На секунду воцарилась полная тишина. Джаред забеспокоился: на грифона это точно похоже не было.
— Семиглавый, — Лорканн произнес устало и глубоко вздохнул. — Просто чтобы ты знал, Терри, вообще-то Лива убил Семиглавый.
Еще помолчали.
— А…
— А объяснять тебе еще что-либо теперь, после услышанного, я не намерен. Просто запомни, Терри, раз не умеешь делать выводы сам: не смей вредить кому-то из нашей семьи, нашей большой семьи, что готовится стать еще больше. Я люблю тебя, ты мой сын, но жалость испытываю редко, а если ты опять вздумаешь подвергать их опасности, я точно тебя не пожалею.
— Но… — голос Терренса звучал растерянно. — Но ты же…
— Я грифон, Терри, черный, сказочный. Я все могу, а ты в этом даже не сомневаешься. Так что, пожалуйста, не сомневайся дальше.
Джаред тихо отступил, в очередной раз подумав, что близкие тебе создания далеко не всегда бывают одной с тобой крови. Об этом неожиданно захотелось вновь сказать Грании, и потом еще раз, так что не спали они до самого рассвета.
А наутро Лорканн оправил их домой через Окно. Родной Черный замок привычно возвышался посреди елей, а родни пока не было видно.
Все пережитое рвало подкорку, хотелось уже все подробно рассказать Алану и выдать лайт-версию для Мидира, желательно, устроить показательную выволочку для кого-нибудь, кто попадется под лапу, скорее, доказывая себе, что он никакой не мальчишка, а взрослый, ответственный и сознательный ши, советник Благого двора и прочая и прочая. Джаред отогнал воспоминание, как он пытался доказать что-то подобное серой мохнатой собаке из другого мира. Щека непроизвольно дернулась, а губы сжались. Стоявший рядом стражник побледнел, выпрямился, хотя, казалось, дальше уже некуда, приложил кулак к груди.
— Уважаемый советник, что-то не в порядке?
Джаред повел рукой, но молодой волк побледнел еще сильнее. Советник вздохнул и похлопал его по плечу:
— Все как обычно в Доме Волка, — и, помедлив, произнес начало девиза: — Честь и сила…
— Сила и честь! — радостно ответил страж и замер.
Джаред пошел дальше, несколько успокоенный. Его по-прежнему уважали и боялись, так что можно позабыть досадный инцидент. А может, не стоит забывать?
Очень, очень глупо! Он тогда определенно был не в себе.
— Уважаемый советник, если что нужно, вы только скажите!
— Что? — обернулся Джаред.
В голосе стража был не только страх и уважение.
— Вы это, как хотите, но в чуть чего мы все тут за вас жизнь отдадим!
— Лучше оставайтесь живыми и здоровыми, юноша, — не удержался Джаред, а мысли никак не оставляли в покое. Он заложил руки за спину и прошелся по галерее. Чистый воздух, всегда прохладный, не приносил успокоения, и советник расстегнул крючки у шеи.
А где он в себе? Может, именно здесь, в собственном доме, который внезапно расширился до границ неблагих земель и за его границами, где живет и процветает старый бог Лорканн.
Там, где его дом. Может, стоит признать то, что Джаред так долго не желал делать. Одиннадцать лет в собственной семье были незабываемыми и, что скрывать, крайне суровыми. Они научили его знаниям, вежливости, стойкости, но никак не любви. А Нижний мир полон любовью, здесь ее не стесняются даже суровые волки. И он здесь не чужой, его любят не за его заслуги, а любят просто его самого.
В общем, быть почти сыном Мидира и непонятно кем, но, определенно, привязанностью для Лорканна было ужасно. Ужасно почетно и ответственно.
Джаред вздохнул. В любом случае, это было лучше, чем быть чересчур любимым внуком для Джареда Великолепного.
Как ни странно, после того, как Джаред с Гранией, вернулся из неблагого королевства (предварительно убедившись, что Ллвид растерял боевой запал советника переженить «на нормальной Грании»), Джаред поймал себя на том, что скучает по неблагим. Причем не просто по неблагим, а по нескольким конкретным, что было с любой стороны необъяснимо, странно и паршиво. Временами советник находил себя во времени и пространстве, с некоторым умилением взирающим на неблагого королевского волка. После возвращения Бранн представлялся кем-то вроде родственника, связующего звена между самим Джаредом и теми, по кому он скучал, оставшимися.
Советника собственное умиление к Бранну изрядно пугало, нервировало, но заставляло смягчаться при очередной головомойке расшалившимся волчатам. Бранн стойко терпел и любое назидание, однако собственно ругать его больше не хотелось.
Отныне Джаред его воспитывал.
Как потерянного неблагого сына, которого у Джареда никогда не было.
Как младшего родственника, слишком похожего на одного старого неблагого, чтобы внимательный советник мог это игнорировать.
Впрочем, за новыми заботами и треволнениями, собственной сложившейся семейной жизнью, впечатления о неблагом от начала и до конца путешествии, стали смазываться, отступать, оставляя после себя ощущение свободы и раскрывшихся горизонтов.
Поначалу Джаред долго удивлялся, искал истоки перемен, пытал Алана задушевными разговорами, насколько мог себе это позволить. Позже, когда ощущение перестало быть таким диким, а внутренняя свобода была распробована, благодаря любимой супруге, Джаред припомнил об одном своем внутреннем суеверии. Попытался осознать — зачем он просил у тени давно мертвого отца прощения или совета, и с ошеломлением пришел к выводу, что так происходило из-за инерции собственного воспитания. Строгость Мэрвина не отпускала его, Джареда, и через тысячи лет после смерти отца. Мысли о смерти слишком не вязались с нынешним положением дел, поэтому и их Джаред оставил прошлому. В конце концов, он пережил свои испытания, наступил момент выбраться из них, сделать выводы и пойти навстречу к новым — никто не сомневался, что они грядут. Разумеется.
Тем более неожиданной оказалась для советника собственная реакция на объявленный заранее визит в Черный замок одного престарелого неблагого. «Заранее», впрочем, сильное выражение для объявления о визите накануне.
Джаред подавился ужином, Грания с удовольствием отхлопала ему всю спину, Мидир улыбался, светился, довольный, как сытая виверна, Дей подначивал Бранна, а его неблагой друг аж приборы все уронил и свернул со стола часть тарелок.
Джаред надеялся, что выглядит не таким воодушевленным, как Бранн.
Репутацию, конечно, нужно было соблюдать, поэтому на следующий день он измыслил себе дел невпроворот, несколько встреч, с десяток интриганских ходов и два визита за пределы замка. Грания хмыкнула, но ничего не сказала, а прочих в свои планы он не посвящал.
Как выяснилось на следующее утро, все предыдущие две тысячи лет жизни Джаред не осознавал своих истинных возможностей. К объявленному времени визита, около полудня, все громоздкие дела были сделаны, советник искрутился юлой, но исхитрился выполнить собственный грандиозный план и оказаться во внутреннем саду тогда, когда туда опустился, приземляясь на четыре лапы, крупный черный грифон.
Зверь неба и одновременно земли знакомо щелкнул клювом, а Джареду послышался сухой смешок. Мгновение оборота, свойственное неблагим, закончилось еще быстрее, чем советнику представлялось, сердце отчего-то пропустило удар, а высокий голос и широкая улыбка словно вернули его в путешествие по неблагим болотам.
— Дорогой, с тобой все хорошо? Ты что-то побледнел? — Грания воспользовалась тем, что с грифоном здоровались Мидир и Бранн, подергала за рукав, отвлекая.
— Конечно, все в порядке, не волнуйся, — слух сам отфильтровывал знакомое «мальчишка» неподалеку.
Кажется, грифон чувствовал себя после продолжительного перелета не блестяще: Бранн предлагал свою помощь, Мидир отвлекал и звал в дом… На самого грифона Джаред старался не смотреть больше. Встретились и хватит, долг вежливости он исполнил! Сердце протестовало, но для этого Джаред взял с собой Гранию: на глазах супруги он элементарно не станет выказывать неуместные чувства неуместным образом и вообще вытворять всякие смущающие вещи. На это он способен исключительно наедине с кем-либо, и точка!
Грания как по заказу завела разговор еще о сегодняшнем обеде, Джареду пришлось вникать, чтобы не быть заподозренным, он отвлекся основательнее, поэтому обрушившуюся на плечо тяжелую руку тянуло сравнить с лавиной: ощущение погребло все разумные поползновения целиком.
— И тебе здравствовать, мальчишка! — раздалось прямо в ухо, а у Джареда слобно бы подкосились колени. — Рад тебя видеть! Не соскучился еще по болоту-то? Хотя, по нашим свободным просторам сложно соскучиться, согласен!
Советник судорожно сглотнул, медленно скашивая глаза: Лорканн стоял рядом, Лорканн наваливался на его плечо, Лорканн светил на Джареда своими желтыми глазами и улыбался.
— Чего примолк, мальчишка? Ах, как быстро растут дети, уже все и позабыл!
— Н-нет, — Джаред очень надеялся, что со стороны заикание не было слышно. — Я не забыл! Я желаю вам… желаю вам…
Все приличные приветствия вылетели из головы, все формулы вежливости спрятались, мыслей не осталось, повисло неловкое молчание, во время которого на Джареде сошлись все взгляды и повисла полная тишина.
Бранн из-под руки своего деда смотрел с пониманием и сочувствием, но даже это сейчас не раздражало. На прочих Джаред оглядываться вовсе не рисковал, равно как и смотреть вперед.
— Ох, какой все-таки тяжелый случай, рас-слабь-ся, мальчишка, знакомое слово? — желтые глаза оказались прямо перед ним, а в следующий момент Джаред оказался обнятым крепко, тепло, обеими руками.
Тишина, повисшая вокруг стала более полной и еще усугубилась, когда Джаред, не в силах больше сопротивляться самому себе, обнял неблагого в ответ. Кожаный дублет под руками был знакомым на ощупь, теплым и подрагивающим: Лорканн смеялся.
— Ну вот, ну вот, ну вот и поздоровались! А вы что так смотрите? — это уже явно окружающим. — Ничего личного, особенное неблагое приветствие, знали бы вы, как мальчишка долго его учил!
Грания хмыкала рядом, не доверяя, Бранн завздыхал, послышавшийся голос Мидира просто сочился удивлением. Лорканн, не испытывая очевидных неуд