– Мне пора, извините, – сказал Паша. – Было интересно.
– Да, действительно. – Дарси закусила губу. – Было смешно.
…Она догнала Пашу уже в районе Ново-Адмиралтейского канала, в который упиралась Галерная. Видно, не так долго и раздумывала – пойти за Однолетом или нет. Сразу поскакала, наплевав на кипу бумаг в руке, иначе опера было бы не догнать: Паша ходит очень быстро и иногда переходит на бег, привычка осталась еще со школы, когда он – пусть и недолго, всего-то полгода, – занимался такой странной полуспортивной-полутехнической дисциплиной, как радиопеленгация.
В просторечии – охота на лис.
«Охота на лис» была одним из эпизодов в жизни романтического подростка Однолета. И в самом названии, призывном, как звук охотничьего рожка, ему чудились взнузданные лошади, красно-белые костюмы всадников, черные каскетки, свора гончих и огненно-рыжие лисьи хвосты. Но при ближайшем рассмотрении оказалось, что каскетку, лошадь и гончих никто Паше выдавать не собирается. А собираются выдать карту, компас и радиоприемник. Недолго побегав по лесу в поисках радиопередатчиков, Паша с темы соскочил, но с тех пор не ходил толком, а мчался вприпрыжку, иногда опережая общественный транспорт.
К метро, конечно, это не относится.
Вот и сейчас он несся на улицу Писарева и только у канала ненадолго затормозил и поднял голову вверх.
– Эй? – обратился он к небесам. – Снегу пришлете?
– Хренушки. Во второй половине января, разве что. Не заслужили.
Это снова была Дарси. Полы ее распахнутого короткого пальто развевались, спутанные волосы закрывали половину лица, а на оставшейся половине ярко горел румянец.
– Вас не догнать, – запыхавшимся голосом сказала она.
– А зачем меня догонять? – удивился Однолет.
– Вас как зовут?
– Павел.
– И вы правда мент? – Она закусила губу и тут же поправилась: – Полицейский?
– Правда. Лейтенант Однолет. Уголовный розыск.
Паша полез было за удостоверением, но Дарси остановила его.
– Я вам верю. И… Можно я буду звать вас просто Павел?
– Ну… конечно.
– А вы можете звать меня Дарси. Меня так все зовут, включая несостоявшихся любовников. Нет, ну если для вас это чересчур… На Дарью я тоже откликаюсь. Вы, наверное, подумали: «Что ей от меня нужно?»
– Не успел, – честно признался Однолет.
– Но сейчас-то думаете?
– Сейчас я знаю.
– Валяйте.
Дарси смешно сморщила нос и улыбнулась, и Паша снова вспомнил Бо: когда Бо корчила рожи, сердце у него замирало, а сейчас ему просто весело и хочется заняться каким-нибудь важным делом. С точки зрения детей, что неожиданно.
Воздушного змея, что ли, запустить?
Но змея у Паши не было, а страшная симпатяга, – даже несмотря на свою язвительность, Дарси – была.
– Вы хотите меня использовать для профессиональных консультаций.
– Ну вот. Вы сами это сказали. Теперь не придется прикидываться, что я влюбилась в вас с первого взгляда.
– Да, это существенно упрощает ситуацию.
Веселье продолжается, и к воздушному змею прибавились сейчас бумажные кораблики и фигурки оригами.
– А вы следователь?
– Оперативный работник. Но, естественно, работаю со следователями.
– Здорово.
– Да?
– Меня недавно познакомили с одним следователем. Не могу сказать, чтобы мы нашли общий язык. Мрачный тип, нелюдимый, такого не разговоришь. И подтормаживает немного.
– Меня, думаете, можно разговорить?
– Удивите меня, Павел.
– Чем? – изумился Однолет.
– Не знаю. Леденящим душу серийным убийством. И чтобы убийца не какой-нибудь мясник, а интеллектуал с ученой степенью. Или ночной фармацевт с синдромом потери кратковременной памяти. Или ночной библиотечный сторож с дислексией в анамнезе. Или ночной портье, фотолюбитель и вуайерист.
– Вы мне решили все мировое кино пересказать?
Паша улыбнулся, потому что и Дарси улыбалась: ну, конечно, она слегка поддразнивала его и наверняка считала простодушным парнем, не хватающим с неба звезд. Что-то вроде ночного библиотечного сторожа, только без дислексии.
– А зачем вам нужен был наш Женечка?
– Это касается дела, которое… – Тут Паша выдохнул и добавил строгим голосом: – Которое я сейчас веду. И мне не хотелось бы распространяться о нем.
– Что-то серьезное?
– Ну…
– Да ладно вам… Тем более что Женечка уже распространился.
– И что же такого он сказал? – насторожился Однолет.
– Сказал, что история связана с убийством. И все. А подробности – под катом и идут по отдельной таксе. Я, конечно, пыталась выбить себе преференции, но Женечка иногда бывает непоколебим. Может быть, вы мне расскажете, Павел?
– Увы.
– Да бросьте. – Дарси нисколько не обиделась. – Хотите, я пообещаю вам свое молчание? Хотя бы до того момента, пока дело не будет раскрыто.
– Увы, – снова повторил Павел и развел руками. Не только сценаристки умеют поддразнивать собеседника, так-то!..
– А если бы… – Тут она зажмурилась, ухватилась за рукава Пашиной куртки и снова приблизила губы к его уху, как тогда, перед стеклянными дверями. – А если бы я была вашей девушкой? И вы перед сном обнимали меня крепко. И целовали в затылок, потому что мне нравится, когда меня целуют в затылок. Вы бы… Вы бы и тогда не рассказали?
Паша был оглушен.
Ничего удивительного, ведь он только что покинул Дом культуры Всероссийского общества глухих, наверное, там и подцеплен вирус временной выборочной глухоты. Опер Павел Однолет не слышит ничего, кроме голоса Дарси, – отважного маленького бобслеиста. По только ему известным трассам он отправляется куда-то вглубь организма, чтобы финишировать у самого Пашиного сердца, врезавшись в его бортик с новым олимпийским рекордом.
Или даже мировым.
Бедное, бедное Пашино сердце.
– Не рассказал бы и тогда, – медленно и с расстановкой ответил Паша. – Вы ведь не моя девушка.
– А просто девушка… Не ваша… Она может пригласить вас на кофе?
– К сожалению, у меня еще дела.
– А можно мне пойти с вами?
– Куда?
– По вашим делам. Они ведь касаются того убийства, да? А потом, когда вы быстренько всё раскроете и обезвредите всех преступников, я угощу вас кофе. Идет?
Дарси – все равно что Бо, сопротивляться ей бесполезно.
– Ну ладно. – Паша дернул себя за мочку уха, все еще хранящего отголоски шепота Дарси. – Идемте. Здесь недалеко.
– И что там?
– Автосервис. Навестим одного фигуранта. Только одно условие – вы никуда не влезаете и молча стоите в стороне.
– Это будет сложно, – честно предупредила Дарси. – Но я постараюсь. Честное слово.
…Автосервис, в котором работал Иван Караев, назывался «Джин-Авто». Чтобы попасть в него, Паше и его новой знакомой пришлось пройти через два запущенных двора, следуя трем нарисованным от руки указателям. Однолет уже мысленно представил несколько раздолбанных ржавых гаражей с покосившимся табло «РАЗВАЛ – СХОЖДЕНИЕ».
И шины на переднем плане.
Вернее, художественно вырезанные поделки из них, предпочтение отдается матрешкам, лягушкам и лебедям.
Никакими лебедями в «Джин-Авто» и не пахло: это был добротный теплый ангар, слишком чистый для обычного ремонта автомобилей. Нет, все сопутствующие автосервисам вещи имелись и здесь: пара подъемников и одна яма, на которой стояла сейчас какая-то иномарка. Но основное пространство занимали штук пять боксов со стапелями, в каждом из которых шла рихтовка и покраска. Так, во всяком случае, поначалу показалось Паше, и только чуть позже он сообразил, что основная специализация «Джин-Авто» – аэрография.
Подойдя к офису, Однолет стукнул в стекло, за которым виднелся работяга в комбинезоне. Работяга пялился в экран маленького телевизора, где шел какой-то старый нелепый боевик с участием Джекки Чана, и на Пашин призыв откликнулся неохотно.
– Какая тачка? На когда назначено? Если не назначено – по предварительной записи после Рождества.
– Мне нужен Иван Караев.
– Вы тут не первый, кому он нужен, – осклабился работяга. – Очередь, ёпта.
– Придется влезть без очереди. – Шутка показалась Однолету удачной, интересно, оценила ли ее Дарси?
До сих пор девушка не отходила от Паши ни на шаг, но теперь словно испарилась куда-то. Впрочем, капитально испугаться он не успел: Дарси выскользнула из одного бокса и переместилась к следующему. Павел сделал предупреждающий жест рукой («погодите, я сейчас!»), но сценаристка, похоже, даже не заметила его.
И любитель Джеки Чана ответил тихим, но внятным ворчанием:
– И откуда вы беретесь, такие борзые? Всё лезете и лезете, блин.
– Вот отсюда. – Паша прижал к стеклу корочки и снова пожалел, что Дарси удалилась на критическое для его остроумных реплик расстояние.
– Ага, – меланхолично взглянув на удостоверение, сказал работяга. – Нету его пока. Минут двадцать, как должен был прийти. Но чего-то задерживается. А что случилось-то?
– Проконсультироваться надо. Тему одну перетереть.
– Ну ждите тогда. Левый крайний бокс его.
Чтобы попасть в караевский бокс, нужно было пройти мимо остальных четырех. И только теперь Паша понял, почему Дарси покинула его: все дело в машинах, стоящих там, Однолет таких и не видел. Ну, может быть, видел, – на крошечных стоянках при отелях «5 звезд»; и в кино о жизни все тех же пятизвездочных отелей, в основном – криминальной. Худо-бедно, ему удалось идентифицировать «Роллс-Ройс» (по тетке с крыльями на капоте) и «Бентли» (по букве «б» с крыльями на капоте), остальные остались за гранью его понимания. Странно, что при такой начинке в любом из боксов, ангар еще не взят под дополнительную охрану. А может, и взят, только охраняют его какие-нибудь бойцы невидимого фронта.
В караевском боксе стоял мотоцикл.
Огромный, черный, с ослепительными, почти органными выхлопными трубами и прихотливо изогнутым рулем. Это был классический «Харлей-Дэвидсон», созданный для скорости, дорог и ветра; без появившихся много позже массивных кресел и навороченных стереосистем. Настоящий, беспримесный красавец.