– Думаешь, подожгли?
– К гадалке не ходи! – заверил начальник расчета. – Хотя свое слово должна сказать еще экспертиза. Трупы лежали в положениях, несвойственных людям, погибшим на пожаре. Ведь пострадавший стремится как-то спастись, убежать, бывает, что смерть к нему приходит мгновенно. Потерял сознание, и все! А в этом доме трупы лежали неестественно распластанными, как будто бы до пожара им не было никакого дела.
– Я тебя понял, – поблагодарил майор Щелкунов и зашагал к обгоревшим трупам, прикрытым какой-то материей.
Валентин Рожнов и следователь Зинаида Кац уже опрашивали свидетелей, которые могли пролить свет на происходящее. Не было только участкового, с которым следовало бы поговорить в первую очередь и выяснить, что за люди проживали в этом доме. Хотелось думать, что участковый уполномоченный имеет весомую причину, чтобы не присутствовать на месте пожара, где погибли три человека.
Эксперт-криминалист капитан Левин уже раскрыл унифицированный криминалистический чемодан, в котором в специальных кармашках и отсеках располагались фотоаппарат, кусачки, дактилоскопическая пленка, небольшая отвертка, множество порошков, валики, ножницы, фотолинейка, пинцет, фонарь, лупа, в отдельной ячейке хранилась даже ножовка по металлу и еще множество всего того, что поспособствует проведению качественной экспертизы. Взяв несколько вешек и рулетку, Герман Иванович, осторожно переступая через валявшиеся на земле предметы, подошел к ближайшему трупу (судя по всему, принадлежавшему женщине – на нем сохранились фрагменты обгорелого платья) и оглядел его со всех сторон. Потом достал из кармана блокнот и принялся описывать место пожарища, сопровождая его детальными рисунками. Склонившись над телом, принялся рассматривать череп. И опять взялся за блокнот.
Рядом лежали еще два трупа, распластанные во всю длину. Один, подлиннее и пошире, судя по всему, принадлежал хозяину дома, тот, что поменьше, не иначе как женщине.
Стараясь не наступать на валявшиеся на земле предметы, Щелкунов подошел к обугленному трупу мужчины и, наклонившись, принялся его изучать. Ничего такого, что могло бы свидетельствовать о криминальном характере смерти. Конечно, неестественно ровное положение настораживает, но в его практике случалось и такое, когда люди сгорали прямо на своих кроватях. Вот точно так же, вытянувшись во весь рост. Сначала наступало отравление, а потом они сгорали. Но этот старик лежал на земле, ноги соединены вместе, локти прижаты к бокам, предплечья также сведены вместе и выставлены немного вперед.
А это что такое? Запястье стягивал электропровод. Таким же проводом были завязаны и ноги мужчины. Не вызывало никаких сомнений, что трупы имеют криминальный характер. Чтобы скрыть следы преступления, злоумышленники подожгли дом.
Капитан Левин сфотографировал место пожара, отметил вешками предметы, которые, по его мнению, могли бы приоткрыть тайну произошедшего преступления.
– Герман Иванович, какие-нибудь соображения имеются по этому делу? – спросил Щелкунов.
– Соображения, конечно же, имеются, – прервал эксперт работу. – Думаю, что мое мнение вряд ли отличается от вашего. Все трупы имеют криминальный характер, причем этих людей убили еще до того, как был совершен поджог. Вот, взгляните на этот труп… Судя по всему, это труп девушки. Видите, как он лежит?
Хрипунов почувствовал, что лицо его дрогнуло. Невозможно было представить, какие страдания она испытала перед своей кончиной. Не первый раз приходится наблюдать за зверствами, но оставаться равнодушным не получалось.
Виталий едва кивнул:
– Да, вижу… Перед смертью ее изнасиловали.
– Все верно, – тусклым голосом подтвердил капитан Левин. – Раздвинутые ноги, типичное положение для изнасилованных и убитых впоследствии женщин… Но я еще внимательно осмотрел ее труп. Череп бедной женщины буквально разбит на куски. Такое не может случиться при обрушении кровли. Ее били по голове предметом, очень напоминающим молоток. Одного удара было бы вполне достаточно, чтобы ее убить, но таких ударов было не менее десятка. Этот убийца – настоящий зверь! В нем нет ничего человеческого.
Майор Щелкунов знал Германа Левина как человека невероятно сдержанного, где-то даже флегматичного, но сейчас в его глазах, всегда спокойных, полыхнула настоящая ярость.
– Соглашусь с вами, – с горечью сказал Виталий Викторович.
– Следующие два трупа, – успокоившись, продолжал капитан Левин, – мужской и женский. Также были умерщвлены до поджога. Трудно сказать, как именно они были убиты, но то, что это произошло до поджога, говорю с полной уверенностью.
– Можете сказать, где именно был очаг возгорания?
– Вот как раз сейчас я это и выясняю. Давайте подойдем вот сюда. – Левин перешагнул толстую обугленную балку, обогнул нагромождения прогоревших досок и остановился у трупа мужчины. – По предварительным данным, возгорание произошло именно здесь. Очень сильно обгорел труп, деревянные покрытия, даже некоторые камни на печи растрескались, – кивнул он в сторону закопченной печи, стоявшей в самом углу. – Такого сильного теплового воздействия мы не замечаем в других местах. По характеру дальнейшего прогорания можно судить, что пламя распространилось именно отсюда в различных направлениях. Термических повреждений на строительных конструкциях значительно меньше, да и шкафы, тумбочки, вещи не так сильно обгорели, как в этом самом месте. Потому что в очаге пожара горение происходит при более высоких температурах и длится гораздо больше времени. Ну а правая и задняя сторона дома вообще пострадали меньше, чем остальные. – Подняв закопченную канистру, капитан Левин продолжил: – Думаю, что для поджога воспользовались именно этой емкостью. В ней был керосин. Им облили труп, пол, стены, а потом подожгли. Огонь за считаные минуты распространился по всему дому. Более детально я уже распишу в отчете. В этом поджоге есть еще одна особенность…
– Что за особенность? – хмуро отозвался Виталий Викторович. Его раздражала манера эксперта говорить загадками.
– Взгляните на этот материал, – указал Левин концом карандаша на обгорелую материю. – Как вы думаете, что это?
– Какой-то кусок материи, но что именно, затрудняюсь ответить.
– Это наволочка, – подсказал эксперт. – Пуговица даже осталась. Вот разрез на ней… Он обуглился. Преступники вспороли подушки, а затем осыпали трупы перьями, облили их керосином и подожгли.
Свидетелей, видевших из окон своих домов, как полыхнуло соседское жилище, оказалось пятеро. Немедленно выскочив на улицу, они даже приняли участие в тушении пожара. Но предпринятые усилия оказались тщетны. Никто из них преступников не видел.
Очевидцем преступления стал лишь семидесятилетний старик, которого мучила бессонница. Он увидел, как незадолго до пожара в дом к Кашафутдиновым вошло трое неизвестных. Вот только как они выглядели, рассмотреть в темноте не сумел.
Глава 25Все банды должны быть ликвидированы
Телефонный звонок, прозвеневший в приемной главы правительства, показался министру государственной безопасности Виктору Абакумову невероятно громким. Посмотрев на личного помощника Сталина генерал-майора Поскребышева, колдовавшего над бумагами, он невольно затаил дыхание.
С подчеркнутой неторопливостью Поскребышев закрыл папку с документами и отложил ее в сторону, после чего безо всякой спешки поднял дребезжащую телефонную трубку:
– Да, товарищ Сталин… Он в приемной. – После чего Александр Поскребышев положил трубку на телефонный аппарат и посмотрел на Виктора Семеновича, сидевшего напротив в глубоком удобном кресле. – Проходите, товарищ Абакумов, Иосиф Виссарионович ждет вас.
Министр взял кожаную папку, лежавшую на подлокотнике, молодцевато поднялся и зашагал в сторону двери, за которой находился кабинет руководителя страны.
Перешагнув порог просторного светлого помещения, Абакумов остановился и, приподняв подбородок, посмотрел на товарища Сталина, сидевшего за письменным столом и что-то помечавшего синим карандашом на страницах объемной книги в красном переплете.
– Здравия желаю, товарищ Сталин, – бодро произнес Абакумов.
Иосиф Виссарионович глянул на вошедшего министра, поздоровался кивком и, указав на длинный придвинутый стол, застеленный добротным зеленым сукном, со многими стульями по обе стороны, негромко предложил:
– Садитесь, товарищ Абакумов.
Высокий, статный, уверенно смотревшийся даже в кабинете главы правительства, министр государственной безопасности присел на стул, ближайший к Сталину.
– Вы выполнили мою просьбу? – мягким доброжелательным голосом поинтересовался Иосиф Виссарионович, откинувшись на спинку кресла.
– Так точно, товарищ Сталин, – ответил Абакумов и, развязав кожаную папку зеленого цвета, вытащил из нее пачку сброшюрованных бумаг. – Здесь аналитическая справка почти на сто пятьдесят страниц, в которой говорится о том, что думают наши граждане о денежной реформе сорок седьмого года, – доложил Абакумов. Поднявшись, он положил перед Сталиным книжицу. – Исследования мы проводили во всех союзных и автономных республиках, а также в большинстве областей и крупных городах. Эта справка – всего лишь выжимка из доклада. А расширенный доклад составит пятьсот страниц убористого текста.
Кабинет Иосифа Виссарионовича не претерпел существенных изменений, как и в годы войны, оставался аскетически обставлен, даже мебель прежняя. Вот только вместо карт боевых действий, что находились на его столе все военные дни, теперь лежали отчеты, книги, многочисленные папки, стопки газет. Перед главой государства после войны стояли совершенно другие задачи. Назвать их легкими не поворачивался язык.
Сталин лишь едва кивнул и, перевернув несколько страниц, углубился в чтение.
Состоявшаяся денежная реформа назревала давно. Подготовка к ней началась еще в сорок третьем году в глубочайшей секретности, но удалось провести ее только через четыре года. Для проведения реформы имелись серьезные основания. За годы войны многократно увеличились в