, сыпанули табак, понимая, что будет привлечена ищейка. Однако отъезжали бандиты на легковой машине. И подтверждение тому – рядом с ограбленным домом обнаружены следы протекторов, скорее всего, “Победы”. Соседи тоже утверждают, что слышали звук отъезжающей машины. За последние полгода заявлений об угоне легкового автомобиля “Победа” не поступало. Следовательно, легковушка имеет какого-то хозяина, которого следует установить. Но по следам протекторов видно, что шины совершенно новые, на них нет ни рубцов, ни порезов, ни каких-то трещин или потертостей, по которым можно было бы идентифицировать шины, а значит, поиск хозяина “Победы” усложняется».
Майор Щелкунов неторопливо и привычно разминал пальцами папиросу. После этой нехитрой процедуры дым ему казался ароматнее. И сам он в эти минуты будто бы становился уравновешеннее и мудрее.
Виталий Викторович чиркнул спичкой о коробок, и всполохи ярко вспыхнувшего пламени осветили углы большого кабинета, успевшего потонуть в вечерних сумерках. Сделав глубокую затяжку, он невольно прикрыл глаза – после долгого воздержания табачный дым кажется особенно сладким.
В дверь коротко постучали, и тотчас в комнату вошел капитан Рожнов.
– Товарищ майор, тут ко мне один капитан из десятого отделения пришел, участковый, но я думаю, что лучше вам с ним поговорить.
– Хорошо, пусть заходит.
Виталий Викторович вдавил в край пепельницы папиросу, и она, податливо изогнувшись под его сильными пальцами, протестующе брызнула напоследок красным огоньком, а потом и вовсе переломилась.
Вновь стук в дверь – на этот раз негромкий и нерешительный. Майор Щелкунов предложил:
– Проходите!
Вошел высокий ссутулившийся капитан милиции, чем-то отдаленно напоминавший нашкодившего подростка. На правой стороне груди два боевых ордена: Отечественной войны II степени и Красной Звезды, на левой – медаль «За отвагу». Виталий Викторович, поднявшись из-за стола, протянул руку.
– Капитан Медведев, – представился вошедший.
– Майор Щелкунов. Присаживайтесь. У вас ко мне серьезный разговор?
– Именно так.
Вошедший присел в жесткое кожаное кресло. Капитан с интересом взирал на Виталия Викторовича, а Щелкунов не торопил посетителя. «Пусть осмотрится. Пообвыкнется. Легче будет вести беседу».
– Много о вас хорошего слышал, Виталий Викторович, – наконец заговорил капитан Медведев, – но вот никак не думал, что придется к вам заглянуть. А я ведь к вам пришел по поводу убийства семьи Кашафутдиновых.
– Слушаю вас, – доброжелательно произнес майор, доставая лист бумаги.
– Не мог сразу приехать, в Верхнеуслонский район меня отправили, дезертиры там объявились, а у меня боевой опыт, вот меня и привлекли… Так вот, семью Кашафутдиновых я знаю давно, – неторопливо начал он. – Я участковый уполномоченный, на моем участке они проживали лет десять. Еще до войны переехали… – Виталий Викторович едва сдержал разочарование. «Ах вот в чем дело… Простая отчетность! Ведь с ним, как с участковым, так и не удалось поговорить после убийства, решил проявить инициативу и прийти сам. А я-то полагал, что будет нечто посущественнее».
Не замечая потускневших глаз майора Щелкунова, капитан Медведев продолжал тем же монотонным голосом:
– Семья у них была очень дружная, работящая. Глава семьи – старик Фаттах-абый Кашафутдинов, большой труженик, надо сказать. Два сына у него в сорок первом погибли, один на Ленинградском фронте, другой – на Волховском. Тогда из Татарской автономной республики именно туда призывали. Я тоже на Волховском воевал. – Лицо капитана на минуту напряглось, после чего он не без труда выдавил: – Та еще мясорубка… Вот старик Кашафутдинов всем домом и заправлял. Народу, бывало, к ним из деревни очень много приезжало, так он всех примет, накормит, обогреет. Никому не отказывал! Вот такой он был старик… Многих его близких родственников я по именам помню.
– Значит, вы с ним дружили? – уточнил Виталий Викторович, записав сказанное.
– Можно и так сказать… Заходил иной раз к старику по службе, иногда по дружбе, на чашку чая. Поговорить о том, о сем… Интересный он был старик, много знал, много умел, а какой был шутник! Иногда я в шутку ему говорил: «Фаттах-абый, вам бы в театре работать», а он только смеется.
– Вот вы сказали, что по службе заходили, были какие-то причины для беспокойства?
– Были, – согласился участковый. – Ведь на его дом и раньше покушались, но как-то все обходилось. То сарай ограбят, то урожай унесут. Иногда он сам выходил с ружьем, пугал непрошеных гостей. Выстрелит в воздух – ворье и разбегается. В последние годы жулья очень много развелось… И вот за день до убийства Кашафутдиновых я тоже к нему зашел.
– Была какая-то причина?
– Именно что была! Поступили сигналы, что вокруг его дома какие-то подозрительные типы шастают. Слобода – это ведь большая деревня. Чужие люди сразу приметны… Вот я и зашел к нему, чтобы разузнать, все ли в порядке, ну и предупредить, конечно, о подозрительных личностях… Когда я к нему пришел, у него в доме двое гостей были: первый лейтенант милиции, а второй молодой электрик. Проверяли электропроводку в доме. На первый взгляд в них не было ничего необычного, вели себя спокойно… А вот после убийства Кашафутдиновых без конца прокручиваю в голове эту случайную встречу, и чем больше я о ней думаю, тем меньше эти гости мне нравятся. Я вам больше скажу, – подался вперед капитан, как если бы действительно хотел сообщить Щелкунову нечто особо важное, – неслучайно эти люди в доме появились! Вспомнилось мне еще, как они между собой переглянулись, когда я в комнату вошел. Для них мое появление было явной неожиданностью. Потом этот лейтенант как-то быстро засобирался, и они ушли. Еще тогда в их поведении мне что-то показалось подозрительным. Хотел я его порасспрашивать, а этот лейтенант как-то неожиданно сунул мне руку на прощание и вышел.
– Вы могли бы описать этих гостей? – стараясь скрыть нарождающееся волнение, спросил майор Щелкунов. «Неужели сдвинулось, столько ищем этих бандитов, и тут первый свидетель, который увидел их буквально лицом к лицу».
Капитан призадумался:
– Попытаюсь вспомнить… Лейтенант был немного выше среднего роста, – поднял Медведев ладонь, показывая, какого именно роста был незнакомец. – Крепкий. Плащ на нем был легкий, погоны лейтенанта. Фуражка на голове. Звездочка на фуражке затертая была, это я как-то сразу отметил. Было видно, что не первый год ей. Потом что еще… Полевая сумка-планшет в правой руке. Явно не первый год ее носит, видно, еще с войны. Поцарапанная кое-где, потертая. Сапоги на нем офицерские были, хорошо надраенные, чувствуется, что за своим внешним видом он тщательно следит.
– Какое у него было лицо? Полный он был или, наоборот, худой?
– Худым я бы его не назвал, но и полным не назовешь. Обычный. Отталкивающего в нем ничего не было. Даже наоборот, его внешность вызывала симпатию. Правильный овал лица. Может, лицо слегка вытянутое, или мне так показалось.
– Может, вспомните, какой у него был нос? Глаза? Брови? – настаивал майор Щелкунов, продолжая записывать показания на листе бумаги.
– Брови у него были густые, прямые. Это я вам точно могу сказать, я на них как-то сразу обратил внимание. Если они не срастались на переносице, то были близки к этому. Нос тоже правильный, прямой. То, что касается глаз, не могу вам точно ответить. Пытался поймать его взгляд, но так и не сумел, мне показалось, что он косил на один глаз, но вот только я никак не могу припомнить, на какой именно.
– Очень полезная информация.
– А так никаких физических недостатков я больше не заметил. Шел он уверенно, спина прямая. Я бы даже сказал, что своей осанкой он больше походил на кадрового офицера. Вроде бы больше и сказать-то нечего.
– А как выглядел второй?
– На второго я даже внимания не обратил. Помню, что роста он небольшого. Одет в какую-то рабочую спецодежду.
Разговор был исчерпан, Щелкунов аккуратно сложил листы бумаги.
– Распишитесь, пожалуйста, – попросил майор.
Пробежав глазами текст, капитан Медведев расписался.
– Хотел у вас спросить… А медаль «За отвагу» вам на Волховском фронте дали?
Капитан насупился, а потом вдруг по-мальчишески добродушно улыбнулся:
– Понимаю, о чем вы подумали. Два боевых офицерских ордена, а вместе с ними медаль для рядового и сержантского состава «За отвагу»… В штрафбате медаль получил. За что туда попал, не спрашивайте, не скажу… А за что медаль получил – отвечу. Я был шестым, кого отправили уничтожить пулеметную точку. В общем-то, на смерть шел. Мне повезло: и пулемет гранатой взорвал, и в живых остался. Офицерское звание и орден мне вернули, тогда у меня только орден Красной Звезды был. А другой орден я уже в феврале сорок пятого получил.
Щелкунов поднялся и протянул капитану руку.
– Спасибо за помощь. Думаю, что ваши показания нам еще понадобятся. Вы, надеюсь, не будете возражать, если мы вас пригласим для уточнения каких-то данных.
Капитан Медведев ответил крепким рукопожатием:
– Конечно вызывайте, всегда рад буду помочь следствию. Дело-то у нас общее!
Виталий Викторович подошел к сейфу, вытащил из него папку, помеченную «Стервятники», и уложил в нее несколько исписанных листов.
Глава 28Всем стоять! Милиция!
Барабаев с Петешевым появились у Василия Хрипунова уже на следующий день.
– Какова хрена вы здесь делаете?! – невольно выругался он, увидев на пороге неожиданных гостей. – Сказано же вам было, выжидаем неделю, потом я вас сам найду! Сейчас нас по всей Казани ищут!
– Нам что, обратно, что ли, идти? – недовольно протянул Петешев.
– Черт с вами, проходите, если пришли, – не стал Василий держать на пороге гостей. – Что там у вас опять стряслось? Ну не можете вы жить тихо, вечно какие-то приключения ищете!
Прошли в квартиру. Надежда, увидев гостей, лишь сдержанно поздоровалась и ушла в другую комнату.
– Тут вот какое дело, Большак, – вдохновенно заговорил Алексей Барабаев, – я вчера мимо третьего хлебозавода проходил, что на Калуге, ну он рядом с оврагом, бараки там еще стоят…