Ловушка для птиц — страница 22 из 57

– Бывали там?

– Имела неосторожность. Та еще клоака. Правда, хозяева менялись раз пять. Иногда не по своей воле. Так что не исключаю, что сейчас там детские утренники в полный рост. И церковь летающего макаронного монстра выездные заседания проводит.

Покопавшись в карманах куртки, андрогин извлек изрядно потрепанную визитку и положил ее на стол рядом с Брагиным. На визитке – вполне ожидаемо – обнаружились волна и лодка без гребцов на гребне этой самой волны. И пара чаек, стилизованных под галки в стандартных бюллетенях для голосования.

НЕ ОПОЗДАЙ К ПРИЛИВУ! – шло по нижней кромке визитки.

– Вот, нашла у себя. Осталась от прошлой жизни. Телефоны наверняка изменились, но адрес тот же.

– Спасибо, Ника. Вы очень помогли. – Брагин слегка наклонил голову и прижал руку к груди в знак признательности.

– И поможете еще больше, – неожиданно вклинился в разговор Грунюшкин. – Если примете мое предложение.

– Предложение? – Татуированная волна над бровью Ники приподнялась.

– Хотите сняться в кино?..

Комиксы

…С пленками из лифтового холла подъезда № 13 ситуация разрешилась намного быстрее, чем предполагал Паша Однолет. Они существовали, – и это был несомненный плюс. Тут Паше явно повезло, оказалось, что перезаливали их гораздо чаще, чем требовала инструкция. О положении дел, слегка смущаясь, поведал Однолету секретарь правления ТСЖ – грузный, обильно потеющий мужчина со смешной фамилией Кудряшкин. Кудряшкин то и дело снимал мизинцем капли с кончика носа и через каждые пять минут повторял одну и ту же фразу: не мы такие – жизнь такая.

Кудряшкину казалось, что она все объясняет.

– Вы-то сами здесь живете? – поинтересовался Паша у толстяка, разглядывая перстень-печатку на рабочем мизинце: полкило золота и утопленный в нем шмат какого-то темного камня. С золотой же накладкой в виде переплетающихся букв: VK.

– Жена здесь… Прописана, – проблеял Кудряшкин. И, секунду помолчав, добавил: – И дочь.

– Надо полагать, на одной жилплощади маются?

– Ну зачем так? На разных. У дочери своя семья… Свадьба в следующем месяце. Не мы такие – жизнь такая.

– Записи с лифтовых камер можно посмотреть?

– В принципе можно. Но не везде они работают. Вмонтированы – да.

– Но не подключены?

– Людей не хватает. Вы же сами видите, какое хозяйство. Подъездов десятки. Людей – тысячи…

– Не мы такие – жизнь такая?

– Именно.

В результате общения с толстяком Однолету удалось-таки добраться до пленок, на которых жизнь Сандры на улице Коллонтай предстала в крайне урезанном варианте. Всего-то одна-единственная сцена с участием девушки – возможно, последняя, где жертва убийства была документально запечатлена еще живой.

От Паши потребовалась некая доля воображения, чтобы идентифицировать убитую – девушка выходила из ближнего к камере лифта, и лица ее не было видно. А видна была только наполовину прикрытая спущенным капюшоном голова, рюкзак за плечами (о нем говорили кондукторша и водитель из автобуса № 191) и бумажный пакет в руках. Не слишком объемный, но, чтобы понять, что в нем, Пашиного воображения оказалось явно недостаточно.

Рюкзак унес предполагаемый убийца или кто-то, подсевший к девушке позже произошедшего убийства, а вот куда подевался пакет?

Грузин-водитель, который видел девушку на остановке (прежде чем та вошла в салон), – ни о каком пакете не упоминал. Не вспомнила его и Маврокордато. А уж она, по мнению Паши, была из породы вахтеров при плавательных бассейнах и консьержек при домах бизнес-класса: эти никогда и ничего не забывают и фиксируют в памяти даже самые незначительные детали. Эти детали не всегда всплывают на поверхность, но, при известных усилиях со стороны заинтересованных лиц, могут и всплыть.

Паша – заинтересованное лицо, это несомненно.

Короткий телефонный разговор с Маврокордато разочаровал Пашу. Та категорически отвергла наличие у Сандры бумажного пакета и, как ни пытал ее Однолет, стояла на своем: за спиной у девушки был рюкзак, а руки оставались свободными.

Для того чтобы попасть на остановку автобуса № 191, Сандра должна была пройти вдоль дома в сторону торгового центра «Лондон» и пересечь малоприметную улицу Нерчинскую, выглядящую как подъездная дорожка. Затем следовал еще один переход – через Коллонтай. В отличие от Нерчинской широкая, как проспект, Коллонтай была серьезной магистралью с интенсивным движением и выделенной трамвайной линией посередине. Искомая остановка находилась на противоположной стороне: от дома ее отделяли два светофора с голосовым сопровождением и два трамвайных пути. Если идти в хорошем темпе, до остановки можно было добраться минуты за три. Но сейчас Паша намеренно не брал в расчет время и сосредоточился на мыслях о гипотетическом содержимом пакета.

Пакет вполне мог оказаться мусорным – во всех смыслах слова.

Возьмем, к примеру, опера Павла Однолета. Он днюет и ночует на работе. Иногда даже пожрать некогда – вот и приходится довольствоваться фастфудом. Коробками с лапшой, гамбургерами навынос и шавермой. А о том, чтобы сходить в супермаркет и затариться чем-то более основательным, и речи не идет. Да хоть бы и не в супермаркет, а просто в магазин эконом-класса по соседству… В любом из них, кроме продуктов, можно купить пакеты для мусора. Но Паша всегда забывает делать это, вот как назло! И тогда под мусор идет все, что угодно, – в основном старые полиэтиленовые сумки из «Дикси», «О’кея» и прочих супермаркетов, но и бумажные тоже встречаются. Правда, мусор раздувает эти сумки до безобразия, одного взгляда на них достаточно, чтобы понять: все они – первые кандидаты на помойку.

Но пакет Сандры очень уж чистенький и опрятный. Картофельные очистки и жестянки из-под шпрот там даже не ночевали. И, судя по размерам, в нем можно перенести одну вещь, максимум – две. Вопрос в том, что это за вещи и куда подевался пакет. Не пистолет же она туда засунула, в самом деле!..

Пистолет всплыл в сознании Паши в связи с квартирой № 1523, где было найдено тело Филиппа Ерского. Его вещи тоже нашлись, абсолютно все, – от трусов и джинсов до мягкого пуловера. Все эти сдержанные и даже невзрачные на вид тряпки стоили дороже, чем новая стиральная машинка, куда они были засунуты. Но не для стирки (на вещах не было ни пятнышка), а… для чего?

Спросить не у кого. Пока.

Потому что одежду Ерского в машинный барабан отправил убийца. Или сообщник убийцы, кто же еще. Однолету не очень-то хотелось думать в эту сторону, потому что там его поджидала Сандра с бумажным пакетом в руках. Игорь Самуилович Пасхавер, на попечении которого оказался труп Ерского, уже установил время смерти скрипача. Пока приблизительно – экспертное заключение ожидается в ближайшее время. Но и без него ясно, что если девушка покинула квартиру согласно времени, указанному на пленке с камеры в лифтовом холле, то не видеть труп она не могла.

Филипп Ерский был мертв уже как минимум час.

А насчет вещей Пашу просветил следователь районной прокуратуры Телятников, оказавшийся со своей бригадой на месте преступления раньше, чем Брагин и вечно ворчащий Пасхавер. От недолгого общения с Телятниковым у Паши остался не слишком приятный осадок. Похожий на бурую засохшую жижу, какая бывает на дне чашки с остатками какао, – если чашку не вымыть вовремя. От нее так просто не избавиться, хоть ногтями скреби. Вот и Телятникова хотелось с себя соскрести: он зачем-то прилип к оперу Однолету и всё поучал и поучал Пашу. По полкам разложил все его профессиональные косяки – нынешние и будущие. Мол, Паша неправильно сработал с местом преступления и с малолетним свидетелем. После нравоучений он перешел к красавчику Филиппу и как будто даже радовался тому, что с красавчиком произошло.

Аполлон, ети его мать. Тьфу.

Сам Телятников был далеко не Аполлон, скорее – сатир, если следовать греческой мифологии, но такая неприкрытая зависть к мертвому человеку – к чему она? При жизни Филипп был знаменит и удачлив, в отличие от районного хмыря Телятникова, но смерть все обнулила. Смысл обсуждать расты в его волосах, ботинки и пуловер, извлеченный из недр стиральной машинки?

«Пол и Шарк», фирма такая, – заявил Телятников, вон, и акула вышита. Производит одежду для состоятельных яхтсменов и всякие парусные регаты спонсирует, но носят все, кому не лень. Вернее, только те, кому не лень, и носят. Тема яхты всплыла не просто так: в заднем кармане джинсов обнаружился заграничный паспорт покойного. И фотография, заткнутая за обложку: на ней как раз и была заснята яхта, которая поначалу показалась Паше едва ли не круизным судном. Филипп Ерский и неизвестный мужчина лет пятидесяти, обняв друг друга за плечи, смотрели в камеру и улыбались. Наверное, так же улыбались друг другу неведомые Однолету Пол и Шарк, заработав миллионы на шмотье.

Пускай Телятников думает о миллионах, хе-хе.

Потом Паша вдруг вспомнил, что shark по-английски и есть акула. И Полом в этом дуэте явно выступал красавчик, а его дружок по обнимашкам – конченым Шарком, судя по физиономии. Холеной и благообразной, но и хищной одновременно. Такой тип легко перекусит тебе хребет и дальше пойдет, вернее – поплывет, лениво помахивая плавниками.

Снимок, найденный в паспорте, был сине-белым: белая яхта, синее море, Филипп – с мокрыми волосами, завернутый в клетчатый сине-белый плед; Шарк в белоснежной рубашке, в красном шейном платке и капитанке с черным лаковым козырьком и золотым крабом на тулье. Красный платок – единственное, что выбивается из цветовой гаммы. За мужчинами, на нижней части рубки, висел спасательный круг с надписью «Стикс».

Очевидно, именно так и называлась яхта.

Установить ее владельца – чисто техническая проблема при таких вводных: имя и снимок с элементами конструкции… или это называется такелаж? Паша Однолет не силен в яхтинге. И физиономист неважный. Ему, к примеру, кажется, что спутник Филиппа – финансовый воротила, член совета директоров чего-нибудь градообразующего, и вообще упырь офшорный. А он может оказаться безобидным капитаном «Стикса». Или одним из приглашенных на яхту: директором филармонии, знаменитым нейрохирургом, да мало ли кем еще?