Ответить я не смогла, как и забыть картину прислонившегося к дереву Хантра, с распоротым животом…
— Огонь, — заговорил Аршхан, — его нужно убрать, потом я попробую вдохнуть жизнь.
Я прижалась к Динару, он сжал меня в объятиях, и вокруг нас заревело пламя. Громко, яростно и в то же время грозно… а потом все стихло…
— Никогда не видел ничего подобного, — произнес Аршхан, — никогда!
А я стояла и плакала, потому что гоблины убили всех. Даже лошадей. И я видела тела людей, которые еще недавно окружали меня и на протяжении многих лет были рядом, а теперь они были мертвы… все. И Динару тоже было плохо, он молчал и продолжал обнимать меня, но одного взгляда было достаточно, чтобы понять, насколько он угнетен произошедшим.
— Этого лорийского выродка я убью сам, — прошипел Динар.
— Нельзя, — пришлось ответить мне, — просто нельзя.
И тут вмешался Аршхан.
— Я не смогу сам, Катриона. — И он еще раз оглядел поляну с трупами. — Мне нужна твоя помощь.
Динар хмуро посмотрел на ракарда, потом сжал меня в объятиях, демонстративно не отпуская, и ледяным тоном поинтересовался:
— И зачем тебе Кат?
— Слияние сил дает жизнь, — хмуро пояснил Аршхан.
Рыжий посмотрел на меня, потом на ракарда, потом опять на меня, и мне же был задан вопрос:
— Ты с ним целоваться будешь?
Ну не могу сказать, что перспектива пугала, скорее наоборот. Однако вслух ответила:
— С тобой же целовалась.
— Слушай, Кат, — не понравился мне тон Динара, — ты всем мужчинам будешь позволять вольности?
— Рыжий, — я оттолкнула его, — вольности со мной позволяешь себе только ты!
— Мне можно, — самоуверенность некоторых просто бесит.
— Да? — Я сложила руки на груди и, вспомнив рекцию шенге, мстительно пригрозила: — А я папе расскажу!
— А то он не знает!
— Так я приемному папе расскажу!
Рыжий побледнел, и мне это так понравилось! Но тут опять вмешался Аршхан:
— Сам я не справлюсь.
— Кат, есть другие способы, — это был почти рык.
А я, не отрывая взгляда от Динара, потопала к ракарду. Хотя о чем это я — они оба ракарды! Едва подошла, Аршхан обнял меня.
— Слушай, орк, — не выдержал Динар, — может, ты со мной сливаться силой будешь?
Я не выдержала и, уткнувшись в рубашку Аршхана, откровенно расхохоталась. Аршхан и Динар — вот оно, последствие сказочек.
— Рыжий, — сквозь смех простонала я, — только ты учти, что ты весь рыжий и иногда бываешь весь волосатый, а он вождь и, наверное, очень выносливый!
В ответ я узнала несколько новых для себя ругательств, а Аршхан удивленно спросил:
— О чем вы?
— Да так. — Я вытерла слезы и улыбнулась орку. — Об одной древней легенде про одинокого орка и выносливого вождя.
— Расскажешь? — Мне казалось, что я просто таю в объятиях ракарда, а его полный нежности взгляд и вовсе лишал всех посторонних мыслей.
— Расскажу, — прошептала я, уносясь куда-то далеко, — но потом…
Аршхан улыбнулся своей невероятно красивой улыбкой и попросил:
— Только не бойся, — и его длинные волосы упали на мое лицо, а теплые губы нашли мои.
Я не боялась… Я плавилась, как свеча близ огня, понимала, что это глупо, но остановиться уже не могла, обнимая его лицо и отдаваясь этим ощущениям. Аршхан был для меня мечтой, мечтой о той, другой жизни, где не нужно думать и решать, биться над очередной преградой и постоянно преодолевать трудности… Но это была недостижимая мечта, ведь я не Селения, я не смогу жить с любимым, зная, что мой отец доживает последние дни, не в силах передать страну наследнику… Иллории больше нет, ее поглотила Хорния, и даже иллорийский язык сейчас почти не употребляется. А Селения живет, и даже счастлива.
— Я возьму твою силу… — прошептал Аршхан.
— Я не против, — ответила тоже шепотом я, понимая, что мы так близки в последний раз, и я больше никогда не позволю себе целовать самого прекрасного из всех ракардов.
Закрыв глаза, я вновь прикоснулась к его мягким губам, чувствуя, как слабеют ноги, а земля стремительно уносится прочь… А потом вспыхнуло пламя. Ярко-синее, безмолвное и обжигающее. Мне было больно, но боль внезапно отступила, и я едва расслышала стон Аршхана — боль он забрал себе. Всю. И пришла тьма, она вырывалась из пространства между нами и затопила поляну, словно мутная беспросветно-черная вода, и в какой-то миг я поняла, что задыхаюсь… Свет, зеленый, яркий, ворвался с шелестом ветра. Я, не разрывая прикосновения, с удивлением смотрела, как свет приходит на смену чернильной тьме.
— Все, — прошептал Аршхан, подхватывая и прижимая меня так, что ноги до земли не доставали, но теперь целоваться было удобнее. И я как-то увлеклась процессом.
А потом я услышала ругательство… на оитлонском. И еще, и еще… и ржание лошадей… Затем выругались далларийцы, и тогда я огляделась. Вокруг нас были цветы, сияющие и освещающие своим сиянием… Цветы на деревьях, и на ветвях, и на стволах, на камнях, на песчаной дорожке, на лежавшем на земле оружии… На это чудо смотрели ожившие люди, к цветам тянулись морды лошадей…
— Спасибо, — прошептала я, продолжая обнимать Аршхана.
— Мы сделали это вместе… — Ракард улыбнулся своей невероятной улыбкой, — у тебя сила Матери Земли. Это великая сила. Не отказывайся от нее.
— Не буду, — прижалась к нему, — теперь не буду.
И я снова посмотрела на своих стражников… чтобы вздрогнуть и отпрянуть от Аршхана — рядом со своими стоял Динар и… Он же не имеет на меня прав! Никаких! Тогда почему мне стало стыдно? И почему, внезапно смутившись, я попросила ракарда опустить меня на землю и как-то поспешно отошла? А Динар… еще один взгляд на Аршхана, и рыжий отвернулся от меня. Совсем.
— Я должен вернуть тебя вождю Джашгу, — напомнил ракард.
Так как я продолжала смотреть на полностью игнорирующего меня и раздающего приказания своим Динара, то сразу не поняла, о чем речь.
— Хорошо, — наконец опомнилась я и побежала к рыжему.
Динар стоял в окружении далларийских и оитлонских стражников и отдавал приказы:
— Деревья подрубим с южной стороны, там менее густой лес. Выжившие гоблины хлынут в проем, я ударю огнем, добиваем стрелами, лишь потом переходим к рукопашному бою. На закате…
И вот тут я вмешалась:
— Динар, — так как я подошла со спины, сразу заметила, как эта самая спина словно ровнее стала.
Даллариец медленно повернулся и с высоты своего роста рявкнул:
— Что?!
Мне даже как-то не по себе стало, и все же разговор пришлось продолжить:
— Я… я возвращаюсь с Аршханом в стан Лесного клана и…
— Свободна! — Он отвернулся от меня и продолжил: — За ночь доберемся до крепости Танноре.
А я продолжала стоять позади него и, откровенно говоря, почему-то чувствовала себя виноватой.
— Динар, — даже не знала, что у меня может быть такой жалобный голос.
Рыжий стремительно развернулся, и все стражники испуганно отступили. Динар трансформировался мгновенно. И через это самое молниеносное мгновение передо мной возник ракард, с черно-красными волосами.
— Что, Кат? — прорычал орк. — Что еще тебя не устраивает? Хочешь свалить со своим орком к папочке? Проваливай! Я еду в Оитлон, и за своих людей можешь не беспокоиться — они будут там же в целости и сохранности! Про Илери тоже забудь — я разберусь! Хочешь, чтобы я женился на Лориане? Без проблем! По возвращении объявим о нашей помолвке! Все, теперь я не ломаю твою жизнь?! Проваливай к своему смазливому орку, сливайся с ним хоть в магии, хоть просто из чувства любви к прекрасному! Свободна! Наслаждайся!
Я испуганно смотрела на него и не могла понять, откуда столько злости.
— Динар…
— Все, Катриона, исчезни! — прорычал он.
— Но… я все равно вернусь в Оитлон…
— А зачем? — Серые глаза сузились, челюсти сжаты. — Я сообщу о гибели Катрионы Ринавиэль Уитриманы.
У меня от удивления какой-то хрип вырвался из горла.
— Ты же этого хотела, Катриона! Свободы от бремени власти, от государства и от ответственности! Забирай! Считай это моим прощальным подарком или предсвадебным, тут уж как пожелаешь! Я сообщу о твоей гибели, и можешь выходить замуж за своего идеального сверхблагородного ракарда сколько душе угодно! И ни кесарь, ни духи преисподней уже не смогут обвинить Оитлон в измене! Довольна?
Я молчала, у меня слов вообще не было, и Динар перестал орать. И трансформация обратилась — теперь это снова был просто правитель Далларии, какой-то уставший и поникший.
— Уйди, Кат, — тихо попросил он, — я сделаю все, как ты хотела, только уйди, сейчас. Не захочешь «умереть», возвращайся через четыре дня в Ирани, мы как раз достигнем Оитлона. А если не вернешься… значит, буду действовать по плану. Но сейчас просто… уйди!
И я ушла. Молча развернулась, забрала из седельных сумок на моей лошади конверт с документами и записями, а потом… потом поставила их обратно. Взглянула на Динара и поняла, что он пристально за мной наблюдает.
— Катриона, — неслышно подошел Аршхан, — время.
Вспыхнул портал, я, зажмурившись, шагнула вслед за ракардом… Когда мы вышли посреди стойбища Лесного клана, я услышала тихий звон. Не сразу поняла, что происходит, но, едва взглянула на землю, не сдержала вскрик — с моих рук осыпались маленькие серебристые иголочки, звон шел от них. И я поняла — это осыпается аравири.
— Шенге, а как сделать, чтобы дождь пошел?
— Утыррка должна попросить небо. — Мой любимый папашка усмехнулся, но я и так поняла, что это шутка. — Земля, Утыррка, все начинает земля. Вода в земле и на земле… нагрей землю.
Я протянула руку и попыталась ощутить влагу, почву, тепло… Пар заструился вверх, уносясь ввысь…
— Останови, — приказал шенге, — прегради путь…
И я задействовала ветер, создала купол, удержала влагу.
— Утыррка, ветер и холод, — напомнил папашка.
Ага, значит, делаю ветер холодным… на нос упала капля, затем вторая…
— Шенге, — восторженно прошептала я, — дождь…