Ольга Зима, Ирина ЧукЛовушка для советника
Пролог. Мыслесловная записка советника Джареда, его же собственным разумом написанная, после уничтоженная
Я долго думал, когда все это началось. Когда моя собственная жизнь стала хоть немного принадлежать именно мне? Я, полукровка, сын земной женщины и подземного принца, ушедший под холмы, я принял сторону ши, волшебных созданий, живущих вечно. Оговорка — или пока их не убьют. Как оказалось, бессмертные ши погибают так же легко, как и смертные… да, вечно эта моя склонность к уточнениям, за которую меня так ругает Грания. Ругала.
У меня была дружба, вынесшая очень много. Была любовь, которую я берег в самом тайном уголке собственного сердца. Был король, который теперь стал хранителем равновесия Благого мира. Та любовь умерла, отравленная болью и виной. Да если сейчас она и появилась бы передо мной, единственным, что я бы испытал, стали бы боль и печаль.
Весь этот невероятный клубок моих собственных приключений начался именно с того момента, когда принцесса Грания, единственная дочь нашего короля, обратила на меня свой взор. И хоть ей лет было тогда немного, в этом взоре я прочитал все.
Нет, не любовь, хотя и ее тоже. Изменение собственной судьбы, колебание маятника, шорох прялки норн, особенно звонкие удары клепсидры — а я ведь уже почти похоронил себя и очень надеялся лишь упокоиться достойно. Я убил ее бабушку, пусть и спас ее мать.
Я знаю, кто я и что я. Вернее, знал.
Будь я человеком, умер бы давным-давно. Но у меня нет этого счастья и привилегии — старости и смерти. Люди не подозревают, что таит в себе бессмертие…
Это благо, безусловно, и в той же мере отрава. Как вечная любовь. Любовь! В мире волшебства она меняет все, она — вечный движитель и основа основ.
Зачем я пишу все это? Здесь, в одиночестве, в невероятной дали от дома — да, мир ши давно стал для меня именно Домом, с большой буквы — я хочу сложить мысли в слова, пока есть еще время. И есть надежда, что я вернусь.
Вернусь в свой безумный мир, что стал мне родным, к своим совершенно вредным бессмертным ши. Или не вернусь, ибо собственная жизнь, это то малое, что не страшно заплатить за счастье близких и за мир. Просто Мир с большой буквы.
Глава 1. Арка первая. Бо-ло-то
Вокруг было… непонятно. Именно так, как Джаред не любил: темно, мокро и одиноко. Нет, сознательное уединение Джареда устраивало всегда, но именно что сознательное! Шли они, кажется, уже очень долго, местность меняться не собиралась. Солнце пристально светило за ними серым глазом, причем светило что днем, что ночью, просто иногда его проводник объявлял стоянку, и измученный Джаред падал без сил, наблюдая, как его напарник раскладывает стоянку, разводит костер на очередном полусухом островке и варит что-то на ужин.
Утром Джаред поднимался и опять плелся по мокрым кочкам, временами проваливаясь чуть ли не по колено. Он куда-то шел только потому, что был должен. Сознание предательски ускользало от всех вопросов, когда он пытался их задать сам себе. Он и собственное имя вспомнил не на первый день, а как вспомнил — ухватился за него, как за веревку. Проговаривал про себя, вспоминая, что когда-то терпеть его не мог, но носил, так как имя — это основа ши, его личность, его суть. Не стоит ее менять, как и законы, без необходимости. При слове «законы» что-то определенно затеплилось в сознании, будто мелькнула молния, на секунду высвети все болезненно ярко, а после оставив понятными пару тенистых силуэтов. Может быть, он был судьей?
Джаред нащупал странный теплый камень размером с яблоко у себя за пазухой и согрел озябшие ладони.
Очередная ночевка Джареда вновь не обрадовала: он часто бывал в походах, ночевал во всяких условиях, спал на земле, в грязи и глине, но болото вгоняло его в растерянность — в благих землях нет болот!
Точно, значит, он бредет непонятно с кем, но понятно, что не в Благом мире. Проводник обернулся, сверкнул желтыми глазами, поправил выбившиеся черные пряди, и Джаред отвернулся. Этот вид причинял боль мыслям, заставляя вспоминать почти насильно: за фигурой тянулось что-то опасное, темное, следовало вспомнить, чтобы выжить…
Опять же, поворачиваться спиной к неблагому грифону, пусть больше не королю и самому вызвавшему его в спутники, не хотелось. А возле чахлого костерка, да со стылым дыханием ночного болота в спину, ночь будет холодной.
— Лорканн! Ты Лорканн! — воскликнул Джаред. — А я советник!
— Вспомнил, наконец! — раздался пронзительный голос попутчика, Лорканна. — Некоторые после подобного перемещения обретают память лишь через месяц.
— А сколько мы идем? — спросил Джаред.
— Неделю.
— Странно, мне казалось, больше.
— Это потому, что тут время немного сжато, — деловито ответил знакомый отныне проводник. — Прибавь сюда усилия тела, старающегося выжить без имени. Сплошная пытка, Джаред.
— Надеюсь, мы вернемся не через одну или две тысячи лет? — вздернул бровь советник.
Неблагой грифон отвратительно самоуверенно хмыкнул вместо ответа. И даже не поежился, хотя его домом была пустыня. Это Джареду и его… его семье нипочем была зимняя стужа с глубокими снегами. Волки! Его Дом — Дом Волка, самый сильный и воинственный, суровый и справедливый среди всех благих!
Лорканн снова похмыкал, будто мысли прочитал, но без слов установил защиту вокруг стоянки — это Джаред мог разглядеть теперь сам. Знания бурлили где-то внутри, заставляя чувствовать себя мутно, но отдельные части вспыхивали молниями, подобными первой.
Растягивая магический купол, грифон покосился на Джареда желтым глазом, не то сочувствуя, не то проверяя, смотрит ли, а когда убедился — шевельнул пальцами, закрывая их от тем же куполом от ветра, вводя новую вязь в магический узор.
— Не стоило, — уронил Джаред: сохранять деловой тон было тяжело после целой недели пешего перехода по незнакомой местности. — Волки привычны к холоду.
— К сухому холоду, мальчишка, влажный — хуже, но если желаешь, я верну ветер, — Лорканн ничуть не смущался тем, что ему сделали замечание.
Джаред гордо смолчал, хотя и осознавал, что со стороны это вовсе не видится гордым.
— Вот и договорились, — тон у неблагого был до отвращения довольный. — Устраивайся у костра, я лягу у тебя за спиной, и не замерзнешь!
Подозрительный взгляд несколько запаздал: Лорканн уже отвернулся, подбрасывая дров в огонь. Джаред прилежно постелил лежанку, куда сказано, сделал вид, что уснул, а сам изо всех сил воспротивился сну. Его подвиг был вознагражден в скорейшем времени: Лорканн не почуял подвоха, прошел, расстелился рядом и лег, подпирая Джареда спиной к спине вплотную. Советник вздрогнул, не сдержавшись…
— Хм, я гляжу, у тебя проблемы с доверием, мальчишка, — зевнул. — Ничего, главное, не помер, все остальное попра-хр-хр-вимо-о-оу-о…
Пара минут — и грифон спит, спина двигается в размеренном ритме дыхания спящего. Тогда Джаред поднялся, оттащил лежанку к другому краю костра, с облегчением устроился на спине и тут же провалился в дрему.
В середине ночи стало очень холодно даже без ветра, кажется, застучали зубы. Над ухом, подливая масла в огонь неуютности, послышался раздражающий голос:
— Гордый мальчишка, ну вы посмотрите!
Джаред дернулся, открыл глаза, и в первый момент его охватила паника: ничего не видно, даже костра! Он дернулся снова, пытаясь совладать с непонятной напастью — так и знал, что неблагой чего-нибудь выкинет!
Мягкое сопротивление ощущалось странно знакомо, а сверху наваливался и прижимал к ненадежной земле большой вес.
— Не дергайся ты так, сейчас в костё-о-уор угодишь, мальчишка, это одеяло, одеяло, смотри не порви когтями!
Советник Благого двора с непривычной неловкостью втянул когти, чувствуя что-то похожее на раскаяние.
— Ишь, гордый, так и околеть можно, — щелчок и через одеяло попал прямо по носу. — Засыпай, мальчишка.
И как он себе это представляет?! Навалился! Тяжелый! Древний неблагой! У Джареда вырвался непроизвольный рык.
— Теперь терпи, сам замерз, сам и отогревайся, — тяжесть поперек груди сдвинулась, и Джаред с ужасом осознал, что его укрыли с головой, да еще и обняли!
Какой позор!
— Гордый мальчишка-а-а-а… — голос затих совсем рядом с ухом, а ноги тоже оказались придавлены к земле.
Наверняка — тяжелой конечностью проклятого грифона.
Джаред не в шутку подумал о необходимости клятвы, чтобы все подробности совместного путешествия остались строго между ними! Прикинул формулировку так и эдак, ни на чем не остановился, зато успел согреться и сам не заметил, как провалился в сон.
Как Джаред и ожидал, хуже всего оказалось пробуждение: организм намекал, что неплохо бы поменять позу, а еще лучше встать и проветриться, но тяжелый грифон держал крепко, да еще и наваливался чуть ли не всем весом по ощущениям!
Советник Благого двора ощущал себя до крайности глупо, когда поерзал, с удивлением ощущая на себе только руку и ногу грифона.
— Что, проснулся? Ранняя пташка, — Лорканн зевал и разговаривал ужасно сонно. — Отпустить тебя?
— Угум, — Джаред надеялся, что этот эпизод даже не отложится в памяти неблагого.
— В тебе погибает дипломат, — Лорканн завозился опять, выдохнул в плечо, зевнул. — И не надейся.
Джареда пронзило острое чувство, будто его мысли прочитали, пока он не понял, что Лорканн просто отказывается его отпускать!
— Мне нужно встать! — голос отказывался слушаться и вместо жгучей бесстрастности сыграл сердитыми нотками. — Сейчас же! И вернуть свою память!
— Об этом надо было думать раньше, мальчишка, прежде, чем хвататься за подозрительные артефакты и пренебрегать советами старших. Теперь тебе придется вспомнить волшебное слово…
Джаред ждал продолжения, но грифон замолчал, и судя по выравнивающемуся дыханию, опять проваливался в сон! Мысль лихорадочно заработала: какое еще к фоморам волшебное слово?!