– Повезло тебе.
– Ага.
Наконец-то щенок покраснел. Как вор, укравший чужое и пойманный на месте преступления. Но избавиться от украденного он не торопится, наоборот, еще крепче прижимает его к груди.
– Позволишь взглянуть?
И плевать Брагину, как он выглядит в глазах щенка со своей неуместной просьбой.
– Да. Конечно.
Сергей Валентинович вынул смартфон из рук Паши Однолета. И теперь уже не под вороватым углом, а фронтально и вполне законно посмотрел на сценаристку Дарью Ратманову. Дарья Ратманова улыбалась. А Брагин так хорошо помнил, как она улыбается! И помнил ямочку на щеке. И даже (откуда что взялось?) лихо коснулся дисплея большим и указательным пальцами. Чтобы увеличить фотографию и увидеть ямочку наконец.
Как будто он жить не может без этой ямочки. Бедная Катя.
И Сергей Валентинович увидел-таки ямочку. И несколько минут сидел, позабыв обо всем на свете и пялясь в экран. Он даже не слышал, как подошел вежливый спец из техотдела с известием о том, что сейф вскрыт и можно составлять протокол. И не слышал, как подошел еще более вежливый стажер Артем Солопченко с еще одним известием: мебель, находящаяся в квартире, была заказана через фирму «Кардинал-Экспресс», одну из многочисленных дочек другой фирмы – «Стрим-Экспресс», принадлежащей некоему Кириллу Кассису, кажется, он уже фигурировал в каком-то из отчетов. Соответствующие бумаги от «Кардинала» лежат в одном из ящиков на кухне. А вот «Стрим» и самого Кассиса Солопченко вычислил через интернет, – такой он талантливый и цепкий парень. Понятно, что это – никакая не тайна, и все лежит в открытом доступе, и ничего незаконного в этом нет. Но и лишняя информация к размышлению не помешает.
– Да-да, – рассеянно произнес Брагин.
И снова углубился в смартфон. И просидел так еще минуту или две, пока его не потревожил самый вежливый из парней – Паша Однолет:
– Я возьму телефон, да?
– Конечно, – легко согласился Брагин.
И так же легко расстался с телефоном.
– Я тут кое-что понял про нестыковку со временем. Проверить надо. Так что отлучусь.
Валяй, проверяй, Паша. Главное – не лопни от усердия.
Расёмон
…Как бы это не стало традицией – встречать подчиненных в аэропортах.
Эта мысль проскочила среди множества других мыслей, роящихся в голове Сергея Валентиновича Брагина. И даже привстала на цыпочки, чтобы следователь заметил ее. Ну да, заметил, идем дальше. Вернее, – стоим. Ждем Леру Гаврикову.
Сейчас Лера была самым главным человеком в жизни Брагина. От того, что она привезет, во многом будет зависеть, куда двигаться дальше. Впрочем, Сергей Валентинович уже примерно понимал – куда, и этим пониманием он был обязан случайности.
Случайности, да.
Приходится признать. Не будь ее, он еще долго блуждал бы в потемках. Конечно, это несколько нивелирует образ сыщика, воспетый массовой культурой. Где, скажите, уважаемый Сергей Валентинович, игра ума, интеллектуальный поединок с преступником? Когда действия и мотивы проверяются едва ли не высшей математикой и каждый день нужно решать массу головоломок, чтобы перейти на другой уровень, все ближе и ближе подбираясь к убийце. И конечно, высший пилотаж оказаться за его спиной и защелкнуть наручники на его запястьях – в тот самый момент, когда убийца присядет перекусить в «Макдоналдсе». Или начнет изучать схему расположения мест в кинотеатре, чтобы выбрать себе местечко получше и с кайфом посмотреть очередной блокбастер.
А что? Убийцы ходят в кино, они ведь тоже люди.
С другой стороны – и случайности полезны. Они всего лишь подтверждают тезис о том, что идеальных преступлений не существует. И как ни просчитывай, как ни готовься, проверяй и перепроверяй, – все равно найдется какая-нибудь мелкая деталь, оказавшаяся не в то время и не в том месте.
Для преступника, разумеется.
А для Брагина – именно в том, в котором нужно.
И Лера Гаврикова выпорхнула именно из тех дверей, возле которых ждал ее Сергей Валентинович. Он заметил ее чуть раньше, чем она его, – и потому успел выйти из машины и даже приоткрыть пассажирскую дверь. И стоял теперь, разминая ноги в ожидании.
Увидев Брагина, Лера бросилась к нему, как бросаются обычно к родным и близким, потерянным в круговороте жизни навсегда. А потом – счастливо найденным. Будь ее воля, стажер Гаврикова заобнимала и зацеловала бы Сергея Валентиновича до смерти. Затискала бы от полноты чувств, а еще оттого, какая она молодец, как со всем справилась, никто не сделал бы лучше, не нарыл бы больше. Она отправила Брагину несколько сообщений в мессенджер – и каждый раз градус повышался.
Есть любопытные сведения.
Есть очень интересные сведения.
Сведения – отвал башки.
ЭТО БОМБА!
И вот теперь Лера – с бомбой в руках – стояла перед Брагиным, и ей до смерти хотелось, чтобы Сергей Валентинович похвалил ее. Авансом, еще до того, как все будет рассказано и разложено по полочкам.
– Ну, что? – ласково спросил следователь. – Молодец ты?
– Вроде того.
– Тогда поехали и по дороге все расскажешь.
…Это и впрямь была бомба. Для тех, кто привык смотреть на Филиппа Ерского из тринадцатого ряда партера. Брагин по доброй воле там бы никогда не оказался, но вот Катя… Слушая Леру, он несколько раз запоздало испугался за Катину жизнь, лишь на какое-то мгновение соприкоснувшуюся с жизнью Ерского. А если бы это мгновение затянулось? Той, выпавшей из окна девушкой вполне могла стать его жена. Или Верой Протасовой – что тоже было вполне реально. Или кем-то другим, чьи имена давно стерты и никогда не будут озвучены.
И никто о них не узнает.
– Со стороны матери родственников у него нет никаких, – сказала Лера. – А когда-то была большая семья – родители, старшая сестра с мужем и двумя детьми. Старший брат. Елена, мать Ерского, – самая младшая. Как утверждают еще живущие очевидцы тех событий, Елена – сущий ангел. Доверчивое, ранимое существо. Очень романтическая натура. В противовес остальной семье.
– А что не так с семьей?
– Угрюмые, мрачные – опять же, по свидетельствам очевидцев. Сектанты какие-то. Свидетели Иеговы или что-то в этом духе. У меня там записано все на диктофон…
– Потом будем пленки разбирать. Рассказывай дальше.
– Ну да. – Лера перевела дух и совсем по-детски шмыгнула носом. – Так вот, эта несчастная Лена Ерская, будучи пятнадцатилетней девушкой, знакомится в Северске с одним залетным студентом по имени Егор. Сам Егор проживал в Томске, но вроде как учился здесь, в Питере. А в Северск приехал к родственникам. И эта бедняжка не нашла ничего лучше, чем влюбиться. Причем насмерть.
Брагин невольно улыбнулся – ох уж эти девчонки, прошлые и настоящие. Если и влюбляются, то обязательно насмерть.
– Смеетесь? Не верите? – вспыхнула Лера. – А ведь так бывает.
– Я верю, – успокоил не в меру впечатлительную стажерку следователь. – Так и бывает. Только так, если это любовь.
– Вы хороший человек, Сергей Валентинович.
Такого поворота Брагин не ожидал и от смущения прибавил скорость. И тут же осторожно сбросил ее, чтобы не выходить за рамки привычных восьмидесяти.
– Не отвлекаемся, рассказывай.
– А дальше он ее бросил. Летние каникулы ведь заканчивались. У него студенческие, у нее – школьные. В школе она не доучилась ровно один год.
– Забеременела?
– Да. Позор для семьи и все такое. Ее отправили куда-то под Северск, там она и родила.
– А тот парень… Егор… Так ничего и не узнал?
– Тогда точно нет. Скорее всего, он и думать о ней забыл. Так, развлечение на август, между рыбалкой и футболом. А вся ее упоротая семейка эту Лену гнобила. И неизвестно, что там происходило, за закрытыми дверями. И с ней, и с ребенком. Наверное, что-то не очень хорошее, раз она повесилась. Так?
– Похоже на то, – помрачнел Брагин.
– Ребенка… Филиппа… сразу же сдали в детдом. Про совсем раннее детство почти ничего неизвестно. Наверное, ничего особенного и не происходило, пока руки у него были слабые.
– А потом?
Теперь уже надолго замолчала Лера.
– А потом… Лет в пять-шесть он стал убивать кошек. Понимаете? Забивать их камнями. Он мог просто сидеть где-нибудь в углу, на ступеньках, тихо-тихо, а потом подойти к какому-нибудь мальчику и пробить ему голову прутом.
– Прутом?
– Железным, угу. Я нашла нянечку из детского дома… Сейчас она, понятно, на пенсии, но тогда лично отнимала пруты и камни. Кого-то удавалось спасти, кого-то нет.
– Кошек?
– Не только кошек. Так говорила та нянечка, но я не очень верю. – Лера умоляюще посмотрела на Брагина. – Ведь маленький мальчик не может убивать? Или я не права?
– Совсем маленький – нет.
– А когда начинается не совсем? Знаете, как погибла вся его семья? Те люди, которые сдали его в детскую богадельню? Пожар. Дом подожгли с нескольких сторон, а до этого кто-то успел воткнуть колышки в двери, чтобы те не могли открыться. Семь человек сгорели заживо. Пятеро взрослых и двое детей. И убийц так и не нашли. А еще бабка по материнской линии – она жила в дачном поселке под Северском – вот и осталась жива. Тогда. Но потом умерла вроде бы. Про бабку мало что известно.
– Сколько было тогда Филиппу?
– Что-то около двенадцати. И он был в бегах. Исчезал весной, мог вернуться летом и почти всегда возвращался на зиму. Чем он занимался все это время вне стен детдома – неизвестно. Убивал животных? Убивал людей?
– Как же его не отправили в спецучреждение? – удивился Брагин. – Не обрядили в смирительную рубашку? Не прокололи галоперидолом, такого нарядного?
– Я не знаю. Никто не дал мне внятного ответа на этот вопрос. Та самая нянечка говорила мне, что его все боялись, даже когда он был совсем крохой.
– Кто-нибудь смог подтвердить ее слова?
– Завхоз. И препод по музыкальному воспитанию… Кстати, в ее бытность он никаких особых исполнительских талантов не проявлял. А еще бывшая работница столовой, сейчас они все на пенсии. Глубокие старики. Но это теперь не важно, так?