У Фланна Мак Фиаха всё время расплеталась левая коса, и он плёл её на ходу. Приглушённая ругань, долетавшая сзади, говорила о том, что Гвен не потерялась и не отстаёт. Щит Мананнана, сына Лера, весил немало.
«Надо было вместо него взять из холма годовой запас выпивки, – думал Мак Фиах. – Сейчас было бы легче».
– Да Файтви потерял последнюю совесть! – неслось сзади. – Когда я уходила от него, он не только не удосужился устроить мне скандал, он даже не взглянул в мою сторону! Спал себе, как бревно.
– Насколько я знаю Файтви, – мягко заметил Мак Фиах, – он не из тех людей, которые устраивают скандалы. Но если бы тебя можно было удержать только скандалом, клянусь, он устроил бы его, и это был бы первоклассный скандал. Но как, по-твоему, станет тебя удерживать человек, который спит?
– Вот именно! – подтвердила Гвен. – Тут ты попал в точку. Спит как сурок. Вот это меня и гложет.
– Всем людям свойственно время от времени спать, – заметил Мак Фиах, поправляя ремень щита. – Мне тоже случается иногда вздремнуть. Тебя от этого не коробит?
– Да Файтви не просто спит, – захлебнулась Гвен. – Это он нарочно, чтобы мне досадить! – тут тонкие брови Мак Фиаха поползли вверх, и он стал подумывать, не перегрелась ли Гвен на солнце, когда они пересекали Кум-ан-Рэх, Долину Вереска. – Ты не понял. У Файтви во сне, чтоб ты знал, – Гвен понизила голос, – есть какая-то другая женщина.
Мак Фиах представил себе, как Файтви, прикорнувший на полчаса на лавке в чумной больнице в Кармартене, в действительности предаётся мрачнейшему разврату, и мысль эта пришлась ему по душе.
– Я не могу спокойно смотреть, как он спит и сладко улыбается во сне! – тут Гвен изобразила такую улыбку, за которую человек вспыльчивый мог бы убить на месте. – Хотела бы я знать, кому это он так улыбается!
– У Файтви во сне, – сказал Мак Фиах, тщательно подбирая слова, – много чего есть. У него там голубые глаза, целая толпа родственников, кровная месть в наследство, хутор на склоне холма, две коровы, и я не удивлюсь, если есть и другая женщина. А здесь у него только и есть, что отчим, который бил его, и, кажется, больше никого.
– Как никого, – а я? – всполошилась Гвен.
Мак Фиах улыбнулся каверзной улыбкой и перевесил щит Мананнана, сына Лера, на другое плечо.
– Откровенно говоря, я не знаю, есть ли у него отчим, – я сам только что придумал этот убедительный образ. Но думаю, что если отчима и нет, Файтви по нему не заплачет.
– Когда-нибудь ты дошутишься, Мак Фиах, – с запозданием спохватилась Гвен. – Однажды тебя вздёрнут за твои шуточки на первом же дереве.
Полководец Круитне
Крошечное королевство потихоньку вырождающегося народа пиктов было в странном оживлении. Вокруг сновали пикты и недобро посматривали на Рори, узнав в нём ирландца.
– Ни во что не ввязывайся, – торопливо шепнул ему Файтви.
– Ну, в драку-то можно? – протянул Рори, хищно поглядывая по сторонам.
– Особенно в драку, – отрезал Файтви.
Он довольно бодро, весело посвистывая, завёл всех в гробницы пиктских королей, и там радость его постепенно угасла. Розовые скалы с выбитыми в них гробницами, разбросанными, как ласточкины гнёзда, и так-то не располагали к бурному веселью, а тут ещё он сообразил, что не знает, куда дальше идти.
– Пришли, – сказал Файтви, озираясь. – Дальше я умываю руки. В песне энков на этом месте такое накручено, что легче удавиться. «За могилой сына того, кто правил перед тем, кто правит теперь»…
– А что там, за этой могилой? – спросил Нэнквисс.
– Нужный нам проход в скале, ведущий в северные туннели, – откликнулся Файтви, тихо, но яростно дёргая себя за прядь волос, намотанную на палец.
– Ты погоди рвать на себе волосы, – сказал Нэнквисс. – Как у них передаётся власть? Не от брата к брату?
– От отца к сыну, – убитым голосом отозвался Файтви. – Я уже думал. Безнадёжно.
– Погоди… Значит, «могила сына того, кто правил перед тем, кто правит теперь…» Да, это фуфло какое-то, – согласился Нэнквисс. – Получается, мы должны искать могилу ныне живущего короля!
– Может, пристукнуть этого короля? – предложил Рори. – Вот и могила будет.
– Тебе бы только кого-нибудь пристукнуть, – вздохнул Файтви.
– А ты хорошо понял-то? – подал голос Нэнквисс. – Может, надо не могилу искать, а чего другое?
– Сказано: могила. Хотя, если подумать… энки-то сами не умирают. Они перевоплощаются. Поэтому сути явления взять в толк они не могут. Путают со сном. С обмороком. С тяжёлым опьянением. Тогда что они могли бы назвать могилой?
– Кровать, – бездумно предположил Рори.
– Как ты это себе представляешь? Что выход в горные туннели находится прямо за кроватью у пиктского короля? И весь поток переселенцев и странников валит, не стесняясь, через королевскую спальню?
– Спросить надо у местных, – подкинул мысль Нэнквисс.
– «Хотелось бы мне увидеть могилу ныне правящего короля», – холодно прикинул Файтви. – Да тебя на части разорвут. Вот прямо на месте и растерзают.
– Про выход в туннели надо спрашивать, а не про короля! – завопил Рори. – Что ты нам голову морочишь!
– Пустое это дело, – вздохнул Файтви. – Попробуй сам, если хочешь.
Нэнквисс и Рори, не поверив ему ни на грош, пустились по улочкам расспрашивать прохожих. Но Файтви знал, что говорил. Через час расспросов про выход в северные туннели они уже валились с ног от усталости и наизусть знали фразу «пикты умрут с проклятьем на устах и с этой тайной в сердце». На втором часу беготни Рори сказал, что он, пожалуй, пойдёт промочить горло.
Файтви остался с Нэнквиссом и все полчаса заливал ему про то, какие необыкновенно устойчивые у пиктов обычаи. Нэнквисс слушал очень внимательно и дал себе слово ни за что не попасть впросак с этими обычаями, а повторять всё в точности за местными. Поэтому, когда из ближайшего проулка на него вылетел какой-то пикт и, ни слова не говоря, с размаху врезал ему по лицу, то Нэнквисс, дабы не показаться невеждой и деревенщиной, исправно съездил его в ответ по морде с неменьшей силой, подумав про себя: «Какой-то обычай». Пока пикт приходил в себя, из-за угла появился Рори с заманчивым предложением для Файтви.
– Там сложный какой-то случай, – сказал он, кивнув на дверь кабака, откуда только что вышел. – Сильное кровотечение, кровь никак не останавливается. Может, тебе интересно будет взглянуть?
– Ты, что ли, устроил это кровотечение? – спросил Файтви с нехорошим предчувствием.
– Ну, я, – хмыкнул Рори. – А что?
Файтви хотел было объяснить, что, но дальше случилось совсем уж непредвиденное. Пикты, выбежавшие из кабака вслед за Рори, увидев Файтви, осеклись и замедлили шаг. Они мгновенно сделали вид, что ни за кем не гнались, и поспешно отряхнули от пыли свои накидки. Подойдя к ошарашенному Файтви, они за два шага сделали какое-то военное приветствие и один из них, набравшись храбрости, сказал:
– Мы рады, что ты вернулся, о Круитне.
– Какой ещё Круитне? – спросил озадаченный Файтви.
– Наш великий полководец Круитне, которого мы считали пропавшим без вести после последних боёв, – спокойно сказали пикты. – Мы верили, что ты не погиб и вновь поведёшь нас на битву с Ирландией.
– Стоп, стоп, стоп, – сказал Файтви, одной рукой удерживая Рори, который при этих словах рванулся было вперёд, а другой отмахиваясь от назойливых пиктов. – Я бы рад, ребята, повести вас на битву с Ирландией, но я совершенно не Круитне и ничего не знаю о нём.
– Ты – это Круитне, – торжественно сказали пикты, – и любой пикт подтвердит это, и любой пикт принесёт тебе присягу на верность.
– Что, так похож? – обеспокоился Файтви. – Вот скверное дело. Постойте, – ухватился он за последнюю соломинку, – а какими чертами обладал этот ваш Круитне?
– Круитне, – забубнили пикты, – всегда обладал и обладает чертами величайшего полководца: он абсолютно беспощаден, всему предпочитает короткий меч, ездит верхом без седла, со ста шагов попадает дротиком в сливовую косточку, может исцелять наложением рук…
– Хватит, хватит, – радостно сказал Файтви. – Так вот, слушайте внимательно, – пикты придвинулись поближе для конспирации. – Я не знаю, каким концом вперёд бросают дротик, два раза в жизни ездил на кусачем пони и больше не хочу, и я НЕ исцеляю наложением рук, и это я готов доказать всегда и везде столько раз, сколько это потребуется. Я не способен исцелить наложением рук даже самый обычный фурункул, не говоря уже о чём-то более серьёзном. Достаточно?
– О Круитне, – сказали тут пикты. – Ты уже выиграл семьдесят семь сражений, так не отказывайся же от борьбы.
Файтви с ужасом представил себе, как возвращение Круитне обмывается во всех тавернах и пикты стаскивают изо всех углов и оттирают какое-то ржавое оружие.
– Я вспомнил, – подскочил Рори. – Точно, у них действительно есть такой Круитне, он обычно возглавляет всякие мелкие вылазки из Горы, а сейчас куда-то делся. Ну, и поскольку им неохота признать, что их национальный герой увязался за какой-нибудь юбкой в Ирландии, то они и развезли всю эту легенду, что он якобы чуть ли уже не погиб.
– Послушайте, – сказал Файтви. – Откуда на Круитне может быть одежда валлийца?
– Конспирация – первое дело, – сказали пикты.
Файтви утёр рукавом пот со лба. Ему до слёз было жалко маленький и затравленный народ пиктов, он готов был на самое ужасное враньё, лишь бы не лишать их надежды, но повести их на Ирландию он был как-то не готов. Изо всех щелей выбирались потрёпанные пикты с паутиной в волосах, и уже десятка два их стояло вокруг и смотрело на него с обожанием. Дело было плохо. Пикты уже тащили какой-то грязный лоскут, который и развернули у ног Файтви.
– Это что? – сквозь зубы поинтересовался валлиец. – Моё боевое знамя?
– Это план захвата Тары, – шёпотом отвечали пикты.
План захвата Тары стал последней каплей. Файтви так и сел на землю.
– Может быть, – осенило тут его, – у Круитне есть какая-нибудь женщина? Я вдруг подумал.