– Понимаю ваше беспокойство. Они должны появиться в течение ближайшей недели. Не исключаю, что они могут прийти даже сегодня ночью. Так вы согласны?
– Хорошо. Пусть будет по-вашему! Главное, чтобы вы только изловили этих гадов!
– Вот и договорились. Я не сомневался, что вы нам поможете. Через час к вам прибудут наши сотрудники и устроят в вашем доме засаду. Как только преступники войдут в комнату, они будут обезврежены.
– Хотелось бы, чтобы так оно и было. Боязно даже во двор выходить, – произнесла Клавдия Тузова.
– Не переживайте, скоро все будет позади, – попытался успокоить женщину Виталий Викторович. – Я бы попросил вас ближайшую неделю ночевать где-нибудь в другом месте. У вас есть такая возможность?
– Заночуем у моего брата. Он недалеко отсюда живет.
– А кисточки с банкой мы пока оставим на прежнем месте. Стекло мы вам потом поменяем.
Старшим в засаде на квартире Тузовых Виталий Викторович назначил капитана Рожнова. В его подчинении были еще трое милиционеров, имевших фронтовой опыт. Перед отправкой на задание Щелкунов провел инструктаж, строго предупредив:
– Вам предстоит находиться в доме Тузовых семь дней. Так что постарайтесь быть там как мыши! И самое главное – бандитов обязательно следует брать с поличным!
Целый день, стараясь не подходить даже к окнам, милиционеры провели в доме Тузовых, а ближе к вечеру капитан Рожнов распределил роли:
– Мы втроем, я и сержанты Мусин и Молчанов, затаимся за печкой и будем контролировать окно и комнату. Как только бандиты влезут внутрь, мы их разоружаем. Входную дверь контролирует старшина Гоманьков. Не исключаю, что преступники захотят проникнуть через нее. У старшины еще и другая задача… Если кому-то из преступников удастся выскочить из комнаты, то подключается старшина Гоманьков. Три года он воевал в разведке, имеет немалый боевой опыт. Нужно будет без промедления выскочить наружу и попытаться перекрыть пути отхода бандитам. Понятно, товарищ старшина?
– Так точно, товарищ капитан, – бодро отозвался Гоманьков. – Не впервой! Это как языка брать!
– А если так, то занимаем места и ждем непрошеных гостей. Они могут появиться в любую минуту.
Трое – Валентин Рожнов и еще двое милиционеров – заняли место за печкой, откуда хорошо просматривалась вся комната и оконная рама с задранными занавесками; четвертый, старшина, затаился за шкафом подле двери.
Первые два дня прошли в томительном ожидании, а на третий, когда стрелка часов перевалила далеко за полночь, Рожнов услышал за окном чьи-то осторожные шаги, а потом со стороны окна послышался едва различимый скрип.
– Тихо, – произнес Рожнов, а когда скрип повторился, сообщил: – Вытаскивают гвоздь! Быть всем наготове. Брать только по моей команде!
Неожиданно в комнату дохнуло свежестью, помещение наполнилось благоуханием цветов. Валентин Рожнов затаил дыхание, рядом два сержанта (один совсем молодой, другому под тридцать) стояли с окаменелыми лицами. «Рано, рано, – говорил строгий взгляд Рожнова, – пусть войдут в комнату, а уж тогда!»
Луч карманного фонаря пробил в темноте помещения светлый тоннель и уперся в белую стену, затем скользнул по шкафу, за которым спрятался четвертый милиционер, и уперся в побеленный потолок. Валентин увидел, как в комнату легко прыгнул один из бандитов, послышались приглушенные голоса. «Нужно выждать еще немного, еще миг! Пусть преступники поверят в то, что все спокойно, и углубятся в комнату, где брать их будет сподручнее». Бандит едва ли не вплотную приблизился к печке, он уже слышал его тяжелое сопение. Пора!
– Милиция!!! Стоять! Руки вверх!!! – закричал Рожнов, не узнавая собственного голоса.
– Здесь вы, заразы! Так я и знал! – Высокая темная фигура метнулась в сторону, выстрелив в вышедшего из-за шкафа милиционера.
Старшина схватился рукой за простреленное плечо и завыл от боли. Бандит в одно мгновение выпрыгнул в распахнутое окно, капитан Рожнов услышал в саду треск ломающихся веток. Подбежав к окну, он увидел, что преступник продирается через кусты сирени, сбоку мелькнули еще две фигуры и растворились в густой тени.
– Стой, стрелять буду!!! – прокричал Рожнов.
Злоумышленник продолжал удаляться. Впереди, метров через десять, плотной стеной росли акации, раскинув ветки во все стороны, словно руки, через мгновения он добежит до кустов и скроется окончательно.
Валентин Рожнов затаил дыхание, прицелился, а потом, как это неоднократно проделывал в тире, плавно нажал на спусковой крючок. Громким гулким эхом отозвался в квартире выстрел. «Попал!» Увидел, как убегающий споткнулся, но каким-то невероятным образом сумел устоять на ногах и, тяжело ковыляя, нырнул в колючую стену из разросшихся акаций.
– За мной! – крикнул Рожнов стоявшему рядом с ним сержанту и выпрыгнул в окно.
Валентин потерял преступника из виду, убегающий хорошо ориентировался в саду, умело прятался за высокими кустами, а он, раздирая в кровь лицо о густую колючую акацию, устремился вдогонку. Еще через минуту до Рожнова донесся гул двигателя отъезжающего легкового автомобиля.
– Ушли, гады! Опоздали!!! – в отчаянии воскликнул капитан.
Глава 21Таким гостям не отказывают
Петр Петешев, услышав громкий выкрик: «Милиция!», выстрелил в надвигающуюся на него высокую фигуру с разъяренным лицом и, метнувшись назад, выпрыгнул в распахнутое окно и побежал следом за Барабаевым, находившимся в саду. До спасительных акаций оставалось каких-то метров пять, когда он почувствовал сильный удар в бедро, заставивший его оступиться, а затем в следующую секунду он ощутил колющую боль, парализовавшую ногу. «Все-таки зацепили, суки!» – выругался Петешев и, превозмогая усиливающуюся боль, заковылял туда, где должна была стоять «Победа».
Большак с Бабаем уже успели добежать до автомобиля и торопили его криками:
– Давай! Быстрее! Ну что ты там?!
Сильно припадая на ногу, Петр Петешев тяжело ввалился в салон машины, дверца захлопнулась, и «Победа», тотчас рванув с места, стала стремительно набирать скорость.
– Ты ранен, что ли? – спросил Фрол, сворачивая на улицу Пушкина.
– В ногу попали, – скривился от боли Петешев. – Видно, серьезно, надо бы мне переждать где-нибудь…
– Главное, чтобы кость не задело, – ответил Фрол; нажимая на газ, он заставлял машину ехать в крутую гору, – а мясо-то, оно заживет!
– Не похоже, что в кость, иначе бы и шагу не прошел.
– А может, к отцу? – предложил Фрол. – У него в церкви можно залечь на несколько дней. Батя же у нас священник! Никто в церковь из чужих без его разрешения не сунется.
– Можно и так… Хотелось бы, чтобы он еще справку какую-нибудь мне соорудил. По болезни… На заводе требовать будут. Там у нас строго! Не идти же мне в больницу со своим ранением. Там сразу просекут, что это за царапина.
– Спрошу у него, – кивнул Фрол, – а там посмотрим, как сложится. Но сначала нужно ночь где-то перекантоваться.
Машина вывернула из узкого переулка Марусовки и покатила на окраину города.
– Может, к Чесноку двинем? Парень он свой в доску, не откажет! Его дом как раз по дороге к Рыбной слободе стоит, и добираться легче.
– Давай к Чесноку, – поразмыслив, согласился Петр. – А там посмотрим, что к чему.
Через полчаса «Победа» подкатила к дому Чеснокова. Петр с трудом выбрался из машины, идти самостоятельно он уже не мог – с двух сторон его поддерживали Хрипунов с Барабаевым. Улица выглядела пустынной. Петешев постучал в дверь. В глубине дома послышались торопливые шаги, а потом встревоженный мужской голос грубовато поинтересовался:
– Кто там?
– Егор, это я. Петро, – простонал Петешев.
Дверь с тихим скрипом приоткрылась, и на пороге показался парень не более двадцати пяти лет – хозяин дома.
– Какими судьбами тебя занесло, Петро? – удивленно протянул он и, заметив Хрипунова и Барабаева, произнес, распахивая дверь шире: – Входите! Чего на улице топтаться?
Все трое втянулись в узенькие бревенчатые сени, и Петешев, осознавая, что для визита выдался не самый подходящий час, принялся объяснять:
– Егор, нужда привела. Мне бы где-нибудь перекантоваться денек-другой. А потом я уйду отсюда, будто бы меня здесь и не было!
– А что случилось-то?
– Нога у меня… Зацепили фараоны, суки! – указал он на перевязанную ногу с окровавленной штаниной.
Чесноков хмуро посмотрел на гостей.
– Чего молчишь? – спросил Петр. – Место у тебя найдется? Если нет, так мы уходим. Как говорится, без обид.
Хозяин остановил потяжелевший взгляд на стоявших рядом Хрипунове и Барабаеве, после чего ответил:
– Место найдем! О чем речь? Разве таким гостям отказывают?
Егор Чесноков ни о чем не спрашивал. Если сочтут нужным – расскажут, а лезть в чужие дела… себе дороже!
– А вот это тебе за хлопоты, – поставил Хрипунов у ног хозяина сумку. – Здесь швейная машинка… Подарок твоей супруге. Детей-то нужно обшивать, у тебя их двое, кажись. Ну и одежда там кое-какая. В общем, посмотришь!
Петр пробыл у Егора Чеснокова ровно сутки, а на второй день примерно в тот же час приехал Фрол. Тяжело опустившись на придвинутый стул, сообщил:
– Я только что от отца приехал… Договорился я с ним, у него в Тюрнясево пересидишь. Село тихое, спокойное. Никому там до тебя дела не будет.
– Сомнения у меня были, – выдохнув, с некоторым облегчением произнес Петешев. – Все-таки он настоятель церкви. Он иначе на мир смотрит, нежели мы с тобой.
– Зря сомневался, – ответил Фрол. – Как бы там ни было, но сына он никогда не предаст. Конечно, поворчал немного, не без того… Говорит, доиграетесь вы своими дурными башками до большой беды, так, что совсем без голов останетесь! Догадывается, видно, старик, какими такими игрушками мы балуемся. Но со справкой обещал помочь. Тебе же не завтра на работу?
– Не завтра, пусть рана затянется немного, не хотелось бы мне работу терять. Какое-никакое, а прикрытие. А что за лепила-то? Я ведь там всех знаю.