— Потом мне пришлось победить себя-грифона в виде себя-ши, а потом мы с Шайлих вернулись ко двору, и крови пролилось еще больше, — Лорканн явно замял концовку.
Зато Джареда выручил огонь: пляшущие языки быстро проиграли фрагмент боя ши с грифоном, потом полет, где соединившегося, но полуживого Лорканна нес в клюве тот светлый грифон, и потом — как этот светлый грифон ломал оружие встретивших их копьями ши. Все это время фигурка самого Лорканна не подавала признаков жизни.
— А соединяться вам еще больнее, чем разъединяться, — это был не вопрос.
Лорканн вместо ответа тяжело вздохнул.
— Если начистоту, мальчишка, ни за что не хотел бы пережить подобное еще раз.
— Почему тогда каждая сказка заканчивается гибелью черного грифона? — этот вопрос был для Джареда самым интригующим. — Зачем писать такую книгу? В каждой сказке злодей — вы, и в каждой вас ждет мучительная смерть!
— Хорошо, что мы не в сказке, а? — Лорканн хмыкнул невесело. — Умеешь ты вопросы задавать, мальчишка. Ладно, я сам разрешил, отвечу. Потому что все очень надеялись, что я на самом деле умру, мальчишка. Поэтому проклятых сказочек так много переписано, поэтому их проговаривают каждому неблагому мальцу с самого детства. Потому что иначе, мальчишка, меня убить не получилось.
— То есть?! — советник аж задохнулся от возмущения. — Кто-то добивается вашей гибели настолько опосредованным способом?! Внушая страх всем до единого жителям королевства? Страх и ненависть? Но это же… Такой силы!..
— Вот именно, предпочитаю не думать, мальчишка, насколько на самом деле меня не любят. Лучше просто пользоваться плодами заслуженной репутации, — опять мрачно уставился в огонь.
— И что? И что вас спасает! Это же! Не под силу никому из ши! Жить под подобным гнетом!
— Четвертый вопрос, мальчишка, уже четвертый, впрочем, какая разница, — Лорканн спрятал лицо в ладонях. — Меня спасает то, что спасает всех, — убрал руки, подмигнул. — Спасает меня, мальчишка, как водится, любовь. Как и тебя! Не то съел бы тебя этот ваш артефакт и косточки выплюнул, дрянь он редкостная… Думай давай, в кого ты мог влюбиться так сильно, — и Лорканн указал на его палец.
На палец Джареда!
Как советник сам этого не заметил? Серебристо-черная нить обвивала безымянный на правой руке, без слов давая понять: кто-то сказал слова любви ему, советнику, и получил ответ от него, советника. И ответ, несомненно, положительный. Джаред потер палец в тщетной надежде, что это Лорканн взял и нарисовал, но нет, очертания двух восьмерок со вписанным в них волком остались на месте.
— Лорканн, зачем я вам сдался? — не удержался ошарашенный Джаред от прямого вопроса. — Скрасить дорогу? Подразнить благого короля? Бросить меня в пасть какому-нибудь вашему чудовищу?
— Ну, мальчишка, ты же советник! Догада-айся, — слова были нормальными, интонация — отвратительной. — Скрашиваешь дорогу ты так себе, дразнить кого угодно я могу без чужого содействия, и с чудовищем ты для начала разговариваешь, меж тем, никто тебя не сожрал, ага?
— Значит, вам понадобились мои способности? — без особой надежды спросил Джаред, заворачиваясь в плащ и стараясь не обращать внимания на блуждающие по темной воде огоньки.
— Конечно! И ты сам, — с особым выражением произнес Лорканн.
Все это казалось изощренным издевательством, но Джаред держался.
— Ты очень полезный, Джаред, просто очень. Знаешь, такой… вкусненький. И аппетитно пахнешь!
Выражение лицо неблагого стало вовсе гнусным. Джаред не выдержал.
— Что?!
— Ну, для дракона, — как-то даже устало обронил Лорканн. — Как еда, очень вкусный. Они, знаешь ли, не могут совладать с собой, когда унюхивают людей. Ты, конечно, всего-то наполовину человек, а других подлинных полукровок я не знаю. Разве что у Мидира родословная интересная, но подманивать дракона Мидиром? Действие бесполезное, драконы от него сами разбегутся, я полгаю. Ну, кто более-менее соображает, точно.
Из всей речи неблагого Джаред уяснил две вещи. Первая: дядя с одной стороны подходит, а с другой совсем нет. И вторая, да, вторая…
— То есть я сыр в мышеловке?!
Никакие слова Лорканна, конечно, не смутили. Неблагой разве покивал по-деловому.
— Что-то вроде того. Мы ищем потерявшего разум дракона, потому что я очень надеюсь — она моя пропавшая много лет назад дочь. Как видишь, ненавидят меня многие. А вот любят… Клейтарри любила. Очень. Клейт. Перышко… Эй, что с тобой? Джаред! Джаре…
Голова окончательно решила расколоться. От одного сказанного мельком слова, причем, сказанного не про него.
Любила… Его, советника, с его невыносимой для большинства манией порядка, с его многовековым занудством и высокомерием — перед собой можно было не скрываться. С его невозможной скрытностью, недовольством по утрам и придирками по вечерам. И тем не менее…
— Джаред, если ты думаешь, что можешь от меня скрыться, — мягко журящий голос Алана раздается со спины, — то ты, разумеется, ошибаешься. Уж точно не в пределах замка. И уж точно не в моих бывших покоях!
— Алан, — кивает головой Джаред, словно это ответ на все вопросы.
Начальник замковой стражи подходит неслышно со спины, еще пара мгновений — и он уже сидит перед Джаредом, заглядывая в глаза. Самолично отыскивает разгадку.
— Джаред, ты никогда не опаздываешь по утрам на встречи с лесовиками, а сегодня целиком пропустил и даже не прислал извинения, — Алан удрученно качает головой.
Советник ополовинивает свой стакан, доливает, долго смотрит в ясно-древесную глубину, будто примеривается: возьмет или не возьмет?
— Иногда, Алан, мне становится страшно от того, каким количеством ерундистских закономерностей ты оброс, — наставительно качает пальцем. — Ты мог бы составить портрет каждого волка из его привычек… А потом ловить… за их несоблюдением…
— Джаред, — в голосе Алана укоризна, — во-первых, ты не каждый волк, а во-вторых, особенности ничуть не ерундистские. Иначе, с твоим способом сообщать о личных проблемах, Джаред, я бы о них никогда и не узнавал.
— Так, может, и не надо?
Начальник замковой стражи вздыхает, окидывает его взглядом, встает, уходит, Джаред вздыхает с облегчением и разочарованием, когда возле левого локтя вплотную садится Алан. Наливает себе в добытый стакан напитка, отпивает, видимо, для начала беседы, морщится и дышит с трудом.
— Ну понятно, как ты не убиваешься, под таким-то соусом, — выразительно покачивает стаканом. — Рассказывай, Джаред, ты меня знаешь.
Советник расслабляется и даже хмыкает похоже на хохот: да, Алана он знает! Алан выслушает, посоветует, позволит стать на момент не таким серьезным. Алан — друг.
Точно, у него есть друг! Джаред в настоящем радуется, как ребенок.
— Видишь, в чем дело, — Джаред с трудом поднимает указательный палец ровно.
Алан послушно рассматривает потолок, потом невозмутимо отрицательно качает головой: нет, в чем дело, отсюда не видно.
— Это я образно! — Джаред опускает голову, старательно не глядя в глаза Алану.
— Это вообще не видно. Я, Советник Благого Двора, которому больше двух тысяч лет, я… Алан, я влюбился!
Все лицо седого волка преображается радостью, он прихватывает Джареда за плечи, потрясывает, но не перебивает. Советник хохочет, немного расслабившись, но продолжает.
— Это не так радужно, Алан, как кажется на словах! Я нашел в кого влюбиться! В принцессу! — Алан все еще не понимает. — В нашу принцессу! В нашу пятнадцатилетнюю принцессу!
Джаред явно считает свершившееся драмой, но Алан мягко улыбается на все его слова.
— Думаю, Джаред, за свою жизнь ты разыграл достаточно кукольных представлений, чтобы не знать: истинную любовь нельзя игнорировать, хорошим это не закончится…
Может быть, на этом все и закончилось?
Нет. Конечно же, нет.
Воспоминания, словно взорвавшаяся ото льда река, настигают Джареда бурным потоком.
— Грания, сегодня ваш день рождения. Может быть, не стоит? — в который раз убеждает принцессу советник. Но уговоры, конечно же, не помогают.
— Брат смог. Папа — тем более! — злится принцесса.
Свежая, юная, прекрасная, как порыв весеннего ветра. Джаред призывает себя собраться.
— Когда тренировали Дея, мы не знали о психологической подготовке. Теперь, с помощью Бранна… Это не нужно, вам — тем более! Не нужно!
Губы сжаты, серые волчьи глаза пылают на лице Лили. Убийственное сочетание, и советник отступает, давая команду Алану.
Нужно лишь подождать, потерпеть, не представлять воочию, как раскаленный металл опустится на нежное плечо юной принцессы, зашипит, сжигая кожу и мышцы, и уж точно не стоит выдержанному Советнику заранее ощущать ее боль как свою. Раз она не пожелала уменьшить ее или перенести. Вот упрямая девчонка! Упрямая, красивая, гордая…
— Джаред, нет! — негодует Грания.
Инстинкты сработали первее мысли, и меч, поднятый Аланом с жаровни, к удивлению советника, удерживается его же предплечьем. Хорошо, что не ладонью. Приходит боль, прожигая руку насквозь. И уходит в сердце, успокаивая его немного.
Джаред прикрывает ожог плащом. Говорит как можно ровнее, хоть голос и не желает подчиняться ему:
— Сегодня ваш день, и я не буду вам мешать. Заканчивайте без меня, принцесса Грания. И простите.
Выговаривает первым попавшимся удивленным стражникам за пустые разговоры на посту. Вихрем проходится по всем этажам. На заднем дворе, видя незнакомого ши, который дерзит и отказывается уходить, с удовольствием оттаскивает от прохода. «Не трогайте его, он свой, свой!» — кричит испуганная волчица, стирает кровь с лица мужа. Джаред разглядывает под плащом серебристо-черную традиционную одежду. А, еще один, что принял Дом Волка как свой…
— П-п-простите, — шепчет Джаред. — Сегодня не нужно стоять на пути патрулей.
— Это вы простите нас, — шепчет волчица, обнимая мужа. — Этого больше не повторится.
Советник Благого двора глупо и мелко срывается на подданных короны. Джаред решает, что с него довольно, и возвращается к себе. Видимо, ему с перебором следить за двумя поколениями молодых волков. Да и стоит ли…