Но ведь Гилберт этого не знает и наверняка считает, что дочь Освальда Хейдена осведомлена обо всем.
До Эрвина дошли слухи о том, что страховой инспектор расспрашивал и о нем. И что же ему удалось узнать? Что Поттер — безвредный парень, который никогда не появляется в офисе и не в состоянии отличить орхидею от маргаритки.
Толстяк блаженно захихикал. Превосходно! Если Гилберт Льюис жаждет крови — он ее получит. И это будет кровь Каролины! Жаждущий мщения отпрыск создателя бесценной орхидеи обрушит свой гнев именно на нее, а он, Эрвин, тем временем умыкнет драгоценный цветок из-под носа у обоих.
Один раз он уже сумел украсть орхидею, а значит, справится и во второй.
Поттер вскочил и торопливо пошел к выходу. Нужно снять с документов копии. Их было вполне достаточно, чтобы убедить Льюиса в виновности Хейдена, но самым главным был тот, на котором сохранились собственноручные записи Стивена Льюиса с заметками на полях, сделанными четким размашистым почерком Освальда.
Вернувшись домой, Эрвин придвинул к себе дряхлую пишущую машинку и отстучал несколько фраз, не поставив под ними подписи, потом сложил копии документов в большой конторский конверт, позвонил в «Мир орхидей», узнал, где остановился страховой инспектор, и надписал на конверте адрес отеля.
Шагая к почтовому ящику, он весело насвистывал.
Жизнь опять улыбалась Эрвину Поттеру.
Глава 16
В понедельник утром, придя в офис, Каролина сразу же приказала убрать из своего кабинета рабочий стол Берта. После того, что случилось минувшей ночью, она больше не могла спокойно смотреть на этот стол — он слишком о многом напоминал.
Слишком о многом.
Кроме того, Каролина хотела вновь получить кабинет в свое полное распоряжение. Разве сможет она сосредоточиться на работе, если Берт все время будет рядом?
Когда Гилберт вошел в офис фирмы, к нему тут же подлетела секретарша из приемной.
Эта в высшей степени привлекательная дама лет сорока с небольшим, элегантная брюнетка с высокой прической, парижским шиком и бездной шарма, идеально подходила для того, чтобы представлять «Мир орхидей» в глазах посетителей. У нее даже имя было подходящее: Флер Жардин.
— Здравствуйте, мистер Гил! Мы наконец-то смогли отыскать местечко, где никто не помешает вам работать. — Бодрый тон мадам Жардин прозрачно намекал, что Гилберту следует возликовать душой, а ни в коем случае не возмущаться, иначе… — Сюда, пожалуйста, — прибавила она непреклонно.
Когда Каролина с утра разговаривала с Флер, она не привела никаких причин для подобной перестановки. У нее просто не было сил придумывать что-то более или менее правдоподобное. Впрочем, мадам Жардин платили немалое жалованье не только за парижский шарм и деловитость, но еще и за тактичность.
Мрачно скривив губы, Гилберт последовал за элегантной секретаршей.
Итак, он изгнан из рая!
Тот факт, что он сам повинен в этом изгнании, нисколько не улучшал его настроения.
Кабинет, хотя и довольно тесный, выходил окнами на сад и фонтан. К великолепному виду за окном прилагались рабочий стол, телефон и все, что может понадобиться в работе.
Едва только среди сотрудников фирмы распространился слух, что инспектор страховой компании остался без секретарши, как все представительницы этой профессии — начиная от юной мисс Брикс из финансового отдела и заканчивая старой девой в очках мисс Аделиной Паркер из группы маркетинга, — наперебой принялись заверять Гилберта, что если только ему что-нибудь понадобится…
Он терпел все это безобразие до четырех часов, а потом понял, что сыт по горло. Поднимая глаза, Гилберт уже привык видеть склоненную головку в ореоле золотисто-медовых локонов, нежную округлость щеки и привычный жест Каролины, задумчиво постукивающей кончиком ручки по пухлым губам.
Черт возьми, он привык к тому, что она все время рядом.
Стиснув зубы, Гилберт небрежной походкой направился к ее кабинету и вызывающе улыбнулся секретарше, которая приподнялась было, чтобы остановить нежеланного посетителя, но, заглянув в его янтарные глаза, благоразумно промолчала.
Никто в офисе не знал, почему страховой инспектор сделался вдруг персоной нон грата. Быть может, потому, что он слишком затянул расследование или отыскал какой-то огрех? Но миссис Гордон, ведавшая вопросами страхования, с негодованием отвергла это предположение. Ее настырный инспектор явно не беспокоил.
Так что когда этот загадочный тип постучал по косяку двери, ведущей в кабинет Каролины, и вошел, не дожидаясь ответа, веснушчатый носик Коры даже зачесался от нестерпимого любопытства.
Преданная помощница Каролины была не единственной, кто сразу приметил, какие взгляды бросают друг на друга эти двое, стоит им случайно столкнуться в столовой или коридоре. В «Мире орхидей» быстро разнесся слух о том, что их одинокая хозяйка наконец-то нашла себе Прекрасного принца.
— Удачи, дружище, — чуть слышно пробормотала Кора, сама не зная, относятся ли эти слова к ее подруге и работодательнице или же к Берту Гилу.
Каролина подняла глаза от бумаг, ожидая увидеть веселое пухленькое личико Коры.
— В чем дело?.. — начала она и осеклась. Лицо девушки окаменело — просто потому, что не знало, какое выражение ему принять. — Ах, это вы, — сказала она зачем-то и снова смолкла.
Губы Гилберта сжались в горькой усмешке.
— Послушайте, я хочу извиниться за то, что произошло вчера ночью…
При этих словах Каролина мгновенно залилась ярким румянцем, что показалось ему трогательным и странным. Кто бы мог подумать, что такая бессердечная, хладнокровная особа еще не разучилась краснеть? Именно такие черты Каролины и сбивали его с толку. Они никак не соответствовали тому образу хищницы, который он мысленно нарисовал.
— Ничего, все в порядке, — быстро проговорила Каролина. — Забудьте об этом.
Гилберт медленно приблизился к ее столу.
— Но я не хочу забывать, — сказал он с той же беспощадной откровенностью, с какой судил сам себя. Он действительно не мог забыть ту мгновенную, безумную вспышку страсти. Это воспоминание мучило его всю ночь.
Каролина облизала внезапно пересохшие губы. Она явственно ощущала исходящий от Гилберта пьянящий аромат мужской, первобытной силы.
— Я… — начала она и умолкла, не зная, что сказать. Черт! Нужно как-то справиться с собой. А если уж ничто не приходит на ум, то, может быть, стоит ответить на его откровенность так же откровенно?
— Я не понимаю, что вам от меня нужно, — наконец выдавила Каролина. Голос ее прозвучал сдавленно и глухо, но она решила, что для начала неплохо и это.
Девушка не подозревала, что первым же выстрелом попала прямо в цель.
Гилберт издал странный звук — то ли смех, то ли рычание.
— В том-то и беда, — устало проговорил он, — что я и сам этого не понимаю! — И отошел к окну, глядя на ряды бесконечных стеклянных крыш. Чувства его находились в таком смятении, что он предпочел глазеть на оранжереи, чем тонуть во взгляде ее дымчато-зеленых глаз. — Каролина, меня влечет к вам. Впрочем, это вам теперь уже известно. — Гилберт тщательно подбирал слова, стремясь не нарушить тонкую грань между истиной и ложью. Нельзя допустить, чтобы эта женщина отдалилась от него. Он до смерти боится стать для нее чужим!
Сердце девушки ликующе застучало. Его влечет к ней, он сам в этом признался! Не спеши, тут же одернула она себя. За этой фразой непременно должно следовать какое-то «но».
— Это так плохо? — спросила Каролина, стараясь, чтобы в ее голосе прозвучала усталая насмешка опытной женщины, но в нем было одно лишь детское любопытство.
Гилберт круто развернулся к ней, едва удержавшись на ногах от нового удара, бившего прямо в цель.
Плохо?! Да, черт побери, да! Он приехал на этот остров в полной уверенности, что Каролина вместе с Освальдом Хейденом виновны в гибели его отца.
Стивен Льюис рассказал сыну об украденной орхидее, лишь когда заболел раком легких. До тех пор он не хотел мешать стремительной карьере Гилберта, отягощая его собственными бедами. Прилетев из Штатов, Гилберт сидел в больнице у постели отца, только что перенесшего первую из множества мучительных и бесплодных операций, и с нарастающим ужасом слушал его рассказ о похищении орхидеи. Старик ни слова не сказал о том, как потрясла его эта потеря, но это было ясно всякому, кто знал и любил Стивена Льюиса, а Гилберт очень любил своего отца.
После его смерти сын потратил годы и истратил прорву времени, денег и сил ради того, чтобы осуществить справедливое правосудие. И вот в списке потенциальных воров осталось только одно название. «Мир орхидей».
Тогда-то Гилберт и повстречал Каролину Хейден, женщину, которая была виновна во всех его несчастьях.
Та проклятая молния, как видно, вышибла из него остатки здравого смысла. Вопреки всему, что он знал, или, точнее, подозревал, вопреки всему, в чем он винил Каролину, Гилберт с каждой минутой все больше и больше поддавался ее чарам.
Вначале он еще мог убедить себя, что это чисто физическое влечение. Каролина действительно была чертовски хороша собой. Но потом к уже сложившемуся образу хищницы и бесстыжей воровки начали добавляться совсем неподходящие детали: первая любовь, завершившаяся так трагически, трогательная уязвимость… Гилберту просто не верилось, что это может быть тонкой актерской игрой. Ее искренность и пылкое желание вывести «Мир орхидей» на вершины мирового бизнеса, которое так напоминало его собственные честолюбивые устремления. Ее дружелюбное отношение к окружающим. Черт, даже эта милая привычка краснеть…
Все эти капельки исподволь точили камень уверенности Гилберта, и с каждым днем Каролина становилась для него все желанней.
А она еще спрашивает, что в этом плохого!
Гилберт беспомощно рассмеялся:
— Ох, Каролина, я и сам не знаю! Просто я не привык к подобным чувствам.
Сердце девушки забилось сильнее. Так вот оно что! Как и все мужчины, Берт попросту боится настоящей любви.