– Честно говоря, это и в самом деле потребовало определенных усилий.
– И я полагаю, вам пришлось взять на себя кое-какие обязательства?
– Разумеется.
– Прекрасно, господин Вертретер, превосходно! И положитесь на меня: как только вы достигнете цели, я непременно сообщу в министерство о вашей роли в этой истории!
– Благодарю вас.
Эдит налила кофе, и Шмиттер не преминул сказать, что это один из лучших, какие ему случалось пробовать.
– Но я пришел сюда, инспектор, не только затем, чтобы познакомиться с вами и с вашей сестрой, хотя это, бесспорно, доставило мне огромное удовольствие. Людовик, я хотел сообщить тебе, что внимательно изучил досье Шауба и, вынужден признать, не нашел никаких бумаг, подтверждающих получение наследства, на которое он сослался, покидая наш банк. В то время меня тоже немного удивило решение Шауба, но я сам слишком устал, чтобы не признать права на отдых за другими. Тем не менее я по-прежнему думаю, что Рудольф Шауб – не тот человек, которого вы ищите, или я ничего не смыслю в людях. Если уж Шауб виновен, то можно заподозрить кого угодно… Однако я согласен, что вопрос о наследстве следовало бы прояснить. Хотите, я вызову Шауба в банк, инспектор?
– Ни в коем случае, господин Шмиттер. Вы же понимаете, мы бы и сами давно приказали ему явиться в управление, будь хоть малейшая надежда добиться успеха таким образом. Беда в том, что даже если Шауб не сумеет объяснить происхождение наследства, это еще не докажет его вину.
– Но ведь должен же человек назвать источник своих доходов?
– И что с того? Шауб может заявить, например, что выиграл в лотерею. Как удостовериться, что это вранье? Не он обязан доказывать, что живет не на краденые деньги, а мы – что он их украл.
– Ясно. И что вы предлагаете?
– Сенталло сам поедет к Шаубу и попробует его разговорить. Возможно, увидев человека, который, по его мнению, сидит в тюрьме, Шауб растеряется, струсит и чтобы самому выйти сухим из воды, выложит, кто затеял всю аферу?
– Но Людовик очень крупно рискует…
– Он согласился рискнуть, понимая, что иначе мы ничего не добьемся.
– Вы будете его сопровождать?
– Нет. Шауба уже наверняка предупредили, что кто-то приходил, и он должен держаться настороже, так что, увидев несколько человек, просто удерет, если, конечно, и в самом деле чувствует за собой вину… Сенталло обещал мне не прибегать к насилию. Его задача – разобраться, откуда ветер дует. Если Людовик почувствует, что у Шауба совесть нечиста, тут в игру вступим мы и, установив за домом круглосуточное наблюдение, нагоним такого страху, что Шауб начнет делать ошибки. Тогда-то мы его и накроем. И, клянусь вам, он у меня заговорит!
Когда Шмиттер ушел от Сенталло и его друзей, в доме царило самое оптимистическое настроение, поскольку управляющий персоналом банка Линденман, взбодрившись от рюмки «Кирша»[6], который Эдит подала к кофе, в радужных тонах описал будущую церемонию по случаю возвращения Людовика в банк, торжественные извинения дирекции и все прочее.
Сенталло в тот вечер заснул с легкой душой. Он и в самом деле уверовал, что полоса невезения кончилась и, как только воров посадят под замок, он с Эдит и маленьким Куртом заживут, как все порядочные обыватели Люцерна.
ГЛАВА IX
На лампердингенской дороге Сенталло снова увидел дорожного рабочего. За день тот почти не сдвинулся с места. Они поздоровались, как давние приятели. Рабочий распрямил спину и, выплюнув длинную струю жевательного табака, спросил:
– Опять Шауба ищете?
– Да, ведь вчера его не было.
– И я вам так и сказал.
– Надеюсь, сегодня у меня больше шансов увидеть Шауба?
– Возможно… Я тут с утра и не видел, чтобы он куда-то уехал.
У дома Шауба Людовик замедлил шаг, в последний раз повторяя про себя назидания инспектора: главное – сохранять спокойствие во что бы то ни стало. Сенталло шел исключительно на разведку. Нельзя намекать Шаубу, что он подозревает о его участии в ограблении. И пугать надо не столько словами, сколько недомолвками. Если Людовик хорошо справится с ролью, после его ухода Шауб почти наверняка бросится звонить своему сообщнику (или сообщникам), а то и сам поспешит в Люцерн. Тогда Сенталло должен пойти следом и предупредить полицейского в штатском – тот с газетой в руках будет ждать на перекрестке Гундольдингенштрассе и продолжит слежку за Шаубом.
Домик выглядел очень кокетливо, хотя и был невелик – как раз то, что надо пожилой парс, чьей единственной заботой стал уход за цветами. Тщательно подметенные дорожки и окруженные глазурованной плиткой клумбы свидетельствовали, что садик, по-видимому, возделывали с большой любовью. Людовик толкнул деревянную калитку, выкрашенную в светло-желтый цвет с ярко-красными углами и поперечинами, и тут же альпийский колокольчик прозвенел веселую песенку. Дверь коттеджа открылась, и на крыльцо вышел мужчина – Людовик сразу его узнал. Приложив к глазам сложенную козырьком руку, Шауб попытался разглядеть гостя, а потом стал ждать, пока тот подойдет поближе.
– Господин Рудольф Шауб, не так ли? – спросил Людовик, когда их разделяли лишь три ступеньки крыльца.
– Да. А в чем дело?
– Я бы хотел с вами поговорить.
– О чем?
– Насчет одной старой истории…
– Вот как?
Шауб, по-видимому, колебался.
– Это вы заходили вчера?
– Да.
– Ну ладно, входите…
Следом за хозяином дома Сенталло вошел в просторную гостиную – имитация камина придавала ей деревенский вид. У стены под окном стоял стол, накрытый скатертью в цветочек. Шауб указал гостю на стул.
– Садитесь, – любезно предложил он.
А сам устроился напротив, разглядывая ярко освещенное лицо Людовика и, очевидно, роясь в памяти.
– Странно… Вроде бы я вас хорошо знаю, и все-таки никак не могу вспомнить имя…
– Вы меня и в самом деле отлично знаете, Шауб, но только, по-вашему, я сейчас должен быть очень далеко отсюда. Поэтому-то мое имя даже не приходит вам в голову.
– Далеко?
– В тюрьме.
Шауб привскочил со стула, но тут же снова сел.
– Черт возьми! – выдохнул он. – Это ж Сенталло!… Людовик Сенталло. Ну и ну! Так вы больше не за решеткой?
– Как видите! Нет, не беспокойтесь, я вовсе не сбежал оттуда.
– Каким же образом вышло, что вы…
– Разгуливаю на свободе? А меня отпустили.
– Господи Боже, но это просто невероятно!
– Ошибаетесь! Пересмотрев мое досье, умные люди сообразили, что с моим осуждением не в меру поторопились и не исключено, что, в конечном счете, я не так уж виновен в краже, за которую схлопотал семь лет тюрьмы.
– Вот это да! А вы, как я погляжу, ловкач!
– Вы думаете?
– Черт! Между нами говоря, всего два года за решеткой – не такая уж большая плата за этакий лакомый кусок, а?
– Так, по-вашему, банк ограбил я?
– А кто же еще?
– Это вы должны мне сказать, Шауб!
– Я?
Бывший охранник вытаращил глаза.
– Ну да, потому-то я и пришел с вами повидаться.
– Вы шутите?
– И не думаю. Понимаете, Шауб, в тюрьме я хорошенько пораскинул мозгами и пришел к выводу, что стал жертвой чертовски хитрого заговора.
– Не понимаю, о чем это вы!
– О нет, прекрасно понимаете, Шауб, поскольку вам с самого начала было известно о моей невиновности.
– Мне? Да вы с ума сошли! Откуда ж я мог знать?
– Вы были в курсе, и сами могли бы назвать имена преступников.
Шауб заерзал на стуле.
– Ложь все это, – дрогнувшим голосом проговорил он, – сплошные враки! Это вы стащили бабки! Уж не представляю, каким образом вам удалось выбраться из кутузки, но, черт возьми, вы грабитель, и я от своих слов не отступлюсь!
– Стоит ли так сердиться, Шауб? Я вас ни в чем не обвинял…
– Не обвиняли? Только этого не хватает! А в чем, интересно, вы могли бы меня обвинить?
– В пособничестве.
Шауб вскочил.
– Вон отсюда, мерзавец! – задыхаясь от ярости, возопил он. – Прочь!
– Я не уйду, пока вы мне не ответите.
– Да в конце-то концов, хозяин я у себя дома или нет? Я имею право принимать у себя только кого захочу!
– Дело не в том, Шауб. И я не оставлю вас в покое, пока не получу ответа. Сядьте-ка лучше…
Лицо старика вдруг показалось Людовику очень усталым.
– И чего вы ко мне пристали? – жалобно пробормотал он.
– Без вашей помощи меня бы не смогли заманить в ловушку.
Шауб снова опустился на стул.
– Чушь…
– Этот несчастный случай на лестнице… помните?
– И что же?
– Он произошел очень кстати – как раз, чтобы я вас заменил.
– Не нарочно же я рухнул с верхотуры! Да я запросто мог свернуть себе шею!
– Но вы ее не свернули, Шауб, потому что упали специально. Кто вам дал такой приказ?
– Никто!
– Лжете!
– Нет, я не лгу!
– Да-да… кстати, как насчет наследства, которое помогло вам уйти в отставку? Может, немного потолкуем о нем?
– Это вас не касается!
– Вы уверены? А кто оставил вам наследство, Шауб?
– Э-э-э… тетя.
– И где она жила?
– В… в Сент-Галь.
– А как ее звали?
– Черт возьми, не ваше дело!
– Как вы думаете, полицию тоже должен удовлетворить подобный ответ?
Шауб вцепился в край стола.
– Полицию?
– Да. Она потребует уточнений. А потом наведет справки и выяснит, что у вас не было в Сент-Галь никакой тети и наследства вы тоже не получали.
– Шутить изволите? Это я-то не получал наследства? И откуда же у меня тогда деньги?
– Вам заплатили за участие в ограблении, которое свалили на меня.
Шауб так внезапно перешел в нападение, что застигнутый врасплох Сенталло не успел увернуться. Хозяин дома вцепился ему в горло.
– Да замолкнешь ты, сволочь такая? Замолкнешь?
Памятуя об указаниях Вертретера, Людовик лишь спокойно отвел руки Шауба в сторону.
– Разве уже это одно не признание?
Смирившись с неизбежным, бывший охранник тяжело упал на стул. Слушать, как всхлипывает и скулит такой здоровяк, было крайне неприятно. Наконец он высморкался и распрямил спину.