— Джаред! — раздается знакомый голос, и Джареду на миг кажется, что звук звенит в его сознании.
Все равно Грания не отпускает его ни днем, ни ночью.
— Наследная принцесса Грания, дочь короля Дея, властителя Благого Двора, — и та лишь морщится недовольно. — Я не буду спрашивать, как вы это сделали. Но разве вам неизвестно, что порог моего дома можно переступать лишь с разрешения?
— Джаред!.. — негодует она, не желая беседовать о манерах.
— Принцесса Грания, я просил называть меня «Советник».
— Хорошо, Джаред, — поджав полные отцовские губы, отвечает Грания. С ложной покорностью, не собираясь подчиняться: — Будет исполнено, Джаред.
И тут же взрывается.
— Ты считаешь принцессу Дома Волка слабой?! Сколько можно так оберегать меня? Я никогда ничему не научусь, если ты…
— Я не буду больше вам помогать, принцесса Грания, — тихо говорит Джаред, и та остывает, спрашивает потерянно, в упор глядя огромными серыми глазами:
— Почему, Джаред?
— Потому что, — слова теряются, отсеиваются, кажутся высокопарными и ненужными, не для Грании точно. — Просто — нет. Этот день был последним.
— Джаред, ты… не любишь меня более? — ясные глаза наливаются слезами.
— Именно потому, что люблю. Это мешает мне быть непредвзятым.
Джаред кривит душой самую малость. Иногда можно сказать и неприкрытую правду. Тем более, когда одно слово имеет несколько значений. Тем более, когда можно спрятаться за словами…
Грания шагает вперед, ухватывает его за локти, заглядывает в лицо и поднимает, заставляя смотреть на себя.
— И я люблю тебя, Джаред.
Тихо, откровенно, прямо. Не скрывая чувств. И похоже, Грания говорит именно то, о чем умалчивает Джаред.
Сколько раз принцесса повторяла эту фразу! С самого детства. Но резать болью несбывшегося слова стали не так давно.
— Грания, ты не понимаешь…
«Ты еще ребенок, Грания. Ты путаешь», — хочется сказать Джареду.
— Это ты не понимаешь, Джаред! — яростно кричит принцесса. — Я уже не ребенок, и я… Я люблю тебя не как родственника. Не как дядю. Не как друга! А как…
Джаред отшатывается, роняя что-то позади себя.
— Нет, Грания, не…
— Да, Джаред. Скажи, что ты не любишь меня. Скажи, глядя мне в глаза!
Иногда говорить правду просто невозможно. Солгать немыслимо. И дело вовсе не в магической сути мира ши, где каждая ложь — ступень к буквальной потере себя по частям, начиная с магических талантов.
— Мои чувства несущественны. Это невозможно…
— Я могу! И мне не нужно никого другого, кроме тебя. Джаред, я уже говорила с родителями. Они согласны.
— Ты… уже говорила с Алиенной и с Деем? — Джареду против воли представляется вся сцена в красках, с битием посуды, ломанием мебели и огульным рычанием друг на друга. — Я удивляюсь, что все еще жив.
— Папа сказал, что рад.
Воображаемая картина дополнилась проломленными перекрытиями и, вероятно, каким-нибудь уничтоженным в запале чувств, умозрительно нескрушимым артефактом времен Первой эпохи.
— Правда? Вот так и сказал?! — не верит Джаред, и правильно.
— Не совсем, — улыбается принцесса. — Они долго спорили с мамой, она припомнила, чем папа сам занимался в шестнадцать лет. Папа, конечно, порычал, кажется, даже повыл… И да, сказал, что р-р-рад! — с эффектным волчьим рыком передразнила отца принцесса. — А еще сказал, что это хор-р-рошо! Потому что тебя ему хочется убить меньше прочих!
Джаред бросает взгляд на ее плечо и тут же отводит глаза.
— Не волнуйся так, я не стала, — шепчет Грания.
Закатывает длинный рукав платья, обнажая белоснежную волчью кожу. Опять улыбается озорно:
— Сегодня не стала.
Грания откидывает полу его плаща, касается губами ожога, который Джаред, растравливая раны сердца, не собирался залечивать — и он исчезает. Поднимает на Джареда темнеющие глаза, кладет руки на плечи:
— Я люблю тебя всем сердцем, сколько себя помню. Я открыта, загляни в мою душу. Неужели ты, советник Дома Волка, сможешь сделать несчастной его принцессу?
Ни заглянуть куда не надо, ни даже помотать головой Джареду не удается, потому что Грания притягивает его к себе, прикасается неумелыми, но требовательными губами. Сияющий солнечный свет заливает комнату, и Грания, отрываясь от него, шепчет:
— Я бы приняла твой Дом как свой, но он и так уже мой. Хотя это не мешает мне любить тебя! И любить всегда, — закрывает рот протестующего, испуганного Джареда рукой и договаривает: — Я хочу быть твоей женой, матерью твоих детей!
Очень хочется укусить ее за ладонь, но уже поздно. Из ласкового, золотистого облака, образовавшегося над их головами, спускаются на безымянные пальцы два черно-серебристых кольца.
— Ну, теперь ты мне веришь, Джа-а-аред?.. — шепчет коварная Грания и обнимает его за шею. — Ты мой, теперь — мой! Можешь не отвечать, кольца все сказали за тебя!
Глава 3. Зов предка
Джаред тряхнул головой, отбрасывая приятное, но неуместное сейчас воспоминание.
«Так ты женат?» — прозвучал странный голос в голове.
Этот низкий голос, казалось, полностью состоял из металла. Джаред оглянулся: Лорканн безмятежно спал и даже не посапывал во сне. Неблагой то ли спал очень тихо, то ли напрочь лишил себя возможности издавать какие бы то ни было звуки. Впрочем, как и его еще более неблагой внук! Отодвинув от себя видение встрепанной головы Бранна, Джаред прислушался, уж не болото ли осуждало его женитьбу?
«Нет, не болото!»
Джаред подскочил, оглянулся в тревоге, но Лорканна пока будить не стал. Кто-то донимал советника Благого мира мыслесловом, причем, по-особому, так сильно и резко его могли звать лишь короли, бывший и настоящий. Голоса Мидира и Дея отличались, но и были чем-то похожи на этот. Кто тогда? Среди живых другой родни, вроде бы, не наблюдалось.
«И как я мог ошибиться?»
Бок неожиданно нагрелся, и Джаред торопливо вытащил на свет круглый кристалл.
Поверхность отразила искристые созвездия, почернела, посветлела — и на Джареда уставилась чья-то физиономия. Ровный прямой нос, большие темно-серые аж до черноты глаза, четко очерченные губы, широкие брови — все было знакомо и незнакомо.
— Папа? — недоуменно прошептал Джаред и сразу понял, что ошибся.
В отце, при всей его жесткости, все-таки была мягкость. В том существе — духе? — кто осуждающе смотрел сейчас на Джареда, мягкости не было вовсе. Более жесткий рот, невероятно черные глаза без проблеска света, занимающие, казалось, все глазное яблоко, каменный упрямый подбородок. Лик в кристалле прищурился, Джареда пробрало холодным потом и осенило:
— Дед?
«Догадался наконец. Неблагие теперь нам ровня? До чего я дожил. Вернее, не дожил, и на том спасибо Кернунносу».
— Я касался кристалла на протяжении многих веков, почему именно сейчас ты появился? — решил выяснить Джаред основное.
«Кто-то звал меня. Теперь-то я понял, что звали тебя, — в мыслеслове отчетливо проявилось отвращение. — И как можно было спутать?!»
— Меня назвали в честь тебя, гордись, — прошептал Джаред. — И знаешь что? Хочешь говорить, вернее, осуждать — сначала спроси разрешения, дед! А сейчас, прости, мне надо выспаться!
Голос что-то бубнил, уже не так слышно, когда Джаред, стянув с себя плащ, завернул кристалл в него. Плащ, и правда, слава Кернунносу, был напитан магией до последней нити, и уж от магических чужеродных мыслей точно оберегал.
— Я путешествую в поисках дракона с хтоническим созданием прошлых веков — это я не про тебя, — погладил Джаред кристалл. — Теперь еще и с болтливым артефактом. Чудесно! Стоило бы записать…
Да, по отсутствию дневника Джаред печалился особо, но, с другой стороны, когда не надо было отчитываться ни перед собой, ни перед тенью отца, ни даже перед духом деда — жить становилось определенно легче.
Небо совершенно потемнело, проглотив звезды. О том, как и зачем Джаретт Великолепный или его дух материализовался в кристалле, даже думать не хотелось. Успеется еще.
С другой стороны спать, то ли после общения с дедом, неожиданно тяжелым, то ли после нескольких недель шатаний по болоту, хотелось просто отчаянно. Джаред зевнул, оглянулся на черноту, в которой светилась лишь пара гнилушек, проверил защиту, положил кристалл под голову и мгновенно заснул…
Снилась Джареду, разумеется, Грания. Хотя могли бы и дела королевства, или неистовый во всем дядя (как и другой его дядя), который с чего-то решил, что Джаред женился на его дочери (про то, что Границелла, в просторечьи Гранья — замужем за Антэйном, счастлива в браке и воспитывает дочь от любящего и любимого супруга, он как-то подзабыл), теперь искренне злился на племянника. С тех самых пор, как он осознал собственное странное, несколько болезненное состояние — а как еще можно назвать этакую безудержную одержимость? — юная, дерзкая принцесса Грания, дочь Дея и Алиенны, не отпускала его мыслей и его сознания. Она вернула его в то время, когда он еще не заковал свое сердце в ледяные цепи, она подарила ему целый мир и себя в придачу, она сделала то, что не удавалось никому. Отчего разлука ощущалась болезненнее вдвойне.
Грания плавает конечно же, без одежды. Глаз не отвести. Айсэ Горм ласкает ее, обливая лазурным золотом ласковых волн. Ни души, лишь где-то далеко ленивится охрана.
— Так и будешь стоять столбом? — Грания делает глубокий нырок, зная, как Джаред обеспокоится, и выныривает совершенно рядом с ним.
— Вода, — тихо говорит Джаред. — Она опасная.
— Была когда-то! — горячится Грания. Она уже на берегу, обтирается. И замирает внезапно — явно задумала каверзу.
— Грания, не смей! — неизвестно от чего предостерегает ее Джаред.
Грания, обернувшись, черной молнией летит на него. А он уже с ней в обнимку — в воду.
— Это я — опасная! — отфыркиваясь, кричит она. — Ну же! — почти обижается она. — Пожалуйста!
Джаред неловким, непривычным движением плещет на нее воду. Совсем чуть-чуть. Аккуратно. Можно сказать, боязливо.