— А ты…
— Вы тоже сняли тут номер? Тут чудесно, правда?! Мне кажется, нет ничего в мире лучше океана, а из моего окна видно только небо и воду. Это чудо!
— А Стив…
— Правда, скоро, говорят, могут начаться дожди. Но мы ведь все равно будем тут…
Марк откинулся на спинку стула и, улыбаясь, слушал эту светскую болтовню. Он прекрасно знал характер своей бывшей подружки. Если Фокси взялась молоть какую-то чушь, значит, в ближайшее время от нее вряд ли можно добиться вразумительного ответа на вопросы. Особенно это касается Стива. Опять не поладили… или по работе, или в личных делах. Стив-то всегда говорил, что готов на ней жениться, а вот Дженни… Марк поднял одну бровь и заявил:
— Ну вот что, милая, не хочешь рассказывать, так и не надо. Я подожду. Ты просто скажи: Стив в городе или нет?
Она нахмурилась и замолчала.
— Ну ладно, не хочешь, не говори.
— В самом деле, Марк, зачем ты к ней…
— Я не знаю, где он. И это последнее, что я хотела бы слышать на эту тему. — Дженни угрожающе привстала со стула.
— Все-все, драгоценная моя! — Марк галантно поцеловал ее руку и тут же ловко усадил обратно за столик.
Неизвестно почему, но Мишель совершенно спокойно относилась к таким двусмысленным отношениям своего мужа и лучшей подруги. Причем спокойна она была как сейчас, так и пять лет назад, когда еще страстно любила Марка. Она ревновала мужа ко всему живому на свете, но только не к Дженни. По крайней мере, до сего момента. Это была одна из многих загадок в отношениях между подругами, которым ни в коем случае нельзя было пытаться найти объяснение. Это была данность, которую они обе принимали: Марк ТАК относится к Дженни. Ну что теперь поделаешь?
И точка. И больше ни слова.
— Марк, скажи-ка, здесь можно снять где-нибудь домик с прислугой? Вы с Мишель, кажется, давно в Сан-Франциско? — Дженни вопросительно переводила взгляд с одного на другого.
— Да, мы тут уже около месяца. Домик… Не знаю, домик, наверное, можно найти, несмотря на то что сейчас сезон. Тебе в каком районе нужно? Поближе к пляжу или к деловому центру?
Все трое переглянулись и захохотали.
— Дженни, зачем ты здесь? — отсмеявшись, спросил Марк. — У тебя достаточно денег, значит, в работе ты не нуждаешься. Ну… Что еще? Побережье ты никогда не любила, купаться и загорать тебе не нравится.
— Мне нравится смотреть на океан. — Она улыбнулась, давая понять, что не хочет поддерживать эту тему.
— Ты приехала сюда не работать. — Марк настойчиво и в то же время как-то нежно и даже интимно смотрел на нее, низко наклонив голову.
Раньше с таким лицом он спрашивал, склоняясь над ее подушкой: «Хочешь еще, малыш?».
— Нет.
— Ностальгия?
— По чему?
— Ну… Ты говорила, что родилась здесь.
— Марк, я не помню, где родилась, и теперь, тридцать два года спустя, никто уже этого мне не расскажет. Как я могу скучать по местам, которых никогда не видела?
— Ты скрываешься?
— Вот настырный! С таким же успехом я могла бы скрываться в полицейском участке. Ты же знаешь, что в Сан-Франциско скрыться невозможно…
— Тогда что?
— Тогда ничего. Кстати, слышала, что тебе нужны деньги.
— Я не возьму у тебя.
— Зря.
Мишель притворно зевнула и встала из-за стола. Знала, что муж не любит, когда она присутствует при его деловых разговорах, даже если это разговор с Дженни.
— Ну вы тут обсуждайте дела, а я пошла спать.
— Пока, дорогая. Я не знаю, во сколько приду.
— До завтра, подружка!
Они помолчали, провожая взглядом кокетливую походку бывшей стриптизерши и несостоявшейся фотомодели.
— Задница у нее — что надо, а вот мозгов Бог не дал.
— Не надо так говорить о моей подруге.
— Брось, Дженни, у тебя никогда не было и не будет подруг. У таких, как ты, не бывает друзей.
— Почему?
— Ты — одинокая Лиса… Я уже говорил тебе об этом. Тогда… Мне кажется, я один тебя знал. Настоящую. Тогда…
Взор Марка затуманился.
— Всем моим мужчинам так кажется.
Он улыбнулся:
— Могла бы и промолчать.
— А зачем?
— Чтобы пощадить мое самолюбие.
— Сильно ты щадишь самолюбие Мишель!
— Далась тебе эта дурочка! Мне кажется, что, начни мы с тобой прямо на ее глазах… она точно так же сделает вид, что устала, и уйдет, чтобы не мешать.
— Я думаю, мы не будем экспериментировать.
— Я тоже так думаю.
С минуту оба внимательно смотрели друг другу в глаза, потом Марк медленно закурил сигару.
— Ну что, Фокси, мне кажется, ты заскучала. Когда последний раз была работа?
— Полгода назад.
— Сколько?
— Три миллиона.
— Средненько.
— Не то слово. Так тебе нужны деньги?
— Вот из-за этого, Фокси, я от тебя и ушел.
Она захлопала глазами:
— Постой-постой. Мне казалось, что это я ушла к Стиву.
— Нет, по сути, это я ушел. Просто я мог бы тебя вернуть, если б захотел. Но вместо этого женился на Мишель. Не могу чувствовать себя альфонсом. Да и не получилось бы у нас с тобой ничего.
— Это почему же? — прищурив один глаз, спросила она, ибо знала, что Марк заведет сейчас одну из своих старых песен.
— Ну ты же знаешь, как я не люблю, когда женщина командует мной. А ты… Может, Стиву такой расклад и подходит, а мне — точно нет. Я люблю все решать сам…
— …деньги добывать сам, семейные дела вести сам.
— Ты все знаешь, Лисичка.
— Да-да. Вот из-за этого я от тебя и ушла… Значит, деньги не возьмешь?
— Нет.
— Сколько ты должен?
— Пятьдесят.
— Тысяч?
— Ты что, в школьные карты играешь?
Дженни задумчиво присвистнула.
— Но я могу дать тебе эти деньги. Они у меня есть.
— Это хорошо, что они у тебя есть. Но я не собираюсь обирать тебя…
— И вовсе не…
— Я все решу сам! Хватит, Дженни. Пойдем лучше потанцуем.
Музыка была отменной. Или ей так казалось от выпитого вина? Дженни крайне редко пила в своей жизни: работа не допускала случайных расслаблений. А сегодня все не так. Все наперекос. Эх, и надо же было ей сбежать от Стива с Бойдом!
— Дженни, ты не думала остановиться? — Марк несильно, но, учитывая факт совместного прошлого, ощутимо прижимался к ней бедрами и медленно вел танец.
— Нет.
— Тебе мало?
— Ты сам прекрасно знаешь.
— Дженни, я все время не решался у тебя спросить…
— Спрашивай.
— Почему ты никогда не связывалась с брачными контрактами?
Она сделала едва заметное движение бровями и тут же спокойно произнесла:
— А зачем?
— Все женщины твоей… ммм… профессии работают с брачными контрактами.
— А я не работаю. И точка.
— Не злись.
— Не злюсь. Просто я не хочу говорить об этом.
— Просто брачные контракты «отрабатывать» легче всего. Быстрые деньги. А с твоей-то внешностью… — Марк сглотнул и отвел глаза в сторону.
Дженни расхохоталась ему в лицо:
— Слушай, тебя Мишель совсем не кормит, что ли?
— Почему? — насупился он.
— У тебя, как у голодной собаки, слюна течет изо рта, когда ты видишь красивых девушек. Только никак не возьму в толк, на что тебе сдалась я? — Она снова рассмеялась. — Мы ведь изучили друг друга вдоль и поперек, пробовали и так и сяк… Я не понимаю, о чем ты жалеешь? Все равно семьи у нас никогда не получилось бы.
— Это все потому, что ты пытаешься соответствовать своему имени — Фокс.
— Это все потому, что дальше совместной работы и общей постели наши планы никогда не заходили. А потом и в этом мы разошлись. Ты променял меня…
— Ты ревнуешь к Мишель?!!
— ……на колоду карт.
— Я уж подумал — на Мишель. А ты променяла меня на Стива и его сомнительные аферы.
— Благодаря которым я стала миллионершей.
— Ты стала циничной.
— А ты меня не жалей.
— Я не жалею.
— Нет, ты смотришь на меня, как на больную собаку, которую надо пристрелить, а рука не поднимается.
— Брось, Дженни. Я все еще люблю тебя, и ты это знаешь. Поэтому и смотрю. — Марк провел ладонью по ее рыжим волосам, провел старательно — до самых кончиков, и задержался где-то на середине полуобнаженной спины. — Просто, дорогая Лисичка, мы слишком хорошо знаем друг друга, и поэтому я счел, что имею право…
— Да нет, Марк. Давай не будем мешать работу с любовью.
— О-о. Ты изменилась, Дженни.
— Почему?
— Раньше ты боялась вслух произносить слово «любовь» и никогда не говорила о своей…
— Я и сейчас не собираюсь. И если ты не хочешь, чтобы я ушла, давай не будем перемалывать, что я говорила раньше, а что — сейчас.
— Единственное, что, я уверен, ты сильно любишь, это свою работу. Нашу работу…
Дженни рассмеялась, как бы соглашаясь с ним.
— Нет, правда. Зря смеешься. Ты всегда так красиво говорила о ней. Адреналин и все такое… А помнишь, ты однажды сравнивала кон с любовной игрой? Помнишь? Ты говорила — такая же прелюдия, такой же накал…
— Марк!
— А потом — опустошение и удовлетворение… Помнишь?
— Марк, отпусти меня.
— Зачем?
— Я хочу побыть одна.
— Сейчас. Только один момент.
Как ни в чем не бывало, он нагнул голову к ее лицу и поцеловал ее в губы. Нежно-нежно. Как раньше. Потом прошептал:
— Кстати, музыка давно закончилась. Ресторан закрывается. Мне было очень приятно видеть тебя сегодня…
— Взаимно.
— Ты больше ничего не скажешь мне на прощание?
Марк навис над ней. Большой, грузный, смуглый брюнет — ни дать ни взять — классический бандит из Чикаго. Только не хватает тоненьких усов над верхней губой и широкополой шляпы в стиле тридцатых годов…
Она опустила глаза, чтобы скрыть смех. Дженни давно хотелось спать, а вот играть в романтическую ностальгию с Марком, напротив, совсем не хотелось.
— Ну что ж. Передавай привет Мишель. Я пошла спать.
— И все?
— И все. Марк, пропусти меня. Мы еще увидимся, к чему эти дешевые комедии?
— И правда. У нас все только начинается. Ну… пока… — Он еще раз поцеловал ее, на этот раз — в плечо, аккуратно отодвинув тоненькую бретельку платья, и зашагал прочь, насвистывая что-то веселое.