ч фонарика с ног на голову, и на мгновение у нее перехватило дыхание, когда полуоткрытые глаза жертвы зажглись, словно у демона. Они уставились прямо на Рен: смотрели, но ничего не видели. Лицо у жертвы грязное, измазанное грязью, кровью и копотью.
Рен выключила фонарик и, присев у маленькой двери, попыталась взять себя в руки.
– Это то, о чем мы думали, и выглядит это прескверно, – сказала она. Леруа чертыхнулся себе под нос. – К сожалению, мне придется подойти ближе.
Леруа утер лоб тыльной стороной ладони.
– Ты же не всерьез думаешь туда полезть?
– Совсем я туда залезать не собираюсь, мне просто нужно подобраться поближе, чтобы понять, с чем именно мы тут имеем дело. И похоже, что у нее что-то зажато в правой руке.
Рен дошла до конца сцены и остановилась, чтобы легонько ударить ногой по деревянным доскам. Древесина рассыпалась.
– Нашла слабое место, – сообщила Рен, оборачиваясь к Леруа. Он подошел поближе и наклонился, чтобы посмотреть, пока она оттаскивала в сторону куски гниющей древесины. Начало образовываться небольшое отверстие. Леруа, подсвечивая себе телефоном, вглядывался в темноту.
– Ты уверена, Мюллер?
Рен кивнула и быстро собрала волосы в беспорядочный пучок. Затем она достала из заднего кармана пару черных нитриловых перчаток и натянула их на руки.
– Полностью. Прикрой меня.
Она включила фонарик и зажала его во рту, нырнув в темноту. Пол сцены над головой ходил ходуном, пока она медленно пробиралась к лежащему на земле телу. Здесь было тесно и жарко. Места хватало только на то, чтобы или сесть на корточки, вывернув голову, либо ползти. Рен ползла и ползла вперед, ощущая, как больно впиваются в колени мелкие камешки. Чем ближе она подбиралась, тем яснее становилось, насколько жестоко была убита эта молодая женщина. На теле ее виднелись множество порезов, синяков и ран – включая большую рваную рану на шее. Темные вьющиеся волосы прилипли к лицу и шее, покрытые кровью – как свежей, так и уже давно запекшейся.
– Господи, – слово тяжело выпало изо рта Рен, заглушенное зажатым между зубами фонариком. Леруа нетерпеливо ждал у входа, прищуренными глазами рассматривая учененную резню.
– Представляю, как там все скверно, – со вздохом сказал он. Рен покачала головой и обернулась через плечо.
– В этот раз все особенно жестоко, Леруа. Хуже, чем обычно.
– Черт. Я ведь чувствую, что мы почти прижали этого ублюдка.
Рен оглянулась на лежащий перед ней труп и перевела взгляд на правую руку женщины, откинутую в сторону, словно тянущуюся сквозь вечность к чему-то недосягаемому. В ее ладони что-то лежало, и Рен осторожно принялась отгибать каждый палец, заставляя закостеневшие суставы разжаться. Ее усилия были вознаграждены: перед ней лежала карта. Размеченные участки, сбоку – легенда с расшифровкой, обозначающей знаменитых обитателей могил. Карта кладбища № 1 Сент-Луиса.
– Есть у кого-нибудь пакет для улик? – позвала Рен и полностью развернула карту. Такие выдают туристам, когда они приходят на экскурсию по кладбищу – поглазеть на открывающиеся перед ними достопримечательности. Карта была детализирована до мелочей, включая даже деревья, отделяющие дорожки и аллеи, что расчерчивали Город Мертвых. Рен внимательно обвела их взглядом, пытаясь найти что-нибудь выбивающееся, что-нибудь, что могло бы объяснить, почему эта карта оказалась в железной хватке мертвой женщины. Наконец, Рен заметила маленький алый крестик среди могил, расположенных в центре карты. Непроизвольно она вздохнула.
– Что там? – спросил Леруа.
– Карта кладбища № 1 Сент-Луиса, на которой красным крестом отмечена точка. Похоже, мертвое тело – не единственный подарок, который он нам сегодня подготовил.
– Черт. Ладно, вылезай. Убираемся отсюда и выдвигаемся на кладбище. А это убери в пакет для вещдоков. Прямо сейчас.
Рен кивнула и упаковала карту. Крепко запечатав пакет, она бросила последний взгляд на избитое тело жертвы. Вдруг она заметила то, на что сперва не обратила никакого внимания. На правом запястье у жертвы красовались умные часы – кипельно-белые, в совершенно идеальном состоянии. На них не было ни капельки крови или грязи, покрывающей все тело жертвы. Значит, их надели ей на руку уже после наступления смерти – это Рен могла сказать совершенно точно.
– Мюллер! Пошли! – нетерпеливо окликнул ее Леруа. Его глаза выдавали, какие мысли крутятся у него в голове: Рен видела, что он уже просчитывает их следующие шаги. Настоящий ветеран труда.
Рен отлично чувствовала сомнение и раздражение Леруа, но не позволила этому помешать ее усердной работе на месте преступления.
– Я слышала тебя, Джон. Погоди минутку.
Она протянула затянутую в перчатку руку, чтобы изучить часы, и осторожно коснулась пальцами экрана. Голубой свет немедленно затопил темное пространство под сценой. Требовалось ввести цифровой пароль.
– Отдай мне карту, Мюллер, – рявкнул Леруа, – Идем уже!
Она проигнорировала его и отчаянно огляделась по сторонам. Место, которое мгновение назад казалось удушливо тесным, сейчас выглядело пустым и очень глубоким. Рен вытащила фонарик, пошарила ярким лучом вокруг тела, надеясь увидеть что-нибудь – но взгляд ее натыкался только на пыль, грязь и насекомых. Она удрученно вдохнула и опустила глаза.
– Мне показалось, что я что-то нашла, – выдавила Рен. Затем, сжимая в руках пакет с надежно упакованной картой, она двинулась обратно к выходу. Их с Леруа взгляды встретились, и она протянула руку, передавая ему карту. Глаза ее задержались на крошечном красном крестике.
– Прочитай мне номер надгробия, отмеченный крестом.
Леруа приподнял бровь в явном раздражении.
– Что? – сердито переспросил он, но все же вгляделся в карту, разгладив пакет, чтобы видеть цифры лучше. – Шрифт тут очень мелкий. Один, пять, ноль… Три. К чему это все?
– Один, пять, ноль, три… Один, пять, ноль, три… Один, пять, ноль, три… – бормотала Рен себе под нос, пока ползла назад, к трупу женщины. Рукой в перчатке она коснулась экрана еще раз, и тот вновь ожил. Провела пальцами – снова запросил пароль из четырех цифр. Рен ввела номер, на мгновение замерев, прежде чем ввести последнюю цифру. Задержав дыхание, она нажала «ввод». Блокировка исчезла, и на экране появилось одно-единственное приложение: будильник.
– Рен! – крайне раздраженно выкрикнул Леруа. Рен постаралась успокоить колотящееся в груди сердце. – Мы уходим или что? Объясни, что ты там делаешь!
– Я нашла что-то, Джон, – наконец, ответила она, обернувшись. – Я нашла на запястье у жертвы умные часы, новенькие, как с иголочки, в отличие от всей остальной одежды. Их точно надели на нее уже после смерти. А номер, который ты мне продиктовал? Один, пять, ноль, три? Это пароль от часов. И сейчас я смотрю на единственное открытое приложение. На будильник.
Рен замолчала. Лицо у Леруа вытянулось. Он потер глаза, сунул пакет с картой другому полицейскому.
– Сколько осталось времени?
Рен перевела взгляд на экран. Единственный будильник был установлен на два часа дня.
– Сорок пять минут.
– Нам пора. Лэндри, Кормир, Фокс – вы с Уиллом. Осмотрите кладбище. Мы с Мюллер за вами.
Взбудораженный, он обернулся к Рен.
– Вылезай отсюда и пошли.
Рен выползла из-под сцены. В стороне она заметила свою ассистентку и подозвала ее.
– Позвони в офис и вызови сюда пару машин, – велела она, и ассистентка тут же взялась за телефон.
Рен же бездумно стянула с рук перчатки, отряхнула пыль с брюк и поспешила следом за Леруа. Вместе они пробрались сквозь толпу, образовавшуюся вдоль оцепленного периметра. Люди перешептывались друг с другом, вытягивали шеи, пытаясь разглядеть происходящее. С дальней сцены все еще доносилась оживленная музыка, но группа, выступавшая на этой сцене, давно уже замолкла.
Рен заметила это только сейчас.
Глава семнадцатая
Когда Джереми увидел, как пуля из его пистолета поразила намеченную цель, он испытал неописуемое удовлетворение. Он с легкостью мог бы попасть и в Кэти, и в Эмили, но игра с ними еще не была закончена. Это блюдо следовало смаковать медленно, кусочек за кусочком.
Джереми следил за тем, как Кэти и Эмили бесцельно бегают по заросшей деревьями и кустарником территории. Он держал их в поле зрения – но вместе с тем и позволял думать, что им удалось сбежать на безопасное расстояние. Кэти судорожно вытирала с лица мозговое вещество Мэтта. Занятая этим, она споткнулась и быстро отстала. Кэти – полная идиотка, Мэтт был практически неандертальцем, но хотя бы Эмили – достойный боец. Она привносила в игру вызов.
Сквозь густую листву Джереми заметил, что луч одного из фонариков замерцал, потускнел, а потом и вовсе пропал. Что ж, минус один фонарик.
Он улыбнулся, ускорил шаг под звуки включившейся «Не бойся Жнеца» группы Blue Oyster Cult, мягко двигаясь в такт музыке. Сегодня он – Жнец.
За деревьями громко всхлипывала Кэти. Голос ее был похож на жалобные вопли кролика, нос к носу столкнувшегося с кровожадным хищником. Джереми перевел взгляд на часы и расплылся в улыбке. Прошло уже несколько часов с тех пор, как он высадил гостей, и только что он увидел: Кэти неуклюже ступает, слишком высоко поднимая ноги. Наркотики начали действовать. У Джереми кружится голова от осознания того, что его маленький эксперимент сработал.
Как-то раз он прочитал об отравлении ямайским имбирем во время Сухого закона, и это сразу же его вдохновило. В начале тридцатых годов прошлого столетия некие блестящие умы придумали медицинскую настойку на основе ямайского имбиря – больше известного как «джейк» – которая сумела пройти через жесткие требования Министерства юстиции США. С помощью профессора Массачусетского технологического института они создали формулу, в которой использовалось вещество под названием трикрезилфосфат – он и позволил пройти испытания, не испортив при этом вкуса. Этот революционный рецепт, получивший большую популярность среди торговцев алкоголем, в конце концов привел к повальной эпидемии, получившей название «нога Джейка». Люди, злоупотреблявшие ямайским имберем, ходили высоко поднимая ноги, а пальцы их безжизненно свисали вниз. Как оказалось, трикрезилфосфат на самом деле является опасным нейротоксином, вызывающим гибель нервных клеток и повреждение миелиновой оболочки, которая отвечает за жизненно важные движения мышц. При попадании в организм в значительных количествах химикат вызывает желудочно-кишечные расстройства и частичный паралич конечностей. И после ежедневных инъекций химиката через капельницу у Кэти, похоже, как раз начался классический случай «ноги Джейка».