– Вот вы все куда гнете… Я был дома. Можете спросить у моей жены.
– Кроме жены, еще кто-нибудь может подтвердить ваше алиби?
– Меня в этот день больше никто не видел.
– Вы что, целый день провели дома?
– Представьте себе – я целый день провел дома! И у меня не было желания куда-то выходить.
– И что вы делали?
– Читал книгу!
– Какую книгу?
– Горького. «Мои университеты». Он ведь тоже жил на Марусовке. Пекарня, где он работал, недалеко отсюда.
– Не торопитесь с ответом, вспомните, – настаивал Щелкунов. – Если вы сами никуда не выходили из дома, так, может, к вам кто-нибудь приходил? Ну, скажем, соседка за солью зашла или, к примеру, почтальон с заказным письмом заявился. Может быть, кто-нибудь из управления пришел?
Пирогов обхватил большими и сильными руками крупную голову и замолчал. Во взгляде прочитывалось отчаяние, а склоненная над столом фигура представлялась воплощением бессилия. «Ну почему все это произошло именно со мной?! За что мне такая пытка?! Ведь он не верит ни одному моему слову!»
Но вдруг Пирогов поднял голову, его глаза просветлели.
– Есть один человек… Как же я мог забыть об этом? К нам в эти часы заходила подруга моей жены. Она не может этого отрицать! Она видела меня! Я открыл ей дверь, поздоровался с ней и ушел в другую комнату. У них от меня вечно какие-то свои бабьи секреты! Поверьте мне! Обязательно у нее поинтересуйтесь! Я вам говорю чистую правду!
«Вот, кажется, все и прояснилось. А впрочем, что прояснилось-то? Наоборот, дело усложняется и становится куда более запутанным, чем представлялось поначалу…»
Виталий Викторович откинулся на спинку стула, смотрел в глаза Пирогова-племянника, преисполненные надежды. Чувствовал, что, скорее всего, так оно и происходило в действительности. Два свидетеля – это уже серьезное алиби. Причем от лица совершенно незаинтересованного. Выходит, что Семен Пирогов действительно никого не убивал.
Оставалось только подтвердить алиби, а там можно и выпускать.
Глава 5Предполагаемый подозреваемый
Доктор Усачев с хмурым видом внимательно просмотрел рентгеновские снимки черепа, затем, аккуратно положив их на стол, прощупал лобовую часть сидевшего на стуле Хрипунова:
– Вам больно?
– Не так чтобы уж очень больно, – сказал Хрипунов, – но чувствительно.
– А здесь? – надавил Николай Олегович с правой стороны черепа.
– Здесь больнее, – признал Василий Хрипунов, стараясь не морщиться от боли.
Николай Олегович устроился за столом и принялся что-то писать, потом глянул на притихшего Хрипунова и произнес:
– К сожалению, я не вижу каких-то значительных положительных изменений. Наоборот, просматривается внутричерепная гипертензия, которая, полагаю, очень сильно усложняет вашу жизнь. С нарастанием физической активности случается головная боль?
– Именно так, доктор, бывает, что не знаешь, куда себя подевать от этой боли. Такое ощущение, что голову кто-то сдавливает.
– В височной области тоже чувствуете нарастающую боль?
– Именно так.
– А кашель проявляется в положении лежа?
– Есть такое дело. Особенно сильный кашель после сна, – отвечал Хрипунов.
– А еще и рвота по утрам бывает.
– Все так, доктор.
– А чувство агрессии испытываете? – задержал свой взгляд Николай Олегович на лице пациента.
– Бывает, конечно, – сумев совладать с собой, ответил Хрипунов. – Но не так чтобы уж очень…
– Это уже хорошо, – с некоторым облегчением проговорил доктор. – Обычно люди с таким заболеванием, как у вас, срываются и приносят немало проблем как окружающим их людям, так и самим себе. Вижу, что у вас сильные волевые качества.
– Так что вы мне рекомендуете?
– У вас острое повреждение мозга, и его лечение проводится в отделении интенсивной терапии и включает коррекцию метаболических нарушений. Нужно излечить заболевание, которое привело к повышению внутричерепного давления. Я бы рекомендовал вам немедленно лечь в больницу!
– Я не могу, Николай Олегович, у меня работа. Может, вы назначите какое-то амбулаторное лечение?
– Сложный вопрос…
– Может, что-то тогда посоветуете?
– Вы употребляете спиртные напитки?
– Не без этого, как и всякий русский человек. На фронте пристрастился к наркомовским ста граммам, а потом уже в привычку вошло.
– Вот от этой пагубной привычки вам нужно немедленно отвыкать. И конечно же, нужно бросить курить! Уверяю вас, сразу почувствуете себя лучше. А то, что касается лекарств… Принимайте те, что я уже вам выписал. И давайте встретимся с вами где-то недели через две.
Щелкунов нисколько не удивился, когда на следующий день Рожнов сообщил ему о том, что алиби Семена Пирогова действительно надежно – подруга жены подтвердила в точности все сказанное им ранее.
– А еще она удостоверила, что Пирогов никуда не отлучался все то время, пока она находилась у них. А ушла она от Пироговых довольно поздно, около одиннадцати вчера. А еще Пирогова-младшего, курящего в доме через форточку, видел его сосед, когда возвращался со второй смены. Есть еще кое-что… – Все эти театральные паузы Рожнова Щелкунова невероятно раздражали, но поделать с этим он ничего не мог, тот продолжал изводить его разного рода драматическими эффектами.
– Да не тяни ты, говори! – раздраженно произнес Виталий Викторович.
– Обнаружился новый свидетель, это девочка четырнадцати лет. Она рассказала, что приблизительно около девяти часов вечера из окна дома Пироговых выпрыгнул в сад мужчина в рабочей одежде и в руках он что-то держал.
Майор внимательно выслушал Валентина Рожнова.
– Как ты ее нашел?
Старший оперуполномоченный, стараясь не упустить ни одну мало-мальскую подробность, продолжал рассказывать:
– На эту девочку я вышел совершенно неожиданно. Она рассказала об увиденном матери, когда возвращалась от соседки, а уж та, в свою очередь, сообщила в милицию. Я разговаривал с этой девочкой. Она оказалась довольно сметливой и бойкой. Уверенно описала внешность неизвестного мужчины, рассказала, во что тот был одет. Показания ее подтвердились сразу же, как только я навел справки. Дело в том, что в часы преступления неподалеку от дома электрик из местного домоуправления тянул провод. Старик Пирогов накануне убийства пригласил его к себе, чтобы он провел свет в сарае. Видно, он ждал электромонтера в этот час и размечал, где следует проложить провод.
– Кто-нибудь может подтвердить заказ Дмитрия Лукича Пирогова?
– То, что он договаривался с электромонтером, может подтвердить и сосед Пирогова.
– Нужно поговорить с этим электромонтером. Отыщите мне его!
Разыскать электромонтера оказалось делом несложным. Он со своим напарником, подростком лет семнадцати, продолжал тянуть провод на этой же улице. Электрик не скрывал своего удивления и растерянности, когда подошедший капитан Рожнов с двумя милиционерами сообщил о том, что ему следует пройти в городской отдел по борьбе с бандитизмом.
– Ну и дела! – невольно крякнул тот, сползая с высокого столба. – За что же такая немилость? Вроде бы ничего не совершал.
– А мы и не утверждаем, что вы чего-то совершали, нужно кое-что уточнить.
Сняв с ног древолазы, электрик сказал напарнику:
– Костя, мы с тобой потом продолжим. Уверен, что отлучусь ненадолго.
Паренек кивнул:
– Хорошо, дядя Петя.
Электромонтер неторопливо переоделся, сложил в чемодан нехитрую рабочую амуницию. Валентин Рожнов стоял рядом и не торопил. Потом монтер сдержанно распрощался с молоденьким напарником и с готовностью посмотрел на старшего оперуполномоченного:
– Готов я. Ведите меня. Куда там идти нужно?
– Ну почему же «ведите»? – делано удивился Рожнов. – Никто вас не арестовывал и под руки вести не будет. Пойдете сами. Здесь недалеко.
Еще через пятнадцать минут электромонтера в кабинет майора Щелкунова привел крупный, мрачного вида сержант. Тот не без робости перешагнул просторный, но аскетично обставленный кабинет. Присел на самый краешек предложенного стула.
Виталий Викторович не спешил начинать допрос, неторопливо прохаживался по комнате и молча изучал прибывшего «клиента», державшегося невероятно скованно. «Неужели это и есть преступник? С виду обыкновенный работяга. Держится так, словно и вины за собой никакой не знает. А может, и в самом деле за ним ничего такого нет? – присмотрелся Виталий Щелкунов к электромонтеру повнимательнее. Выбил из пачки папиросу, тщательно размял ее пальцами и, прикурив от фронтовой зажигалки, затянулся – так, что глубоко запали щеки. Струйка дыма, устремившись к потолку, медленно расползалась по кабинету. Минуты утекали, а майор Щелкунов не спешил будоражить тишину. Электромонтер тоже молчал. – Возможно, что он просто хороший актер. И эта его бледность на лице… Хотя, с другой стороны, как бы ты сам повел на его месте, если бы тебя прямо с работы привели в отдел по борьбе с бандитизмом?! Трудный вопрос».
Наконец Виталий Викторович нарушил молчание:
– Ваше имя? Фамилия?
– Савельев Петр Аркадьевич, – сглотнув, ответил задержанный.
– Так вот, Петр Аркадьевич, в доме Пироговых примерно с семи до одиннадцати часов вечера произошли два убийства. В этот отрезок времени вас видели около его дома. Хозяин дома Дмитрий Пирогов договаривался с вами о том, чтобы вы провели у него в сарае проводку. Где, кстати, он и был убит! И более того… видели, как вы со всех ног убегали от его дома! Можете мне ответить, чего это вы так напугались? И вот вам еще один вопрос: что вы делали в доме Пироговых в это самое время?
Бледность с лица монтера спала. Щеки его порозовели, Щелкунов прочитал в его глазах решимость. «Этот будет биться до конца!»
– Все так… Я действительно должен был провести в доме этого старика проводку, точнее, у него в сарае… Пирогов, вы его назвали? Вот видите, а я даже фамилию его не знал. Он представился мне Лукичом… Так я его и называл. Отказываться от такого предложения я не счел нужным. Что греха таить, он обещал хорошо заплатить. А старик он был не из бедных! В тот день я забегал к нему дважды. Обещал провести проводку после своей основной работы… Но дверь его дома почему-то оставалась запертой. Признаюсь, я был расстроен, уж очень не хотелось мне упускать такого выгодного заказа. Я ведь даже прикинул, что именно буду делать с этими деньгами. Рассчитывал жене пальто купить, о котором она мечтала. Если первое дело удачно вышло бы, он мне обещал следующую работенку подкинуть. Новые сапоги хотелось бы себе справить. Пацаненку шапку кроличью на зиму купить, а то уши отморозил… А зимы у нас суровые.