В комнату негромко постучали, потом дверь приоткрылась и в комнату заглянула соседка, шестидесятилетняя тетя Клава, относившаяся к нему как к сыну.
– Виталик, с тобой все в порядке?
– Да, тетя Клава, – попытался Щелкунов слепить на лице улыбку. Получилось скверно.
– Лицо уж больно у тебя бледное, ты бы поберег себя. Работаешь много… Вот девочка к тебе приходила. Такая славная! Где ты еще найдешь такую.
– Хорошо, тетя Клава, я подумаю…
Соседка ушла, прикрыв за собой дверь. «А Зинаиду от слежки за объектом нужно освобождать. Семенов – парень шустрый, уведет девку из-под носа! Пусть вместо нее Рожнов пока понаблюдает».
Глава 43Видимо, мы примелькались
Хрипунов, Петешев и Барабаев встретились на Кошачке (в небольшом жилом районе, застроенном деревянными домами, располагавшимися на крутом левом берегу Казанки), короткие улицы которой ручейками впадали в главную артерию района – Федосеевскую улицу, располагавшуюся у подножия горы и тянувшуюся вдоль берега реки от парка Русской Швейцарии до самого кремля. Поговорили малость, покумекали, а потом потопали в сторону Еврейского базарчика. Здесь задержались ненадолго, купили по кульку каленых семечек, полузгали по-деловому и направились к Фуксовскому садику.
– Пивка хочу глотнуть, там пивной ларек на косогоре стоит. Пиво всегда свежее продают. А то башка с утра трещит, мочи нет! Может, поможет, – сказал Хрипунов.
– Может, ты с похмелья? – предположил Петешев.
– Не пил я вчера… Контузия.
Рожнов с Семеновым предупредительно держались позади, стараясь не упустить их из вида.
Пивная оказалась закрытой. Как сказал один из завсегдатаев пивного ларька Игорь Красный: «Ирине, буфетчице, ее сожитель большой фингал под левым глазом поставил, вот она решила больничный на неделю взять. Так что пива неделю не будет». Прискорбное сообщение. Полюбовались Казанкой с каменной площадки, расположились под кустом сирени на лавочке. Торопиться им было некуда. Завели нехитрый и ни к чему не обязывающий разговор. Барабаев был в новом сером костюме (он вообще был большим франтом), на Хрипунове – черная добротная кожаная куртка. Петешев оделся поскромнее – в поношенные короткие темные брюки в белую полоску, старомодный пиджак из дорогого серого сукна.
Тон в разговоре задавал Хрипунов – он то чуть повышал голос, а то вдруг говорил совсем тихо. До Валентина с Егором, сидевших позади них за кустами, доносились лишь отдельные слова, и понять, о чем именно шел разговор, было сложно.
Когда троица поднялась со скамейки и отправилась дальше, Валентин с Егором пошли за ними следом, стараясь не попадаться им на глаза и держась на значительном расстоянии. Миновали улицу Бассейную и вышли на улицу Пушкина.
– Похоже, что не напились пива, в забегаловку идут, – предположил Валентин.
– Может, и нам по кружечке пивка взять, – охотно отвечал Егор.
– Возражений не имею, – отвечал Рожнов.
Следом за троицей они вошли в пивной ларек, расположенный в «Ленинском садике».
Троица взяла себе по кружке пива и расположилась за высокой стойкой, сколоченной из гладких досок. Рожнов с Семеновым заняли свободный столик в углу павильона, с которого хорошо обозревались все посетители заведения. Подельники потягивали пиво и о чем-то лениво переговаривались.
– Вот народ расейский! – выговаривал мужичок в помятом пиджаке, видно из завсегдатаев. – И пивом не хотят угостить инвалида! А ведь осколком на войне в сорок третьем мне все кишки разворотило, только и осталось одно утешение – пиво пить!
Он прошаркал к Хрипунову, уставился на него острым взглядом строгих темных глазищ, а потом с укоризной произнес:
– Мил человек, дай мне на пиво.
Василий отмолчался. Почистил воблу и, оторвав от нее красный плавник, с аппетитом стал жевать.
– Эй, в костюме! – тронул он за локоть Барабаева. – Пива не нальешь старику? – Алексей не ответил, только слабо улыбнулся. – Чего ты скалишься, малой?! Я ведь тебя по-хорошему прошу, тебе для инвалида гривенника жалко, что ли?
– Отец, ну что ты прицепился к парню? – вступился за приятеля Василий. Улыбка у него была располагающая, совсем не злая. Сразу видно, что в пивной он человек случайный, видно, из интеллигентов, ссоры избегает. – Шел бы ты к себе домой и не приставал к добрым людям. Вижу, что перепил ты малость, жизнь не в радость, так не порти настроение другим.
– Вот ты как?! – Мужик уже позабыл про Барабаева и повернулся к Василию. – Интеллигенция! Пивком решили поразвлечься! Вот я инвалид, и денег у меня на пиво не хватает. Я воевал, пока вы здесь жировали!
– Послушай, старик, – хмуро обронил Хрипунов. – Я тоже воевал и тоже инвалид. А еще контузия у меня! До сих пор голова не на месте. Но я же не хожу, не побираюсь. Что же ты за вояка, если даже себя прокормить не можешь?
– И как же я, по-твоему, могу заработать? На вокзале милостыню, что ли, буду просить? Это не по мне! На добрых людей надеюсь.
– Милостыню просить не надо! – ответил Хрипунов. – Иди и воруй, чтобы с голоду не сдохнуть.
Разговор переходил на повышенные тона и начинал привлекать к себе внимание присутствующих. В просторном помещении как-то сразу стало тесновато, ощущалось напряжение, все понимали, что добром нарастающий конфликт не разрешится. А старик не унимался:
– Может, ты меня научишь воровать?
– Иди ты себе! – заговорил и Петешев. – Мы тебя не трогаем, и ты нас не задевай.
Валентин с Егором со своего угла наблюдали, как пьяный мужичонка униматься не желал. В его голосе звучала неподдельная обида. Пренебрегая недоброй угрюмостью Петешева и ухмылкой Хрипунова, он поглядывал то на одного, то на другого; зло укорял, лил пьяную слезу, жаловался на жизнь и детей и вновь продолжал выклянчивать на пиво.
Петешев допил пиво, поднял кружку над стойкой и, не сводя с мужика холодных глаз, злобно процедил сквозь пожелтевшие зубы:
– Ты, шушера подзаборная! Если ты сейчас не отлипнешь, я тебе вот этой стекляшкой череп раскрою!
Мужик мутным взором посмотрел в перекошенное от злобы лицо Петра Петешева, и с него разом сошел хмель. Длинно и путано извиняясь, он отпрянул в сторону:
– Извините, граждане, не признал! Бес попутал! Простите непутевого! Виноват!
И торопливо зашаркал из ларька. Минут через десять троица допила пиво и дружно направилась к выходу. Неожиданно у дверей Хрипунов обернулся и посмотрел в угол ларька, что-то произнес себе под нос и вышел на улицу.
– Идем за ними, – сказал Семенов. – Иначе уйдут.
– Не нужно, – отодвинул от себя пустую кружку Рожнов. – Хрипунов меня засек. Видимо, мы примелькались.
Глава 44Меня тянет к тебе
– Ты уверен? – спросил Руслан Синицын.
Вопрос был излишен, но его следовало задать. Пусть еще раз и однозначно, без всяких экивоков, подтвердит все сказанное, чтобы позже не возникло никаких различных толкований.
– Абсолютно, товарищ майор! – заверил капитан Ахметов.
– Хорошо, я забираю эту папку с собой.
– Разрешите идти?
– Разрешаю.
Руслан Синицын еще раз пролистал содержимое папки. Работа была проведена дотошно, что выгодно отличало капитана Ахметова от других сотрудников. Мелочей для него не существовало, в отчете не было никаких недосказанностей или белых пятен. Все четко обосновано и доказано. О таком старательном и дотошном сотруднике мечтает каждый начальник. Синицыну повезло.
Захлопнув папку, он взял ее и вышел из кабинета. Отдел по борьбе с бандитизмом городского управления милиции находился в каких-то пятнадцати минутах ходьбы, и Синицын предпочел пройтись пешком.
– Можно? – вошел майор Синицын в кабинет Щелкунова.
Виталий Викторович стоял у открытой форточки и выдувал через нее табачный дым.
– Руслан? – удивился Щелкунов. – Заходи, у тебя какое-то дело?
Затушив папиросу о стеклянное дно пепельницы, он поздоровался с вошедшим. Получилось тепло и дружески. Сели за стол. Майор Синицын положил перед собой папку, ладони аккуратно легли прямо на нее.
– Да, по делу. Я вот занимаюсь убийством доктора Усачева.
– Слышал о нем. Было очень много версий. Убийцу нашли?
– Похоже, что нашли. Но мне кажется, что мое дело пересекается с твоим. Я мог бы сегодня уже задержать убийцу, но я не в курсе твоих оперативных разработок. Мне кажется, что мы ищем одного и того же человека. Но этот человек сейчас всецело под нашим контролем.
– И кто это, по-твоему?
– Василий Хрипунов. Что скажешь?
– Не буду скрывать, у нас есть подозрения на его счет. Мы много знаем и о нем, и о его банде. Как ты на него вышел?
– Однажды ко мне явился доктор Усачев и заявил, что у него есть серьезные основания подозревать одного человека в убийствах, прокатившихся по Казани. Он уже хотел было назвать его имя, но по каким-то своим соображениям раздумал. Сказал, что придет к нам позже, как только точно удостоверится в своих подозрениях. Но тут мы узнали, что доктор Усачев убит. Разумеется, подозрение пало на его пациентов, которые лечились у него. В своем большинстве он лечил именно контуженых. А их за годы войны набралось немало. Как следствие тяжелых контузий, у раненых могут проявиться психологические заболевания. Мы решили искать убийцу через военкоматы, где такие люди должны быть зарегистрированы. В результате длительных поисков осталось только шесть человек, у которых не было алиби на момент убийства, но только один из них в этот день приходил в Шамовскую больницу к доктору. Это был Хрипунов! Его по фотографиям узнали несколько человек, в том числе медсестра Усачева. Вот в этой папке имеются показания свидетелей, в том числе медсестры, всецело его обличающие.
– Позволишь мне ознакомиться с материалами?
– Да. Можешь взять. Это копии материалов.
– Мы тоже наблюдаем за Хрипуновым, брать его мы пока не спешим. Важно выявить все его связи. А банда, судя по всему, включая скупщиков и продавцов краденого, многочисленная и, по моим данным, состоит не менее чем из тридцати человек.