что, ребята. Хотите посмотреть на свои комнаты? Ничего, что поселим вас рядом?
Вик обнял меня за плечо:
– Я и сам хотел попросить. Мы просто…
Вдруг он запнулся и замолчал. И я поняла, что он, сперва желая поделиться с ними всем случившимся в Скарборо – всем, что вынуждало нас держаться вместе и не расставаться надолго, задумался, стоит ли об этом говорить.
– Мы просто хотели сообщить, – подхватила я. – Мы с Виком официально начали встречаться. Да, Шикоба?
– Да, чикала, – благодарно сказал он и чмокнул меня в висок, придвинув к себе. Вместе со стулом. Вик, чёрт, сама нежность! – Правда, я был не в курсе, что мы не встречались до этого, но сейчас мне приятно вдвойне.
За столом рассмеялись. Рашель погрозила нам пальцем:
– Вы такие милые, ребята, и так смотрите друг на друга. Я не удивлюсь, если очень скоро погуляю на вашей свадьбе. Только не тяните с этим!
И она повела руками вдоль плоского живота и осиной талии:
– А то не смогу покрасоваться в красивом платье!
– Ты в любом платье прекрасна, Рашель, – парировал ровным голосом Тео, целуя её в веснушчатую щёку.
– А без него подавно! – подхватил Адам, взлохматив её кудри.
– Эй! Я тебя поколочу, здоровяк, – погрозила она ему пальцем. – Не делай так, их потом очень трудно расчёсывать.
Мы помогли убрать со стола и прошли за Тео вглубь просторного дома. Обстановка меня восхитила: большую часть дома занимала общая комната со старым камином, выложенным глиной и облицованным песчаником. Целая стена завешана индейскими украшениями из перьев, раковин, кожаных шнурков, костяных и деревянных бус. Несколько ветерков и ловцов снов трепетали снаружи в окне. Наконец Тео показал нам две двери:
– Располагайтесь. Если нужно, переоденьтесь, примите душ, он общий на коридор, вон там – словом, отдыхайте, ребята. Мы, если что, будем неподалёку.
Вик сходил за нашими вещами в машину и занёс мой рюкзак в одну из комнат. Как здесь хорошо! Маленькая спальня выполнена в тёмных тонах, шкафа не оказалось – только комод. Старая кровать застелена покрывалом-пэчворк, сшитым из множества пёстрых лоскутков, а окна выходили на луг, простирающийся к клёнам.
– Тебе здесь нравится? – уточнил Вик. – Не хочешь взглянуть на вторую комнату?
– Нет, всё хорошо. – Я присела на краешек кровати, хотя у большого окна стояло потёртое от времени большое клетчатое кресло. – Немного побудешь со мной?
– А ты хочешь?
– Сам-то как думаешь?
Я потянула его за край рубашки, откинулась на спину и с улыбкой выдохнула, когда Вик упал рядом и приподнялся на локте, расслабленно развалившись поверх одеяла.
– Время сплетен! – бодро объявила я.
– О нет.
– О да. Хочу знать всё! Почему твои дяди не говорили, что Тео женат, а Адам за его жёнушкой ухлёстывает?
– Он не ухлёстывает, – закатил глаза Вик. – А Тео холост. Просто Адам из числа тех людей, кто со всеми или друг, или любовник, но толком каждому приходится никем.
– Мне так не показалось.
– Ты ещё очень молода и плохо знаешь людей. Особенно таких, как мои дяди. Иди сюда!
Он ловко притянул меня к себе и поцеловал в шею и в ухо, поглаживая скулу большим пальцем. Глаза оставались серьёзными, но обрели мягкость. Это был мой прежний Вик, и я так обрадовалась ему, что молча уткнулась в ладонь лицом, прикрыв глаза.
– Нам нужно поговорить с ними кое о чём, – задумчиво сказал он. – Дяди намекнули мне, что имеют представление, с чем мы сталкивались в Скарборо. И…
Тук.
В оконное стекло что-то негромко ударило, будто маленький камешек, и с улицы мы услышали женский голос:
– Шикоба…
Это Рашель? Я повернулась к окну и тут же замерла:
– Вик.
– Что?
Он тоже обернулся и, выпустив меня из рук, встал.
Туман появился из ниоткуда, как и всегда. Затянул мороком солнце и блуждал по лужайке, как живое существо, постепенно наползая на ранчо. Вдали послышалось перепуганное конское ржание. Лошади взвизгнули и захрапели, конюшня скрылась в серой дымке, и Вик встал с кровати и подошёл к окну. Снаружи было уже почти ничего не видно. Только седая взвесь в воздухе, оплетающая щупальцами стены и стекло, пыталась безуспешно проникнуть к нам.
– Шикоба… – прошептали по ту сторону окна, и Вик переступил с ноги на ногу. – Виктор…
В нежных полутонах голоса змеёй скользило что-то, что испугало меня. Я не могла понять, что именно, словно оказалась околдованной, и встала вслед за Виком, стиснув его руку. Он вслушивался как зачарованный, подвинувшись ближе к стеклу. Прищурился, пытаясь всмотреться в туман.
А затем женщина запела.
Мотив был простым и нежным, будто индейская колыбельная. Он убаюкивал, и переливчатые ноты раздавались гулким эхом там, в равнодушной седине. Мне стало неспокойно.
Вик выронил мою руку из своей, разжал ладонь. Он отступил на шаг от окна и молча вышел прочь из комнаты, когда голос снова позвал:
– Шикоба…
– Вик?!
Я с трудом отмерла и поспешила следом, хотя сделать это было сложно, а затем рванула его за рукав рубашки, когда он уже выходил из задней двери, ведущей на луг. Виктор повернулся ко мне с растерянным лицом.
– Куда ты?! Нельзя выходить в туман. – Я взяла его за смуглые запястья и легонько сжала.
– Но я не могу, – холодно сказал он и вырвался из моих рук. – Меня зовёт мама. Останься тут, Лесли.
– Вик!
Я вцепилась в его плечо и упрямо повторила:
– Ты что же, не помнишь разве?! Она умерла! Прошу, закрой дверь.
Он резко отодвинул меня с такой силой, что пришлось прижаться к стене, чтобы не упасть, и равнодушно сказал:
– Разве ты не слышишь? Она меня зовёт. Наконец-то зовёт. Я ей нужен.
Он выглядел так, словно его околдовали. Глаза были пустыми и тревожными. Он исчез за дверью так стремительно, что я не могла отпустить его одного и не успела бы позвать на помощь, а потому вышла за порог следом, пока туман не поглотил Вика Крейна.
– Постой! – я взяла его за руку. – Я пойду с тобой, хочешь ты этого или нет.
Вик помедлил и кивнул, сплетая свои пальцы с моими. Он глянул на меня с благодарностью, но без колебаний, как на зов волшебной дудочки Крысолова, пошёл на тихий шёпот, манящий всё дальше в туман:
– Шикоба… Шикоба… Кархаконхашикоба…
Голос то стихал, то делался громче. Он звал всё настойчивее, звучал словно отовсюду. Мир превратился в бесконечное пространство, окутанное зыбкой сединой. Только трава, в такую тёплую весну вдруг покрывшаяся инеем, похрустывала под нашими ботинками. Вик уверенно шёл вперёд и остановился, лишь когда голос прекратил манить.
Воцарилась тишина. Любой звук здесь угасал, будто его поглощал сам воздух, но вот за нашими спинами послышалось тихое дыхание, и я испуганно прижалась к Вику плечом. А затем мы встрепенулись, когда сбоку что-то хрустнуло. Тотчас с нас обоих сошло странное оцепенение.
– Чикала. – Вик медленно моргнул, пришёл в себя и казался совершенно растерянным. Он огляделся, приложил ладонь ко лбу. – Боже, что мы здесь делаем? Я сам сюда дошёл? Иди ко мне.
Я дрожала от холода, обняв себя рукой, и молча прижалась к его груди. Вик снял рубашку и остался в одной только чёрной майке. Рубашку он надел на мои плечи и растёр их, снова обняв.
– Я пыталась тебя остановить, но ты не слушал. – Я с опаской заозиралась, но дальше своей руки ничего не видела. – Прошу, давай уйдём, Вик. Мне не по себе.
– Не уверен, что найдём правильное направление. Тут ни черта не видно.
– Но всё же лучше двигаться, чем стоять на месте?
Он, соглашаясь, кивнул и, развернувшись, повёл за собой. Дальше шага в тумане ничего видно не было. Трава шуршала под ногами, порой мелькали сухая почва и кочки. Я случайно пнула носком ботинка плоский камень и озадаченно огляделась. По обеим сторонам от нас вдруг показались тонкие стволы деревьев, потерявшиеся в вышине и дымчатых кольцах.
– Откуда здесь они? – тихо спросила я и коснулась рукой чёрного ствола. Какой он странный на ощупь: шершавый, будто наждак. – Похожи на сосны. Только очень высокие сосны совсем без веток.
– Здесь не было сосен, пока мы ехали… – качнул головой Вик и нахмурился.
А потом в тумане перед нами дрогнуло и заворочалось нечто большое. Я заметила движение и медленно подняла глаза вверх, глядя, как что-то росло и распрямлялось впереди – пока ещё невидимое, но готовое выступить из неизвестности. Поджав плечи, я отступила, потянув Вика за собой. И когда дерево близ нас дрогнуло и чёрный ствол вдруг поднялся из земли, я поняла, что ствол покрыт не древесной корой, а чем-то похожим на хитин. Вик попятился.
– Это не дерево! – выкрикнул он и толкнул меня плечом, увлекая за собой в сторону. – Это нога!
Конечность опустилась там, где мы стояли секунду назад, и земля содрогнулась. Не устояв из-за дрожи земли, мы с Виком упали, глядя вверх. «Деревья» ожили, задвигались, как огромные лапы паука-палочника, и я увидела, как в тумане вспыхнули и заплясали наверху восемь алых огоньков, похожих на глаза.
– Не смотри на них! – рявкнул Вик и поднял меня, обхватив за талию. – Беги отсюда!
Мы метнулись вбок, едва увернувшись от ещё одной паучьей лапы с острым когтем на конце. С громоподобным грохотом она вонзилась в землю, оставив в ней глубокую рваную рану, и проволоклась за нами.