Как и предполагал Федор, в квартире Мары не было даже намека ни на платяные шкафы, ни на одежду. Зато имелось зеркало, в которое Крюков мимоходом заглянул и тут же понял, что нашел искомое. Постояв перед зеркалом всего секунду, он обрел трусы, а потом узрел себя в парадном мундире с погонами лейтенанта. Мундир Крюков и на Земле-то практически никогда не носил – тем более он выглядел лишним на планете Орлан при выполнении секретного задания! Федор попытался представить себя в одежде более демократичной, но добился только того, что на его погонах сначала появилось по четыре звездочки, потом капитанские «эполеты» сменились майорскими...
Крюков вспотел от напряжения, пытаясь избавиться от мундира. Все потуги неизменно заканчивались тем, что он просто феерически рос в чинах, одним махом дослужившись до генерал-майора, затем до генерала армии и наконец до маршала! Выше был только чин генералиссимуса, однако зеркало, видимо, посчитало, что Федор такой чести недостоин, и лишило его и маршальских звезд, и мундира...
Другой бы на месте Крюкова огорчился, а он, наоборот, взвыл от радости. И тут же получил в компенсацию за утерянное потертые джинсы, а также белую майку с надписью во всю грудь «Я хочу Мару» и с портретом орланской ведьмы в самой непристойной позе верхом на метле. Изображение было настолько реалистичным, что Федор даже покраснел от смущения... После неимоверных усилий рисунок удалось слегка изменить – убрать метлу и приодеть любовницу в довольно симпатичное платьице. Надпись же осталась и ни в какую не хотела меняться на более приличную. Ну, скажем, что-нибудь вроде: «Я люблю Мару»... Ничего подобного! На майке самым похабным образом проступало дурацкое слово «хочу»...
В раздражении Федор снял одежку и швырнул ее в угол. Она испарилась – к большому его облегчению. Но радовался лейтенант преждевременно, поскольку через секунду опять красовался в майке с той же дурацкой надписью!.. Эксперименты Федор решил прекратить – во избежание еще более худшего варианта.
В изнеможении Крюков опустился в кресло и погрозил настырному зеркалу кулаком. И тут в комнате появилась Мара, одетая, между прочим, в точно такое же платье, как на рисунке. Увидев на груди Федора неприличную надпись, она слегка покраснела и даже рассердилась:
– Тебе что, ночи было мало?
– Я не виноват! – возмутился Федор.– Спрашивай со своего дурацкого зеркала – это оно придумало!
Надпись на майке вдруг изменилась: вместо «хочу» появилось слово «люблю», вполне Федора устроившее. То ли зеркало над ним наконец-то смилостивилось, то ли Мара «колданула» – так или иначе, все устроилось к общему удовольствию.
– А почему ты не стал есть икру гамудинуса? – удивилась Мара.– Если верить дейрийцам, она укрепляет силы и восстанавливает мужскую потенцию.
– Я, между прочим, не дейриец, а землянин,– обиделся Федор,– и в гамудинусах не нуждаюсь!.. Это ты мне икру прислала?
– С чего ты взял? – пожала плечами Мара.– Ее подают всем мужчинам, проведшим ночь в сексуальных утехах.
– А что, за нами наблюдали? – насторожился Федор.
– Да кому это нужно? – удивилась Мара.
– Тогда откуда он узнал, что я нуждаюсь в икре гамудинуса?
– От тебя и узнал. Дворец оценивает наше состояние и реагирует на наши мысли и эмоции... Вы, земляне, поразительно несообразительные существа!
– Иными словами, я тебе не понравился... – огорчился Крюков.
– Если бы не понравился, то я бы не пошла за тебя замуж... Точнее, не взяла бы в мужья.
– А что, существенная разница – самой выйти замуж, или взять кого-то в мужья? – попробовал пошутить Федор.
– Мы с тобой на Орлане,– напомнила Мара.– По здешним обычаям муж считается собственностью своей жены.
Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! Жил себе жил Федор Крюков свободным соколом и вот однажды, случайно согрешив с ведьмой, вдруг превратился в ее собственность – как какой-нибудь диван или автомобиль!
– А у нас на Земле все наоборот,– попробовал он переиграть ситуацию в свою пользу.– У нас жена считается собственностью мужа.
– Ну что взять с отсталой планеты?! – отмахнулась Мара.
Крюков, в принципе, считал Землю весьма продвинутой по части секса и семейных отношений, но спорить с Марой не стал. Вопрос, кто в чьей собственности находится, в эту минуту волновал его меньше всего... А икру гамудинуса он все-таки попробовал. По вкусу она практически ничем не отличалась от красной икры, которой так любят лакомиться снобы.
– Стоит ли женщине, родившейся на Поркиане, руководствоваться обычаями какой-то там планеты Орлан, населенной весьма странными существами вроде того кузнечика?
– Не говори глупости! – рассердилась Мара.– Здесь живут обычные люди, ничем не отличающиеся от землян. Орлан давно уже является полигоном, где порки отрабатывают новые технологии по заселению пустующих планет – как социальные, так и биологические. В результате многочисленных опытов установлено, что устойчивы во всех отношениях лишь общности, где главенствующее положение занимает женщина. Орлан – подтверждение всегдашней правоты порков и их неоспоримого превосходства над всеми другими расами и цивилизациями.
– Я так понимаю, что ты предана поркам телом и душой?
– Разумеется, ведь им я обязана своим появлением на свет, не говоря уж о высокой миссии, которую они на меня возложили.
– И что это за миссия? – насторожился Крюков.
– Я должна стать земной Евой – то есть продолжить человеческий род после того, как нынешнее население планеты завершит свое грешное существование.
– А с чего твои порки решили, что наше существование такое уж грешное? И кто дал им право распоряжаться нашими жизнями?!
– Порки здесь ни при чем. Земляне прекратят существование в силу естественных причин. Мои наставники озабочены лишь тем, чтобы это произошло без ущерба для планеты, которую надо сохранить для продолжения жизни. Новую жизнь понесем туда мы с тобой.
– Иными словами, мне уготована роль Адама... А кто, интересно, выбран Змием-искусителем?
– Змея не будет – по той простой причине, что мы уже согрешили. Наставник Ираклус одобрил мой выбор. Так что радуйся, Адам, твоей жизни ничего не угрожает.
Легко сказать – «радуйся»!.. У Федора, между прочим, на Земле остались папа с мамой, братья, сестры – родные и двоюродные, куча племянников, друзей, да и просто хороших знакомых, которые должны ни с того ни с сего лишиться жизни, потому что так захотелось поркам!..
Крюкова так и подмывало сказать пару ласковых инопланетной дурочке на родном, хотя и нецензурном, языке, но он сдержался. В конце концов, ведь не Мара разрабатывала и осуществляла чудовищный план. Ей отвели роль детородной машины, призванной заполнить пустующие земные пространства, и она, кажется, гордится своей «высокой» миссией... Зато Федору Крюкову роль Адама на развалинах родного мира не улыбалась никак...
– А я могу повидать Ираклуса? Любопытно пообщаться с существом, обладающим столь могучей интеллектуальной мощью.
– Ираклус нас ждет! – торжественно заявила Мара.– Великий прост в обращении, но ты, Адам, должен помнить о пропасти, вас разделяющей.
– На этот счет можешь не сомневаться,– заверил Федор.
Кузнечики в коридорах дворца им больше не попались. Зато Крюков увидел немало других самых причудливых существ. Иным, пожалуй, лучше было бы родиться растениями, чем махать руками-сучьями среди приличных людей, заставляя их шарахаться в стороны, дабы избежать травм.
– Не знал я, что формы жизни во Вселенной столь разнообразны,– не удержался от комментариев Федор.
– Далеко не все из них имеют аналоги в живой природе. Многие созданы порками – как более подходящие для тех или иных условий существования.
– Прямо скажу: твои порки – великие затейники!..
Ираклус жил в таких роскошных апартаментах, рядом с которыми квартира самого Федора Крюкова на далекой Земле смотрелась собачьей конурой. Поневоле закомплексуешь и проникнешься величайшим уважением к человеку, для которого построен почти что рай...
Впрочем, Великий Ираклус если и напоминал человека, то весьма отдаленно. Первое, что бросилось в глаза Крюкову,– огромная голова. Она царила – иного слова тут не подберешь – над тщедушным телом. Чтобы замаскировать довольно непредставительную фигуру, Ираклус задрапировался в широкий балахон ярких расцветок.
Лицо у порка было морщинистым и желтоватым. Подбородок отсутствовал. Зато глаза поражали своей величиной, занимая чуть ли не пол-лица.
Великий сидел в кресле, вокруг которого суетились пять холуев вполне человеческого вида. Никакой необходимости в их бурной деятельности не было – по той простой причине, что за исполнением всех человеческих и нечеловеческих желаний следил сам дворец, как успел уже убедиться Федор. Многочисленная челядь выполняла чисто декоративные функции: не может же значительное лицо принимать гостя, пусть и столь непримечательного, как Федор, без должного блеска, который придает Великим их свита.
– Приветствую тебя, землянин,– небрежно кивнул Федору порк.
– Рад лицезреть Великого Ираклуса во всей его неземной красоте.
Комплимент был сомнительного свойства, но Ираклус воспринял его как должное. Ему и в голову не пришло заподозрить пришельца в лицемерии, тем более – в издевке. Порк, судя по всему, очень высоко ценил свои внутренние и внешние достоинства... Зато от Мары Крюкову достался вполне чувствительный тычок локтем в бок, который он перенес со стоицизмом, свойственным сотрудникам земной Конторы.
– Я слышал, что ты, землянин, готов послужить великому делу Преобразования и Превращения и даже сделал в этом направлении первые шаги.
Федор не совсем понял, что Ираклус подразумевал под «первыми шагами», но опровергать его не стал. Если речь идет о Маре, то Крюков очень надеялся, что за первыми последуют и «вторые шаги».
– Хотелось бы услышать из твоих уст, Великий, более конкретные указания по части служения, ибо пока я брожу во мраке и боюсь неловким движением навредить делу.