Айзек АзимовЛовушка для простаков
…Самым великолепным зрелище было тогда, когда Малышка находилась еще довольно далеко, и всю ее можно было окинуть взглядом.
На севере и на юге треть планеты покрывали ледяные шапки, только начавшие свое тысячелетнее отступление.
Посадочная спираль корабля была проложена с севера на юг, специально, чтобы можно было разглядеть полярные области, хоть это была и не самая безопасная траектория. Поэтому внизу под кораблем видна была то одна, то другая ледяная шапка. Обе они одинаково сияли в солнечных лучах: ось Малышки не имела наклона. И каждая шапка была разделена на секторы, как торт, разрезанный радужным ножом. Одна треть была освещена сразу обоими солнцами и сверкала ослепительно белым светом, который понемногу желтел к западу и зеленел к востоку. Восточнее белого сектора лежал следующий, вдвое уже его, освещенный только зеленым солнцем Лагранж-I, и здесь снег горел изумрудными отблесками. К западу еще полсектора, доступные только лучам красного солнца Лагранж-II, светились теплыми оранжево-красными тонами земного заката. Цвета полосами переходили друг в друга, отчего сходство с радугой еще усиливалось. И, наконец, последняя треть казалась сравнительно темной, хотя можно было разглядеть, что и она поделена на неравные части. Меньшая была в самом деле черной, большая — чуть молочного оттенка.
Спираль спуска изогнулась, изменив свое направление на юго-западное, а потом на западное, обещавшее меньше всего риска при посадке. В рубку проник глухой рев прорезаемой атмосферы — сначала резкий и высокий, он становился все ниже и глуше. Поверхность планеты как будто бросилась навстречу кораблю. Ледяные шапки исчезли из виду, сменившись равномерным чередованием суши и воды. Под кораблем все реже и реже проносился материк с гористыми окраинами и равниной посередине, как суповая миска с двумя ледяными ручками. Материк занимал половину планеты — остальное было покрыто водой. В свете Лагранжа-II вода казалась тускло-пурпурной. Там и сям виднелись багровые точки, к северу и к югу их становилось больше. Айсберги! Корабль быстро замедлял полет. Он в последний раз пронесся над океаном. Началась посадка.
…Малышка казалась настоящим двойником Земли. Все отличия были только в ее пользу. Насколько было известно до сих пор, на этой планете ничто не угрожало человеку. Никто и не подумал бы, что здесь может таиться какая-то опасность. Если бы только не то обстоятельство, что первая колония людей на Малышке погибла до последнего человека. И что хуже всего, — это произошло таким образом, что все сохранившиеся сведения ничего не могли объяснить.
…Только в последние двадцать лет, столкнувшись с проблемой растущего перенаселения старых планет, Конфедерация приступила к систематическому обследованию Галактики. До этого человечество заселяло новые миры наугад. В поисках земли и лучших условий жизни мужчины и женщины отправлялись туда, где могли находиться пригодные для жизни планеты, или посылали туда разведочные партии добровольцев.
110 лет назад одна такая партия обнаружила Малышку. Они не сделали официального объявления об открытии: не хотели, чтобы за ними последовали полчища предпринимателей, горнопромышленников и всякого другого сброда. Спустя несколько месяцев часть холостых мужчин добилась, чтобы на Малышку были доставлены женщины, и некоторое время колония процветала. Только через год, когда часть поселенцев уже умерла, а большинство остальных были больны или при смерти, они дали сигнал бедствия на ближайшую населенную планету. Ее правительство, которое в этот момент переживало очередной кризис, переслало весть о несчастье правительству галактического сектора и сочло себя вправе забыть об этом.
Правительство сектора сразу же выслало на Малышку санитарный корабль. Он сбросил на планету сыворотку и разные другие медикаменты. Садиться корабль не стал, потому что находившийся на борту врач заочно поставил диагноз гриппа и в своем докладе сильно преуменьшил опасность. По его словам, сброшенные медикаменты позволяли прекрасно справиться с эпидемией.
Вполне возможно, что сесть на планету не захотел боявшийся заразы экипаж; впрочем, в официальном докладе об этом ничего не говорилось.
Три месяца спустя с Малышки пришло последнее сообщение, гласившее, что в живых осталось всего десять человек, и те уже умирают. Они умоляли о помощи. Это сообщение было переправлено на Землю вместе с докладом санитарной экспедиции. Но Центральное правительство представляло собой гигантский лабиринт, где бумаги то и дело терялись, если не находилось какого-нибудь лично заинтересованного человека, достаточно влиятельного, чтобы довести дело до конца. А людей, заинтересованных в судьбе далекой неизвестной планеты, где умирали десять мужчин и женщин, не нашлось. Поэтому сообщение было зарегистрировано и забыто. И в течение столетия человеческая нога не ступала на поверхность Малышки.
Потом, когда поднялась новая шумиха вокруг галактических исследований, сотни кораблей начали там и сям бороздить огромные просторы Галактики. Сообщения об открытии планет потекли тонкой струйкой, а потом хлынули потоком.
Год назад все накопившиеся сведения о планетах, разбираться с которыми было уже никому не под силу, ввели в перегруженную Большую вычислительную машину. Этому придавалось такое значение, что ждать очереди пришлось всего пять месяцев. Машине был задан вопрос о планетах, пригодных для жизни. Машина ответила, выдав список, и Малышка возглавила его.
Планета была разрекламирована на всю Галактику. Преимущества Малышки были стократно преувеличены. О ее плодородии, климате и великом будущем шумели повсюду. Это должно было стать успешным началом правительственной программы колонизации новых планет.
И тут кто-то наткнулся на давнишний доклад одной санитарной экспедиции, посвященный одной планете в одной звездной системе, местонахождение и описание которой в точности совпадало с местонахождением и описанием Малышки…
Положение[1] решили спасать. На Малышку направлена экспедиция, в состав которой вошли самые видные ученые Земли, представители различных научных специальностей. Лишь один участник экспедиции не был ученым. Это был Марк Аннунчио — юноша с феноменальной памятью, один из работников Мнемонической службы, призванием которых было накапливать и запоминать самые разнообразные сведения, факты, числа. Не изучая ничего всерьез, мнемонисты могли делать то, что уже было не под силу ученым, ушедшим в дебри своих глубоко специализированных наук — сопоставляя разнородные факты, обобщать, питать других оригинальными идеями.
Перед экспедицией была поставлена задача во что бы то ни стало обнаружить источник смертельной опасности, затаившийся где-то на планете двух солнц…
Экспедиция прибыла на Малышку.
Геохимик Вернадский, что-то ворча, не отрывался от газового анализатора.
— По-моему, мы находимся примерно на уровне моря, — сказал он. — Судя по величине γ. То есть гравитационной постоянной, — добавил он. Большинство присутствовавших все равно ничего не поняло, но он продолжал:
— Атмосферное давление — около 800 миллиметров ртутного столба, значит, процентов на пять выше, чем на Земле. И из них 240 миллиметров — кислород, а на Земле только 150. Неплохо.
Он как будто ожидал одобрительных откликов, но ученые предпочитали как можно меньше высказываться о чем-либо из чужой области. Вернадский продолжал:
— Ну, конечно, азот. Скучно — природа повторяется, как трехлетний ребенок, который выучил только три урока. Теряешь всякий интерес, когда видишь, что планета, где есть вода, всегда имеет кислородно-азотную атмосферу.
— Что еще есть в атмосфере? — спросил астрофизик и начальник экспедиции Саймон.
Не заглядывая в свои записи, Вернадский перечислил:
— От одной сотой процента до одного процента водорода, гелия и двуокиси углерода. От десятитысячной до сотой процента метана, аргона и неона. От миллионной до стотысячной процента радона, криптона и ксенона. Все, что я могу из этих цифр извлечь, — это то, что Малышка окажется богатой ураном, бедной калием, и неудивительно, что у нее такие симпатичные ледяные шапки.
Это было сказано в расчете на то, что кто-нибудь удивленно спросит, откуда он знает, и кто-то, конечно, спросил. Довольный Вернадский покровительственно улыбнулся и объяснил:
— Радона в атмосфере в 10-100 раз больше, чем на Земле. Гелия тоже. Радон и гелий образуются при радиоактивном распаде урана и тория. Вывод: урановых и ториевых минералов в коре Малышки в 10—100 раз больше, чем в земной.
С другой стороны, аргона в сто с лишним раз меньше, чем на Земле. Скорее всего, первоначального аргона на Малышке не осталось вовсе. А новый аргон на планетах такого типа может образоваться только из калия-40. Мало аргона — значит, мало калия. Проще пареной репы.
— А насчет ледяных шапок? — спросил кто-то.
— Двуокиси углерода примерно вдвое меньше, чем на Земле, а она дает парниковый эффект: пропускает к поверхности коротковолновую часть солнечного излучения, но не выпускает наружу длинноволновое тепловое излучение планеты. Когда в результате вулканической деятельности содержание углекислого газа повышается, планета нагревается, и начинается каменноугольный период с высоким уровнем океанов и минимальной поверхностью суши. А когда растительность начинает поглощать бедную двуокись углерода и поправляться за ее счет, температура падает, образуются ледники…
…Микробиолог Родригес-и-Лопес со своей обычной тщательностью и аккуратностью вырастил культуры микроорганизмов из пыли, уловленной газовым анализатором Вернадского.
— Ничего, — сказал он в конце концов. — Те культуры, которые размножились, выглядят совершенно безобидными.
Ему возразили, что бактерии Малышки могут только казаться безобидными и что токсины и метаболические процессы нельзя изучить на глазок, даже вооружившись микроскопом. Но Родригес возмутился и, подняв бровь, заявил: