Со всех сторон крепкий ухоженный дом был окружен старым садом с высокими разросшимися деревьями. Широкие длинные тени падали на вместительный просторный двор, скрывая от посторонних глаз лавку, находившуюся неподалеку от забора.
– Пора! До рассвета еще часа три. Если мешкать не будем, то управимся.
Неслышно, словно тени, один за другим перелезли через забор. Во дворе было тихо. Лишь слегка в вышине шуршали кроны лип, которые иной раз трогали порывы ветра. Дом крепко спал.
– Кто здесь живет? – поинтересовался Алексей Барабаев.
– Какой-то Тузов. Инженером на заводе работает. Эту наводку мне Валька дала.
– С Калуги, что ли?
– Она самая. Сказала, что барахла разного у него полно! Сам увидишь!
– А что ты ей обещал?
– Сказала, что самое красивое колечко для нее оставим! Остальное – людское!
Василий вытащил из кармана кисточку и, обмакнув ее в банку с кислотой, провел волосками по оконной замазке. Отлипала она быстро – неровными длинными полосками падала под самые окна на подоконник.
– Теперь гвозди давай вытаскивай! Только поаккуратнее, – подсказал Большак стоявшему рядом Петешеву.
Стараясь не шуметь, Петр подцепил плоскогубцами шляпку гвоздя, едва торчавшую в оконной раме, и потянул. Металл, застрявший в плотной древесине, поддавался неохотно, гвозди кривились, шляпки ломались.
– Гвозди проржавели, зараза! – пожаловался Петешев. – Плохо выходят.
– Не шурши, кучерявый! Главное не напортачить. Чтобы все без горячки.
Минут через десять Петр произнес:
– Кажись, все гвозди выдернули.
– Ну тогда давай, Петух! Только поаккуратнее.
Петр надавил на стекло, но оно вдруг треснуло, предательски нарушив ночную тишину. Тотчас из глубины комнаты раздался громкий встревоженный женский голос:
– Кто здесь?! Я сейчас милицию позову!
– Уходим, – негромко произнес Хрипунов.
Без излишней спешки все трое прошли вдоль дома, завернули за угол, откуда быстрым шагом пересекли огород и вышли к выходу.
Уже близ Кольца[7] Хрипунов недовольно спросил Петешева:
– Что у тебя там, Петух, стряслось? Опять какие-то нелады! Без шума не мог обойтись?
– Понимаешь, Большак, – стал оправдываться Петешев, – гвоздь один я не заметил, в самом углу рамы остался. Шляпка с него слетела, в темноте не видно было…
– Глаза надо тогда разуть! – зло сказал Хрипунов. – Такое выгодное дело спалили! В этой хате добра на десятки тысяч!
Подельники отошли уже на довольно большое расстояние, когда Хрипунов вдруг спохватился и похлопал себя по карманам:
– Кисточку с кислотой забыл! Бабай, ты их, часом, не захватил? – повернулся он к Алексею Барабаеву.
– Откуда, Большак?! Банка же у тебя была! А потом, до того ли мне было? Вы так с Петухом сиганули, что я за вами едва успевал.
– Ладно, – безнадежно махнул Хрипунов рукой. – Теперь уже ничего не попишешь. Может быть, все еще и обойдется. А хату такую жаль оставлять. Я думаю, что надо бы на днях сюда заявиться, когда вся шумиха утихнет!
Клавдия Тузова всматривалась в ночь через треснувшее оконное стекло, но видела только качающиеся на легком ветру кроны деревьев. А может, все это ей только почудилось? «Ну как такое может померещиться! – убеждала она себя. – Ведь ясно же слышала треск разбитого стекла. А до этого чей-то приглушенный разговор под окном».
Клавдия подошла к спящему мужу и стала тормошить его за плечо:
– Юра, да проснись же ты, наконец! К нам только что хотели забраться грабители!
– Чего? – разлепил Юрий Тузов глаза, соображая, о чем же идет речь. А когда до него дошел смысл сказанного, он только безнадежно махнул рукой. – Клава, спать нужно по ночам! Вечно тебе что-нибудь грезится! Да уймись ты, наконец!
Жена не унималась:
– Юра, я это тебе серьезно говорю. Я крикнула, что милицию сейчас позову, так они тотчас исчезли. Подойдем к окну, сам все увидишь. Да поднимайся же ты, наконец, в самом деле!
– Ну что за женщина такая, – посетовал Тузов. – Ведь ни за что не отстанет, пока своего не добьется. Ну дай мне хоть кальсоны надеть! Не расхаживать же мне по комнате с голой задницей! Соседи через окна увидят.
Тузов без видимого удовольствия поднялся с кровати, натянул на себя нижнее белье и босиком зашлепал к окну.
– Ну и что тут? – недовольно протянул он.
Клавдия зажгла свет.
– Посмотри сюда… На стекле прямо по центру трещина проходит!
«Вот не спится бабе по ночам, так она еще и другим спать не дает! Весь сон пропал, теперь уже и не уснуть!» Сладко зевнув и почесав пятерней волосатую грудь, Юрий невозмутимо сказал:
– И что с того? Жаль, конечно, что стекло разбилось, завтра придется стекольщика вызывать, чтобы целое поставил. Только уверяю тебя, к грабителям трещина не имеет никакого отношения! Такая трещина могла появиться от чего угодно. Может, веткой стегануло по окну…
– Но мне показалось, что я видела кого-то на улице, – не сдавалась Клава. – Не черт же мне явился!
– Показалось просто.
– Ну как мне тебя еще убедить? Давай сходим во двор и посмотрим.
– Уф, ладно… Давай посмотрим, что там, – сдался наконец Юрий Тузов. – А прохладно ведь! Что за климат, не поймешь… То жара, то холод! Я уже замерз тут. С окна стало сквозить! Может, шпатлевка отлетела.
Набросив на плечи пиджак, Тузов скинул с двери крючок и вышел в прохладу сада. Желтый комнатный свет через окна неровными квадратами падал на кусты сирени, на вскопанные грядки.
– Клава, ну вечно тебе что-нибудь такое померещится! – негодовал Тузов. – Ну не может баба никак жить себе спокойно! Разбудила меня посреди ночи, перебила весь сон… Теперь попробуй усни! Завтра в рань несусветную… точнее уже сегодня, на работу идти… А тебе хоть бы что! – Но тут его взгляд наткнулся на жестяную банку. – А это что еще такое? Странно, откуда она здесь взялась? Я ничего тут не оставлял… А кисточка?
Юрий тронул оконную раму, затем провел по ее краю ладонью: чисто – ни одного гвоздя! Только в самом углу торчал ржавый гвоздь без шляпки – он-то и держал стекло. Оконной замазки тоже не было: она лежала тонкими кривыми лентами на подоконнике и валялась неряшливыми кусками на земле.
– Ты была права, – озадаченно произнес Тузов враз осипшим голосом. – Вот этот гвоздь спас нас… Ублюдки!
– А в банке что? – спросила Клавдия, глядя в побелевшее лицо мужа.
– Ты осторожнее, – предупредил Тузов жену. – Там кислота какая-то сильная, не переверни ее на себя… Серная или соляная… Уронишь – так все до костей сожжет! Вот эту кисточку они в кислоту макали, потом оконную шпатлевку мазали, вот она и отпадала. Даже представлять не хочу, что бы они с нами сделали, если бы в дом попали. Всех бы поубивали, никого бы не пожалели!.. Тебе же известно, что сейчас в Казани творится. Ты уж прости меня, Клава… Не прояви ты бдительности, мы бы до завтра не дожили… Знаешь, Клава, я часто бываю не прав по отношению к тебе, – обнял он жену, остро осознавая, что нынешний день мог быть последним в их жизни. – Ты же знаешь, как я тебя люблю.
– Знаю, – растрогалась Клавдия, – может, поэтому и не спится мне, не хотела тебя потерять.
Дождавшись утра, Юрий Тузов явился в городской отдел по борьбе с бандитизмом, где его принял майор Щелкунов. Подробно рассказал о ночном визите грабителей. Виталий Викторович внимательно слушал посетителя, делая пометки в блокноте. Представлялся шанс поймать преступников, и не использовать его было бы непростительно. Банда, терроризировавшая казанцев последние несколько месяцев, впервые совершила столь серьезный промах. И еще одно… Преступники могут вернуться к злополучному дому, чтобы закончить начатое, такого исхода нельзя было исключать. Нынешний преступник наглый, верит в собственную неуязвимость, а излишняя самоуверенность может сыграть с ним дурную шутку.
– Банку с кислотой и кисточку не трогали? – спросил Щелкунов.
– Оставил как есть, – ответил Юрий Тузов.
– Верное решение. Давайте сделаем вот как… Сейчас вы выйдете, а минут через десять я подъеду по вашему адресу. О моем приходе никто не должен знать. Я осмотрю все на месте, а уже потом мы решим, как нам следует поступать дальше. Вы согласны со мной?
– Сделаем так, как вы считаете нужным, – охотно согласился Тузов.
Уже через час, переодевшись в мастерового, майор Щелкунов прибыл к Тузовым. Дом, в котором проживали четыре семьи, выглядел добротным, чувствовалось, что здесь живут в достатке. Хозяин квартиры был человеком небедным, виделся достаток – большой соблазн для преступников. Майор осмотрел место преступления: на подоконнике литровая стеклянная банка, здесь же лежала кисточка; по оконному стеклу прошла длинная кривая линия. Внизу под подоконником натоптано. Опустившись на корточки, майор насчитал три пары ног: двое бандитов были обуты в сапоги, а вот третий носил американские ботинки. Уже кое-что…
Распрямившись, Виталий Викторович посмотрел на хозяина квартиры, взиравшего на него в ожидании.
– Тут вот какое дело, Юрий Тимофеевич. Мне думается, что преступники еще вернутся в ваш дом, – произнес майор Щелкунов.
– Как так? – ахнула Клавдия Тузова.
– Клава, помолчи! – прикрикнул на жену хозяин. – Дай товарищу майору высказаться.
– Можете считать мое предположение интуитивным или основанным на опыте, приобретенном в результате профессиональной деятельности, но мне видится, что преступники захотят завершить начатое. Они привыкли быть победителями, возомнили себя неуловимыми, а тут они терпят поражение. Им захочется взять реванш. Это наш шанс поймать преступников с поличным. Я не вправе навязывать вам свое мнение, но я бы попросил у вас разрешения устроить в вашем доме засаду для преступников. Начиная с сегодняшнего дня.
Юрий Тузов нахмурился, не понравилось ему предложение майора.
– И как долго вы рассчитываете поджидать преступников? – спросил он натянутым голосом.